Дешевая колбаса в мышеловке

Быть первопроходцем — дело крайне неблагодарное. Девять лет назад блок «Трудовая Украина» не сумел попасть в Раду, но имя свое в истории отечественного пиара оставил. Предвыборный ролик объединения стал для продвинутых избирателей настоящим культурным шоком. Тем, кто запамятовал содержание анимационного шедевра (а таковых, подозреваю, большинство), позволю себе вкратце его напомнить.

Итак, представьте себе избирательный участок. На стенах — портреты кандидатов. Сплошь сытые физиономии, безобразно жирные шеи, украшенные дорогими галстуками и массивными цепурами. Мимо них уверенной походкой ниспровергателя основ движется рослый накачанный детина, облаченный в рабочую спецовку. Гегемон гневно взирает на рожи — карикатурные олигархи, бюрократы и бандюки оживают, перепуганно втягивая головы в плечи. Мозолистая рука мультяшного пролетария энергично вталкивает бюллетень в узкую щель урны. Броская титровка призывает всех классово сознательных граждан сделать единственно верный выбор — отдать свои голоса за «ТУ».

Надо сказать, что список блока почти сплошь состоял из записных «трударей» — Сергея Осыки, Александра Омельченко et cetera. Тогда, в 1998-м, коллеги по цеху и журналисты подняли креативную находку представителей «ТУ» на смех. Но, как выясняется сегодня, те попросту опередили свое время. Нынче призыв миллиардеров из одной партии раскулачить миллиардеров из другой партии уже не кажется ни странным, ни забавным. А вызывающий примитивизм соответствующего ролика политтехнологи считают чрезвычайно удачной находкой.

Примитивизация предвыборной агитации стала, пожалуй, главным откровением нынешней кампании. Расчет делается не столько на полноту гражданских чувств электората, сколько на пустоту избирательских кошельков. Не хотелось бы в это верить, но, похоже, случилось неизбежное — люмпенизация элиты. Продолжительный процесс замены подлецов дураками еще не завершился, но издержки подобного «обновления кадров» уже становятся очевидными. Даже год назад тотальная безвкусица, безыдейность и безответственность были не столь заметны. Сегодня они вопиют едва ли не с каждого плаката и билборда.

Пожалуй, впервые за последние годы все ведущие политические силы, не стесняясь, соревнуются за голоса маргинеса. Причем делают это с такой страстью, с таким азартом, что невольно начинаешь тревожиться за страну — неужто в ней в самом деле настолько велик удельный вес люмпена? Верить в это как-то не хочется. Поэтому утешим себя иным объяснением. В последние годы господа политики слишком часто признавали, что народ умнее своих вождей. Может, вожди решили «дотянуть» народ до своего уровня? Для достижения, так сказать, необходимого взаимопонимания…

Шутки шутками, но тем же коммунистам есть повод тревожиться за свое парламентское будущее. Обещающих «взять и поделить» развелось столько, что хранители заветов Ильича в этой, почти «мавзолейной», очереди могут оказаться едва ли не последними.

Забавно наблюдать, как серьезные политики задорно ссорятся, пытаясь выяснить, кому именно при­надлежит идея обрезания неприкосновенности парламентариев. Тимошенко? Ющенко? Литвину? Мимо. В 1996-м, в ходе работы над проектом отечественной Конститу­ции, против института депутатского иммунитета решительно выступили только коммунисты. Все прочие к подобной популистской инициативе отнеслись без должного понимания. Те, кто сегодня называют злополучную 80-ю статью Основного Закона едва ли не первопричиной всех наших бед, тогда лишь снисходительно пожимали плечами. Мол, чего с них, вчерашних, возьмешь? Мы же Конституцию завтрашнего дня пишем, европейскую Конституцию! Одиннадцать лет назад иммунитет народного избранника большинством законодателей воспринимался не как привилегия, а как признак цивилизованности — все государства с демократическим укладом им пользуются, а мы чем хуже?

Забылось? Но ведь еще не стерся из памяти искренний, почти праведный восторг, с которым оранжевые лидеры наблюдали за рождением Майдана. «И ведь не за деньги, не за обещания дешевой колбасы! За право доказать, что они народ, а не быдло!». Помню даже интонации, с которыми произносились эти слова, в которых, кстати, не было ни грамма деланного пафоса.

Почему же те, кто вчера восхищался бескорыстием сограждан, сегодня пытаются их банальнейшим образом купить? Кто дал право относиться как к быдлу к народу, однажды доказавшему право народом называться?

Отчего-то забылось и то, чем, собственно, отличался Майдан от подавляющего большинства аналогичных явлений. Он не был голодным бунтом, не был серой смутой. Он зародился как сознательный протест людей, которым было не только за что бороться, но и было, что терять. Декласси­рованный элемент, обычно составляющий критическую массу участников многолюдных акций, тогда был в очевидном меньшинстве. Истинными творцами самого незаурядного общественного явления в новейшей истории Украины стали не личные болельщики Ющенко, не идейные крикуны и не завербованные наемники. Майдан поднялся над плинтусом отечественной политики благодаря воле, в первую очередь, тех, для кого не могли стать побудительным мотивом для протеста ни отмена депутатской неприкосновенности, ни возвращение вкладов, ни понижение цен на бензин, электроэнергию или колбасу.

«Колбасные» лозунги «оранжевых самбистов» и «бело-сердечных» — это пощечина тем, кто еще верил. Это — жирная точка в саге о невыполненных обещаниях. Сим знаком препинания вчерашние незадачливые триумфаторы отделили себя от внушительной части тех, кто им тот триумф обеспечил. Кто-то из них выборы проигнорирует, кто-то с чувством исполненного долга поставит крестик напротив графы «Против всех». Вчерашние звезды майданных подмостков, в первую очередь, не досчитаются голосов думающей части своих сторонников. Неофиты, спешно рекрутированные в массах «потребительского электората», этих потерь не восполнят. Если не в количественном измерении, то уж в качественном — наверняка.

Кто-то из идейных «майдановцев», безусловно, проголосует и «за». Но уже не во имя веры в будущее, а, скорее, в знак уважения к прошлому. Потому что политическая сила, опирающаяся на маргинес (или, что еще хуже, воспринимающая как люмпен целый народ), едва ли имеет будущее.

Данное предположение в равной степени относится ко всем фаворитам парламентского забега. Различия между разноцветными отрядами скоропостижная досрочная кампания вытравила практически без остатка. Соперники рьяно соревнуются в пошлости и цинизме, и пока у них боевая ничья.

Но один предвыборный ход все же стоит особняком. Когда материнство рекламируют как источник дохода, как обретение возможности «купить велосипед», это чересчур. Ибо такая «работа с избирателями» граничит с оскорблением человеческой морали. На фоне подобного PR-хода меркнут и попытки одних представить законодательный орган как сборище ненасытных дебилов да закоренелых злодеев. И безответственные обещания других «вже сьогодні покращити життя» завтрашним призывникам и вчерашним вкладчикам советского Сбербанка.

Не сгущаем ли мы краски? Столетие тому товарищ Ленин призывал партийных агитаторов в ходе работы формулировать требования, но не называть цели. Прекрасно понимая, что первое — для масс, второе — для функционеров. Может быть, и наши господа, за кичевыми вывесками прячут серьезные аналитические планы? Хотелось бы тешить себя подобной иллюзией.

Но не получается. Слишком очевиден в каждой из ведущих политических сил кризис идей. Слишком заметен в ходе их взаимного общения кризис понимания. А искать точки соприкосновения придется. В стране отсутствуют как признанный общенациональный лидер, так и политическая сила, поддерживаемая жителями большинства регионов. Но при этом, как минимум трое ключевых игроков, будут обладать не только некоторой властью над умами и сердцами, но и определенной властью политической. Не стоит забывать о местных советах и судах, де-факто находящихся под контролем различных сил. Посему любая стратегическая программа обречена на успех лишь тогда, когда она согласована между соперниками. Но плохо скрываемые амбиции едва ли помогут снизить количество принципиальных разночтений.

Печально и то, что контакты между политическими силами сводятся к сварам и перемириям предводителей. Партиям отводится роль безмолвных статистов и бесправных заложников. С каждым днем они становятся все менее самодостаточными.

И в этом еще один урок заверша­ющейся кампании. Даже в прошлом году наблюдалось хотя бы некое подобие состязания идеологий и программ. Ныне все сводится к борьбе обещаний и конкуренции вождей. Искусные косметологи, маститые дизайнеры, изощренные спичрайтеры, ловкие политтехнологи, щедрые меценаты совместными усилиями слепили из них добротных звезд. Подсобил и научно-технический прогресс. Отошли в прошлое увеличенные фото с партбилетов, выпученные глаза, вымученные улыбки, больше похожие на предсмертный оскал. Мастера фотошопа придают обаяние, проникновенность или мужественность лицам, на которых обозначенные выражения никогда бы не смогли появиться естественным образом. Од­нако на фоне сусального блеска пар­тийных примадонн особенно контрастно смотрится идейная нищета самих партий. И это странно.

Поскольку события 2004/2005 годов (как бы кто к ним не относился) создали предпосылки для роста влиятельности партий. Во-первых, были обеспечены условия для существования более или менее полноценной свободы слова. Без которой, как известно, политический плюрализм и реальная многопартийность невозможны. Во-вторых, возникли условия для нормальной конкуренции. Сегодня граждане могут не бояться, что их уволят с работы за то, что они записались (или, наоборот, отказались записываться) в какую-то политическую организацию. Предприниматели, готовые финансово поддерживать ту или иную структуру, могут не опасаться жестоких репрессий или шумных кривотолков. Партийные функционеры почти избавились от страха провокаций, уголовных преследований, физических расправ. Разу­меется, не все так без­облачно. Бывают разные случаи, но они яв­ляются, скорее, исключениями, лишь подтверждающими правило. Так как случаи эти свидетельствуют чаще всего о чьей-то глупости. Борьба с инакомыслием перестала быть государственной политикой.

И наконец, третье. Беспощад­но критикуемые конституционные изменения предоставили пар­тиям шанс стать самым дейст­венным механизмом осуществления политики. Только партии с недавних пор формируют избирательные списки. Следовательно, именно партии, в конечном итоге, должны определять и конфигурацию правящей коалиции, и состав правительства. Должны, но не определяют. Они оказались к этому не готовы.

Вынуждены снова обратиться к событиям прошлых лет. Кто помнит, что в числе требований, выдвигавшихся национал-демократами в 1990-е были не только провозглашение государственной независимости, легализация сине-желтого стяга и тризуба, но и перевыборы Рады на многопартийной основе? Кто помнит, что год спустя инициаторы запрета КПУ, объясняли этот шаг, в том числе, и необходимостью создания реальной многопартийности с чистого листа?

Именно с повышением роли партий отечественные идеологи европейского курса много лет связывали надежды на построение демократии. Сегодня многие из них говорят о возвращении «мажоритарной» системы, о сворачивании парламентаризма.

Парадокс: в стране — 140 партий, но, пожалуй, ни одна из них не имеет реального веса. Последние политорганизации, хотя бы с натяжкой претендовавшие на роль носителей идеологии, перестали быть таковыми еще в прошлом веке. В XXI столетие мы вступили имея легион плохоньких кружков по интересам и пяток крупных фан-клубов.

Нынешние выборы — хороший повод задуматься о природе серьезного кризиса идеологий и элит. Партии не продуцируют новых идей, не рождают новых лидеров. Здравая мысль никогда не будет поднята на партийное знамя, если она не приумножает богатство вождя или не укрепляет его власти. Талантливый политик никогда не пробьется на партийный олимп, если бонза видит в нем соперника. Подбор и расстановка партийных кадров по-прежнему осуществляется по принципу личной преданности, ум, профессионализм и честность редко воспринимаются как плюс. Чувство собственного достоинства и вовсе вредит партийной карьере — из гордых людей редко получаются способные подхалимы. Партийные верхушки покрыты мхом старых кадров и корой старых устоев, через которые редко могут пробиться ростки нового.

Попытка спрятаться за вывеска­ми именных блоков — прямое свиде­тельство слабости партий, доказательство доминирования интересов лиц над целями организаций. Частый уход от дискуссий на животрепещущие темы — демонстрация отсутствия в партиях не только реалистичных планов обустройства страны. Налицо дефицит людей, обладающих необходимыми знаниями, стратегическим видением. Обучить болтуна, способного поддержать разговор на «колбасную» тематику, куда проще, чем найти, воспитать или сохранить профессионала. Из этого не следует, что в партиях начисто отсутствует интеллект. Носители ума, знаний, порядочности и последовательности, безусловно, есть в рядах каждой из политисл, но они отдалены от системы принятия решений.

Досрочные выборы, кто бы что о них ни говорил и ни думал, — уникальный шанс для каждой из партий донести до избирателей новые мысли, свежие идеи. Но ВСЕ без исключения ограничились тюнингом допотопных рыдванов.

Элита страны нуждается в обновлении. Застой в процессах формирования генерации новых вожаков и создания системы новых приоритетов (который эта кампания зафиксировала с беспощадностью медицинского диагноза) объясняется, с нашей точки зрения, двумя причинами. Причина объективная — естественная смена поколений. До Майдана во власти доминировала советская элита, после Майдана бразды правления перешли к элите постсоветской. Время национальной элиты, к сожалению, еще не наступило. Что же остается? Ждать?

Нет, догонять. Наверстывать упущенное. Чтобы час появления полноценной отечественной элиты приблизился, необходимо устранить второе, субъективное, препятствие. По мнению автора этих строк, главной кузницей новых кадров должны стать именно партии. Но пока они служат для потенциальных лидеров крематорием.

Как наладить полноценный партийный быт? Вопрос, требующий серьезной профессиональной дискуссии. Но некоторыми собственными, небесспорными, соображениями можем поделиться. Стране не нужно так много партий. Организации, не принимающие участия в избирательных кампаниях, должны сниматься с регистрации. Сурово, но, с нашей точки зрения, оправданно. Полити­чески озабоченные чудаки вправе объединяться в клубы по интересам, быть завсегдатаями гайд-парков. Но выхолащивать саму идею структуризации общества и политикума не должны.

Наверное, имеет смысл внесение изменений в избирательный закон, предполагающих введение запрета на создание блоков и поднятие процентного барьера. Таким образом, пусть и несколько искусственно, можно добиться слияния одних партий, окончательного исчезновения других и стимулирования роста для третьих. В качестве естественной компенсации необходимо лишить так называемые парламентские партии преференций при создании избирательных комиссий.

Не исключено, что подобные меры ускорят конец такого неблаговидного явления, как пресловутая «тор­говля партиями». Очень многие политические организации существуют только для того, чтобы в канун выборов «подставить плечо» амбициозному лидеру, не имеющему партийной прописки. За некоторую сумму он оперативно получает права на организацию и пост ее лидера, после чего спокойно создает именной блок. Авторитета институту партий в целом подобная практика, разумеется, не добавляет.

И все же описанные нами приемы позволяют лишь подкорректировать ситуацию, но не изменят ее в корне. Застрельщиками обновления партийной жизни должны выступить сами рядовые партийцы. В их интересах внести в уставы организаций запрет на пожизненное лидерство. Если партия будет знать, что срок пребывания на посту вождя ограничен, например, двумя сроками, то она вынуждена будет заботиться о подготовке кадров. Возникнут условия для роста пополнения, любой амбициозный талант получит шанс.

Наверняка следует предусмотреть и ответственность верхушки партии за итоги кампании. Процессы выборов руководства и составления предвыборных списков должны быть максимально прозрачными и демократичными, напрочь исключающими келейность и подковерность. Так называемые праймериз, или процедура формирования открытых списков, сделают партийцев ближе друг к другу, а сами партии приблизят к массам. Являющееся распространенной практикой включение в предвыборные реестры «представителей спонсоров», единолично инициированное вождями, должно считаться грубейшим нарушением партийных законов.

Ну, и, разумеется, все партии должны дозреть до того, чтобы перетряхнуть свои программы, сделать их адекватными новым политическим реалиям и новым вызовам времени.

Только так партии смогут не бояться, что уход лидера будет обозначать их немедленную кончину. Только тогда организации, а не однажды удачно раскрученные персонажи будут субъектами политического процесса. Только в этом случае можно будет говорить о последовательности проводимого ими курса, об эволюции идей, о преемственности поколений.

Партструтктуры не имеют права быть массовкой для прим, тупым орудием удовлетворения их аппетитов, маскировочной сетью, скрывающей косность и безыдейность витринных кормчих.

Лишь тогда выборы (Бог даст!) станут сражением программ, соревнованием идей, борьбой за избирателей. А не ловлей голосов при помощи дешевой колбасы.