Дух преображенного Киева

На одном из митингов на Майдане Незалежности Виктор Ющенко сказал примерно так: «Хай простить мене Бог, але сьогодні доля України вирішується у Києві, а не у Львові». Бог, без сомнения, простил Виктора Андреевича. Более того, его легко простил и Львов. Сегодня Пьемонтом Украины стала украинская столица, и это, похоже, радует львовян даже больше, чем их собственная историческая роль. Эпицентр, где вершится национальная история, переместился туда, откуда и начинался, и это дает ощущение законченности. Киев вернул себе фельдмаршальские погоны, на которые он имеет историческое право. Но в эти дни он вернул себе еще и моральное право на них, и затрепетали сердца региональных боевых генералов: у Украины, наконец, появился свой настоящий главнокомандующий...

Чтобы понять Львов (и всю Галичину) до начала оранжевой революции, нужно сопоставить его ожидания и реальность. Восстав в конце 1980-х и охватив всю Украину духом национального освобождения, Галичина надеялась на немедленное чудо — рождение монолитного национально сознательного детища в течение месяца. Не получилось. Как и каждый эмбрион, независимая Украина начала проходить разные фазы развития, которые каждый раз вызывали у Галичины сильное беспокойство. Но когда национальный эмбрион начал приобретать очертания безобразного кучмовско-медведчуковского гомункулуса, в сердца галичан вселился настоящий ужас. Часть людей, как это всегда бывает, смирилась — энтузиазм бархатной революции 1990-х годов показался им воспалением утопического идеализма, заранее обреченного на поражение. Иными словами, держись за власть и будешь пользоваться успехом. Именно из этой категории появились многочисленные галицкие приспособленцы, едва ли ни самым одиозным из которых является Василий Базив.

Другая часть галичан, остро почувствовавшая этот ужас, начала отчаянно искать спасения. Теряя веру в возможность сделать цивилизованной безликую коррумпированную массу добровольных рабов, эти галичане начали склоняться к автономии. Только утверждение региональной идентичности, казалось, может уберечь их от окончательной и победной совковизации. Галицкие души окутал дух поражения и отречения от своей извечной миссии в отношении Великой Украины. По своей масштабности этот феномен можно сравнить разве что с потерей веры украинской диаспоры в возможность что-либо изменить в Украине вообще (в том числе и в Галичине) и утратой ее прежнего мессианского энтузиазма.

На разных фазах оранжевого подъема проявилась особая форма галицкого предательства — Тарас Чорновил, Лариса Скорик, Анна Стецив. Особенность этого предательства состоит в том, что оно — вдохновенное. Даже у господина Киселева не раз в зобу дыханье сперло, когда рутинные медведчуковские заготовки озвучивали эти люди со всем пылом галицкой страстности. Не буду лукавить, эти предательства все-таки травмировали души галичан. Конечно, доминанта галицких чувств не изменилась, большинство людей и в дальнейшем придерживались своего мнения. Но на сердце легло тяжкое бремя.

В это время главным энергетическим каналом, из которого галичане черпали надежду, стал «5 канал». Можно найти много образов, которые передадут настоящее значение этого источника новостей для всей оранжевой Украины: окно в правду, кислородная подушка, пуповина, соединяющая зародыш общеукраинской революции с материнским организмом Киева. В лавине писем, которые галичане направили в журналистский коллектив Пятого, содержится только частица той огромной благодарности, которую они чувствовали. Этот канал зажег главные огни революции — огни правды, любви, мужества, жертвенности и солидарности.

Тогда наступило время «Пори!», «Чистої України» и других родственных студенческих движений. Они первыми стали массово долбить скалу соглашательства одних и осмотрительности других. В теле Львова начал пульсировать энергетический нерв гражданского неповиновения. Первые студенческие забастовки в Галичине прошли во Львове, и это понятно: здесь сосредоточена критическая масса студенчества. Кроме того, во Львове защитный зонтик над студентами раскрыли большинство ректоров учебных заведений — при этом зонтик ректора ЛНУ им. Ивана Франко Ивана Вакарчука был в тот момент главнейшим. И хватило нескольких дней, чтобы волна студенческого неповиновения захлестнула всю Галичину.

На этом этапе пробуждения Галичины можно было отметить главное его отличие от периода бархатной революции конца 1980-х: во Львове не было выразительного политического лидера калибра Вячеслава Чорновила. Главным организатором протеста были... абсурдные действия подконтрольных правительству служащих. Казалось, над всем Львовом (как и над всей Украиной) навис разрушительный гений Медведчука — третьего Виктора, который в своем бункере сладострастно прислушивался к дрожи сплетенной им гигантской паутины. Надо отдать ему должное: он все-таки блестяще знает болевые точки человеческой слабости, жадности и страха. Главная его ошибка, ставшая спасительной для Украины, — его пренебрежение к человеку. Она зацепила самые чувствительные струны человеческих душ. С этого и началось действие Святого Духа — очищение душ от всякой скверны.

А потом наступило удивительное время оранжевой революции на Майдане Незалежности. Киев окончательно вернул Галичине веру, надежду и любовь. Киев вернул Галичине ее вечную мечту. Именно этими чувствами светились лица людей на площадях галицких манифестаций. В эти дни Львов не перестал быть символом, и его генеральские погоны никто не ставит под сомнение. Тем не менее не Львов зажигает сегодня другие галицкие города и села, а Киев. Именно оттуда исходит энергетический поток, электризующий их. То, что Львов и вся Галичина все-таки поднялись, может удивить только тех, кто в дореволюционном отчаянии неправильно разглядел позицию. Но главный патриотический нерв Галичины никогда не переставал биться. В этом месяце Киев просто изменил форму резонансного поля — и главная нота Галичины зазвучала вновь. В Киев и на восток Украины снова, как и во время борьбы за независимость, выехали автобусы с галицкими энтузиастами — наблюдателями, журналистами, демонстрантами. Обстоятельства другие, но миссия та же: «А ми тую червону калину підіймемо, а ми нашу славну Україну розвеселимо»…

Львов не является сегодня лидером, и это здесь в общем воспринимают без особых комплексов. Для столицы Галичины нынче важно не столько ревниво претендовать на майку лидера, сколько занять свою нишу в общеукраинском распределении революционных ролей. Одним из возможных элементов такой (если позволите) специализации является, по моему мнению, религиозное измерение нынешнего оранжевого взрыва. Он присутствовал уже с самого начала революционного подъема, и мера его влияния некоторое время даже беспокоила киевских журналистов. Припоминаете тревожные сообщения, что в день выборов Галичина проявляет пассивность? А Галичина в это время молилась — в храмах и часовнях, возле могил своих духовных проводников, дома вместе со своими маленькими детьми. У меня нет рациональных доказательств, что эта молитва является особым и весомым вкладом Галичины. Я просто верю в то, что она в значительной степени оберегает сегодня всех, кто в Украине духовно облачился в оранжевого Христа.

Сегодня все взгляды устремлены в естественном для галичан направлении — к златоверхому Киеву, к которому возвращается дух истины, творческой свободы и любви. И особая светлая атмосфера, царящая в эти дни над Майданом Незалежности, — это дитя любви между свободой и добром. То, что несколько лет назад посеяла Галичина, всходит сегодня в Киеве. Дух преображенного Киева, облачившись в центральноукраинские одежды, не стал от этого чужим Галичине. Он — духовная матрица, вокруг которой формируется плоть новой, богатой в своем разнообразии, единой Украины.