КТО, КАК И ПОЧЕМУ РЕШАЕТ, БУДЕТ ЛИ БУДУЩЕЕ НАШИХ ДЕТЕЙ РАДИОАКТИВНЫМ

В выпуске «Зеркала недели» от 24 июля этого года была опубликована статья доктора физико-математических наук, профессора, эксперта ООН по ядерной безопасности Григория Фалько «Кто решает вместо нас, будет ли будущее наших детей радиоактивным?». Автор высказал свое мнение в отношении некоторых, на его взгляд, актуальных составляющих проблемы ядерной безопасности.

Публикуя материалы в рубрике «Мнение», редакция «ЗН» не берет на себя право утверждать, что именно такое мнение - истина в конечной инстанции. Уже потому, что, как известно, сколько людей - столько может быть и мнений. Мы всего лишь пытаемся показать читателям палитру мнений по той или иной теме. И это в полной мере относится к условно называемой «ядерной» тематике. В этой связи, на наш взгляд, вполне объяснимо, что и по поводу проблем, освещенных в вышеназванной статье Г.Фалько, существует отличная от его точка зрения, высказанная в этом выпуске «ЗН» нашими читателями Николаем Власенко и Михаилом Коротенко.

Мы нисколько не сомневаемся в профессионализме наших уважаемых авторов. Тем более, что речь идет, по большому счету, о стиле изложения. И основная часть предлагаемого сегодня материала, на наш взгляд, несомненно заслуживает внимания читателей «ЗН».

По мнению авторов представляемого материала, одним из основных отрицательных моментов статьи профессора Г.Фалько является то, что, представляя себя «экспертом ООН по ядерной безопасности», он не выполняет основного правила этики эксперта любого уровня: при рассмотрении технического решения обязательно указывать, какой конкретно пункт нормативного или законодательного акта не соблюдается в данном случае. В статье Г.Фалько нет никаких ссылок, как нет и никаких конкретных аргументов. Просто «автор считает», что так делать плохо, и он «уверен», что делать надо иначе (хотя, если отсутствует техническая аргументация - почему надо делать иначе?).

Наверное, и профессор Фалько, и некоторые наши читатели имеют что возразить на это замечание. Тем не менее, мы предлагаем вам мнение вышеназванных авторов (с незначительными сокращениями текста оригинала).

Недостаточное соответствие высказываний господина Г. Фалько истинному положению дел легко доказывается. Например, в его статье отмечается, что «главный козырь атомной энергетики - ее дешевизна - уже давно бит серьезными исследованиями». Дешевизна получилась потому, что «не принимались во внимание последующие расходы, связанные с хранением и переработкой отработанного топлива, реабилитацией площадки станции… после вывода АЭС из эксплуатации».

Данный «довод» опровергается уже самим фактом интенсивного развития атомной энергетики во всем мире (ведь предпринимателей из других стран не обвинишь в «научной несостоятельности» и «безответственности», ибо деньги они считать умеют). В принципе, изложенный профессором Г.Фалько подход имел место в СССР лет 10-15 назад, когда все оплачивалось из госбюджета. Но ведь сейчас другая ситуация.

Из статьи Г.Фалько непонятно, на какие «серьезные исследования» он ориентировался, но в Украине стоимость электроэнергии определяется исходя из норм законодательства (см., например, ст. 33 Закона Украины «Об использовании ядерной энергии и радиационной безопасности») и расходов АЭС. Но можно и не брать в расчет оценки «эксплуатационщиков», которые «питают стойкую неприязнь к науке вообще… и навязывают Украине свои предрассудки…».

Обратимся к оценкам, проведенным в Японии. В подготовленном информцентром по электроэнергетике Японии (JEPIC) сборнике «Основные сведения об атомной энергетике Японии» за 1999 год отмечено, что в 1996 году на 51 энергоблоке АЭС произведено 35% всей выработанной в Японии электроэнергии (в 2010 году планируется выработать 45%). При этом стоимость электроэнергии, произведенной на АЭС, составляет 9 иен/кВт•час; произведенной на ТЭС - 10 иен/кВт•час; произведенной на ГЭС - 13 иен/кВт•час.

При этом Япония вывозит на переработку на другой конец земного шара (в Англию и Францию) отработанное топливо своих АЭС, что позволит со временем еще больше снизить топливную составляющую стоимости электроэнергии. Учитывают в Японии и расходы, связанные со снятием АЭС с эксплуатации.

На наш взгляд, неверно и высказывание Г.Фалько о том, что «Украина не была ориентирована на проблемы ядерной энергетики и безопасности». Как раз для решения этих задач (а также для развития нового направления в атомной энергетике - создания уран-ториевого ядерного топливного цикла) в 1970 году в системе Академии наук Украины был создан Институт ядерных исследований.

К сожалению, по разным причинам ученые преимущественно занимались не «прикладными работами» в области атомной энергетики, а «чистой наукой». Но даже в этих условиях широко известны работы украинских ученых в области радиационного материаловедения, теплофизики, прямого преобразования энергии, разработки систем внутриреакторного контроля, измерения ядерно-физических констант и т.д. К примеру, созданная в 1983 году экспериментальная система внутриреакторного контроля «Севан» успешно эксплуатировалась на Армянской АЭС вплоть до ее остановки; созданная в 1986 году «героически-судорожными» усилиями система «Шатер» до сих пор (в жесточайших условиях) функционирует на разрушенном запроектной аварией 4-м блоке Чернобыльской АЭС (объект «Укрытие»).

Следует отметить, что это были не просто информационные системы, а информационно-диагностические, что само по себе уже было передовым.

В отношении выбора типа хранилища для отработавшего ядерного топлива (ОЯТ) ЧАЭС следует отметить, что, во-первых, на создание такого хранилища ЕБРР выделил не 100 млн. долларов, а 68 млн. евро. Расходы свыше этой суммы должны были оплачиваться Украиной.

Консорциум во главе с Framatom предложил проект хранилища стоимостью в 67 млн. евро; консорциум во главе с SGN - в 98 млн. евро; консорциум во главе с ЕАСL - в 127 млн. евро.

Поскольку три эти проекта удовлетворяли требованиям законодательной и нормативной базы Украины, исходя из условий тендера и стоимости, предпочтение во втором этапе тендера было отдано предложению Framatom. Остальные проекты просто не могли бы быть реализованы, ибо согласно соглашению о Гранте (Проект ядерной безопасности ЧАЭС) между ЕБРР, правительством Украины и Чернобыльской АЭС (ратифицированном Верховной Радой 18 марта 1997 года), на все расходы Украины в создании на ЧАЭС хранилища ОЯТ и завода по переработке РАО предусмотрено 9 млн. экю.

Во-вторых, неверно утверждение господина Г.Фалько о том, что выбранная технология хранения «практически неприменима» для ОЯТ РБМК, поскольку разработана для хранения ОЯТ реакторов другого типа (BWR, PWR, ВВЭР).

Специалистам хорошо известно, что к ОЯТ ВВЭР предъявляются значительно более «жесткие» требования, чем к ОЯТ РБМК. Даже исходя только из этого, можно утверждать, что технология NUHOMS удовлетворит более «мягким» требованиям к хранению топлива РБМК. Тем более, что по этой технологии предусмотрен дополнительный барьер радиационной безопасности, а поэтому нет необходимости в сложной процедуре обнаружения негерметичных тепловыделяющих сборок.

В третьих, данная технология хранения используется на девяти АЭС США.

В-четвертых, действительно, построенное Framatom за деньги армянской диаспоры хранилище ОЯТ в Мецаморе более полугода не могло быть введено в эксплуатацию. Но не по причине «плохой» технологии, а из-за отсутствия средств на создание необходимой дополнительной инфраструктуры, сооружение которой должно было финансироваться за счет Армянской АЭС. Увы, подобная ситуация (с инфраструктурой) может повториться и на ЧАЭС.

В своей статье господин Фалько говорит об «отсутствии научной и общественной экспертизы проекта», что «еще больше подчеркивает безответственность в проведении «тендера». При этом он почему-то уверен в «несомненно отрицательном мнении независимой экспертизы». Безусловно, мнения у экспертов могут быть самые разнообразные. Но при принятии решений необходимо исходить из требований законодательства Украины в этом аспекте и официальных заключений организаций, отвечающих за принятие решения.

В соответствии со статьями 27, 33, 37, 40 Закона Украины «Об использовании ядерной энергии и радиационной безопасности»; статьями 10, 11, 12, 13 Закона Украины «Об обеспечении санитарного и эпидемического благополучия населения»; статьями 12, 13, 14 Закона Украины «Об экологической экспертизе»; ст. 10 Закона Украины «О пожарной безопасности», ст.5 Закона Украины «О научной и научно-технической экспертизе», постановлением Кабинета министров Украины от 17. 08. 1998 г. № 1308 «О порядке утверждения инвестиционных программ и проектов строительства и проведения их комплексной Государственной экспертизы» и другими законодательными и нормативными актами в 1998-1999 годах были проведены независимые государственные экспертизы по ядерной и радиационной безопасности, экологическая, санитарно-гигиеническая, по пожарной безопасности, укринвестэкспертизы, научно-техническая. Экспертиза представленных ЧАЭС тендерных материалов производилась органами государственного регулирования ядерной и радиационной безопасности (Минэкобезопасности, Минздрава, МВД и др.) или уполномоченными ими экспертными организациями с участием высококвалифицированных специалистов, включая кандидатов и докторов наук.

Заключения всех экспертиз положительные.

При этом следует отметить, что в соответствии с законодательством Украины, заключения государственных экспертиз являются обязательными для исполнения. Поэтому, во исполнение выводов государственной экологической экспертизы, было на 3 км перенесено место расположения хранилища ОЯТ ЧАЭС (эксперты доказали, что на этом месте дозы облучения персонала будут меньше). В соответствии с законодательством также будут проведены необходимые экспертизы на этапах строительства, ввода в эксплуатацию и эксплуатации хранилища.

Несомненно, что, как и любой другой, проект хранилища ОЯТ ЧАЭС имеет определенные недостатки, которые можно обсуждать, сравнивать, анализировать их влияние на здоровье персонала, состояние окружающей среды. Но при рассмотрении технических аспектов, на наш взгляд, целесообразнее не просто все отвергать без аргументов и предостерегать о «радиоактивном будущем» и плохой «ядерно-экологической ситуации» (кстати, что означают эти термины? - Авт.), а указывать конкретные недостатки проекта, его несоответствия требованиям стандартов, правил и норм, побудительные мотивы, заставившие обратить на них внимание.

Читатель сам сможет сделать необходимые выводы.