УРОКИ ENRON — ФИНАНСОВЫЕ И ПЕНСИОННЫЕ

Скандал вокруг крупнейшего в мире корпоративного банкротства стал одной из самых горячих финансово-политических тем последних двух месяцев в американских и мировых средствах массовой информации

Некоторые называют это философией бизнеса,
но большинство — обдираловкой

«От лучшей в мире энергетической компании — к лучшей в мире компании!» Этот лозунг был начертан у входа в головной офис американской энергетической группы Enron в Хьюстоне, штат Техас. И еще недавно достижение такой цели представлялось не только амбициозным, но и вполне реальным.

В самом деле, вполне заурядная, по американским меркам, техасская региональная газотранспортная компания Enron с 1986 года увеличила свою рыночную капитализацию с 2 до 70 млрд. долл., то есть в 35 раз! До 2001-го энергетический гигант снискал славу солидной компании и был в числе фаворитов на Уолл-стрит. Пару лет назад авторитетный журнал Fortune в списке 500 крупнейших компаний США отвел Enron, имевшей годовой объем продаж в 100 млрд. долл., место под номером 7.

Благодаря стараниям многолетнего председателя совета директоров Кеннета Лэя и его команды, Enron за 15 лет превратилась в ведущего в США и мире поставщика электроэнергии, самого крупного покупателя и торговца природным газом и самого активного торговца углем, бумагой, пластмассами и металлами. На ее долю приходилось 25% сделок на американском энергетическом рынке.

Но сегодня стремительное банкротство компании оставило ее многочисленных акционеров и кредиторов в преддверии ада. В течение 2001 года акции подешевели почти в 130 раз (!) — с 85 до 0,67 долл. (67 центов!) за штуку, а в ноябре прошлого года рейтинг долговых обязательств (облигаций) был снижен до категории junk (мусор). 11 января торги ценными бумагами Enron на Нью-Йоркской фондовой бирже были остановлены.

Тысячи бывших и настоящих работников компании потеряли все или почти все свои сбережения на счетах пенсионного плана 401(к), а их сумма, между прочим, превышала 2 млрд. долл.; во всем мире уволено 6 тыс. из 21 тыс. сотрудников.

При этом «откровения» некоторых очень даже высокооплачиваемых топ-менеджеров Enron о степени их осведомленности о делах доверенной им компании представляются просто смешными. Например, как признался в интервью The New York Times бывший исполнительный директор компании Джеффри Скиллинг, он и «понятия не имел», как все выглядит на самом деле, даже «и не думал, что в компании происходит что-то, кроме хорошего».

Небезосновательно подозревают, что определенный «вклад» в банкротство Enron внес и ее аудитор и консультант — компания Arthur Andersen, помогавшая руководству первой, по мнению аналитиков, вводить в заблуждение многочисленных акционеров и кредиторов с помощью экзотической бухгалтерии. В 2000-м за свои аудиторские услуги Andersen получила от Enron оплату в размере 25 млн. долл. плюс еще 27 млн. за консультации. И руководство аудитора лелеяло надежды увеличить суммарное ежегодное вознаграждение от энергобанкрота до 100 млн.

С большой долей вероятности можно утверждать, что развитие событий вокруг «скандальной парочки» Enron — Arthur Andersen приведет к пересмотру многими фирмами своих деловых отношений с аудиторами. Так, известные британские компании Unilever и CGNU (крупнейший страхователь жизни в Великобритании) сейчас обеспокоены тем, что использование одной и той же фирмы в качестве аудитора и советника по вопросам менеджмента в дальнейшем недопустимо — из-за потенциального конфликта интересов. Unilever заплатил в 2000-м PricewaterhouseCoopers (PwC) 11 млн. долл. за аудит и почти в пять раз больше (53 млн.) — за консультационные услуги. CGNU оплачивала соответствующие услуги компании Ernst & Young.

Тревога Unilever и CGNU стала поддакивающим эхом на обещание, сделанное днем раньше Майклом Эйзнером, председателем правления Walt Disney, — прекратить получение консультационных услуг от своего аудитора PwC.

В связи со скандалом вокруг Enron The Wall Street Journal отмечает, что, по данным Национального института отношений с инвесторами, примерно 57%, то есть более половины, американских компаний завышают прибыли и предоставляют неточные финансовые отчеты. Такие вот фокус-покус-финансы.

Досталось и ведущим рейтинговым агентствам, включая Standard & Poor’s и Fitch. Их критикуют за слишком медленную реакцию после того, как Enron разоблачили за нераскрытые внебалансовые партнерства. Даже когда облигации энерготрейдера уже торговались как «хлам», ее официальный рейтинг все еще оставался инвестиционно привлекательным. Moody’s Investor Service, одно из ведущих кредитных рейтинговых агентств США, одним из первых заявило о намерении существенно пересмотреть свои методики оценки корпоративного долга.

Помимо предполагаемого нарушения американского законодательства, Enron проводила немало в общем-то законных, но, как пишет Ричард Коэн в The Washington Post, неправильных (читай — несправедливых) операций. Так, несмотря на показываемые в балансовых отчетах многомиллионные прибыли, четыре года из последних пяти компания вовсе не платила федеральных корпоративных налогов.

Как это могло случиться? Очень просто: Enron учредила почти 1000 мелких дочерних компаний (товариществ) во многих налоговых гаванях — на Каймановых (692 штуки) и Бермудских островах, Арубе, Барбадосе, Тринидад и Тобаго, а также в других местах с прекрасными пляжами и банками, которые не задают вопросов. Используя такие секретные партнерства, компания прятала свои прибыли «под пальмами», как это в старину делали пираты.

В то же время, Enron законно снижала налогооблагаемую прибыль за счет премиальных выплат в виде акций, щедро адресуемых прежде всего руководству (об этом чуть позже). Например, в 2000 году после уплаты налогов на сумму 112 млн. долл. компания получила 278 млн. налогового возврата.

«Большинство людей платят налоги, — резюмирует Р.Коэн в The Washington Post, — но некоторые этого не делают. И те, кто платит, субсидируют тех, кто не платит. Я допускаю, что вы можете назвать это философией бизнеса. Я же называю это обдираловкой».

Это симптом, а не болезнь

Сделки с Enron и учрежденными ею компаниями осуществляли многие знаменитости финансового бизнеса, включая Citigroup, JP Morgan Chase, CIBC, Merrill Lynch, Deutsche Bank и Dresdner Bank. Длинный список кредиторов Enron впечатляет. Наибольшие потери может понести Citigroup, выдавшая Enron два необеспеченных кредита на сумму 3 млрд. долл. Не намного уступают претензии JP Morgan Chase — 2,6 млрд. долл., а не 900 млн., как было ранее объявлено в пресс-релизе.

Citigroup и JP Morgan Chase, два крупнейших банковских конгломерата нового поколения, появились совсем недавно в результате слияния коммерческих и инвестиционных банков с целью предоставления крупным корпоративным клиентам широкого комплекса банковских услуг по системе one-stop shop (покупка всего необходимого в одном месте). Идея заключалась в том, что компании будут предоставлять своеобразные прибыльные инвестиционные мандаты на советы по вопросам слияний и приобретений, выпуска акций и облигаций тем же банкам, которые предоставляют кредиты. До объявления себя банкротом Enron была своеобразным пилотным проектом, дабы оправдать создание инвестиционных банков с большими балансами. Увы, с «пилотом» произошла досадная осечка.

Будучи готовыми выдавать огромные кредиты Enron, Citigroup и JP Morgan Chase победили (на свою голову) менее состоятельных конкурентов в прошлогодней борьбе за право консультировать по вопросам реструктуризации и рефинансирования. Они очень старались — правда, безрезультатно — убедить рейтинговые агентства не снижать в конце 2001 года рейтинг долговых обязательств Enron.

Интересно, что всего лишь за две недели до объявления о скандальном банкротстве председатель правления и исполнительный директор JP Morgan Chase Вильям Харрисон, стоя перед 20 высшими руководителями британского филиала JP Morgan, расхваливал работу банка с Enron, называя ее… триумфом.

По данным Financial Times, многомиллионные убытки от Enron и связанных с ней структур могут понести еще немало известных финансовых институтов, в частности, датские страховая группа AEGON (возможные претензии оцениваются в 300 млн. долл.) и банк ABN Amro (98 млн.), японские банки Bank of Tokyo Mitsubishi (103 млн.), Daiwa Asset Management (140 млн.) и Sumitomo Mitsui Banking Corporation (210 млн. долл.). В списке также французские Axa и Societe Generale, швейцарские Credit Swiss First Boston и Swiss Re, канадские Bank of Montreal и CIBC...

Однако по американским законам, компания, подавшая на банкротство, получает защиту от претензий кредиторов на время реструктуризации активов и подготовки их к продаже. А этот процесс может тянуться годами.

По мнению обозревателя International Herald Tribune Филипа Боуринга, финансовому миру все же не стоит удивляться происшедшему. Это не просто история об одной мошеннической компании и благодушном аудиторе. Возможно, это и самый громкий, но все же закономерный скандал.

Enron стал одним из следствий медленно распространявшегося в течение последних десяти лет бедствия в секторе финансовых услуг. Многие аналитики видят единственный выход в четком разграничении отдельных компонентов этой индустрии: в отделении традиционного банковского дела от инвестиционных банков, от торговли ценными бумагами, от управления пенсионными фондами, от страхования, от торговли деривативами, а также в отделении консультационных услуг от аудиторских.

Горизонтальная интеграция, слияния в гигантские, доселе не существовавшие структуры уменьшили конкуренцию и создали плохо управляемые финансовые чудища. Вертикальная интеграция принесла так много внутренних конфликтов интересов, что некоторых клиентов могут обслужить исключительно за счет других или за счет обмана.

В 1999-м пал закон Гласса-Стигалла, последний символический барьер в США против подобных конфликтов интересов, который был принят вдогонку финансовых скандалов, предваривших Великую депрессию 1929—1933 гг. На исходе столетия фондовый рынок накачали до еще более смехотворного уровня, чем это было семью десятилетиями ранее. Закон Гласса-Стигалла в течение всех этих лет требовал разделения коммерческого банковского дела и инвестиционного бизнеса. Однако он оказался негодным, поскольку коммерческие и инвестиционные банки, а также страховые компании продолжали сливаться в огромные финансовые конгломераты.

Отмена ограничений на слияние коммерческих и инвестиционных банков произошла несмотря на рост количества новых финансовых продуктов, например, таких, как деривативы (производные ценные бумаги), которые увеличили уровни рисков, снизили прозрачность и вывели все возрастающую часть финансового сектора из-под компетенции банковского надзора и контроля над фондовым рынком. Сторонники отмены этих ограничений утверждали, что укрупнение означает рост эффективности и адекватности капитала, или же является естественным следствием глобализации.

На практике это означало рост конфликтов интересов. Рисковые активы увеличивались значительно быстрее, чем достаточность капитала, резко увеличилась внебалансовая активность.

Теперь многие эксперты утверждают, что закон Гремма-Лича-Блайли, отменивший в 1999 году старое законодательство, ничего не сделал для улучшения регулирования финансового сектора США. Как и прежде, старые регуляторы продолжают выполнять свою работу: Комиссия по ценным бумагам наблюдает за фондовым рынком, Федеральная резервная система надзирает за банками, Комиссия по фьючерсной биржевой торговле контролирует операции с деривативами. В результате ни один орган не регулирует финансовые конгломераты, давая им возможность действовать как вздумается, подвергая чрезмерным рискам клиентов и инвесторов.

Enron является наглядным примером аномалий, которые могут произойти ввиду отсутствия надлежащего регулирования. И напоминанием о негативных последствиях чрезмерной лоббистской активности. Сегодня все как-то сразу вспомнили, что президент компании Кеннет Лэй был в числе главных инициаторов выведения продажи электроэнергии из-под госконтроля. В ноябре 1992 года крупнейшим корпорациям Exxon, Mobil, JP Morgan и Enron удалось «уговорить» Федеральную комиссию по регулированию фьючерсных сделок исключить фьючерсные контракты, связанные с электроэнергетикой, из сферы надзора. Фактически Enron превратилась во влиятельного «делателя рынка», играя вовсе не такую роль, как, например, Goldman Sachs или Morgan Stanley на Уолл-стрит. Но поскольку компания никогда не заявляла себя перед органами власти банком или брокером, ей легко удавалось избегать регулирования.

Очевидно, эти недостатки попытаются разрешить, как только уляжется пыль вокруг скандала. Но улучшить ситуацию будет очень непросто. Конгресс и Уолл-стрит хорошо известны своей стойкостью против изменений в правилах регулирования. Когда Франклин Делано Рузвельт предлагал создать Комиссию по ценным бумагам, банкиры говорили ему, что он рискует превратить Нью-Йоркскую фондовую биржу в необитаемую деревню.

Но история доказала обратное. И до тех пор, пока регуляторам и инвесторам будет трудно разбираться, что же на самом деле происходит на рынках, риски появления новых Enron будут высокими.

Как отмечает International Herald Tribune, после банкротства Enron возвращается мода на аналитическую финансовую журналистику, но очень запоздало и с чересчур пристальным интересом к политической подоплеке.

Все будет О’key в клубе богатых стареющих парней

Наверное, у многих вызывает умиление информация о доходах и «выходных пособиях» некоторых бывших топ-менеджеров обанкротившейся корпорации. Однако не исключено, что высшему руководству компании будет предъявлено обвинение в незаконном обогащении с использованием сомнительных деловых схем.

Кеннет Лэй, многолетний председатель, а также исполнительный директор Enron, покинувший свой пост 23 января, имел годовой оклад в 1,3 млн. долл. (5000 долл. в день). Уйдя в отставку, он будет ежегодно получать пенсию в размере 500 тыс. долл. В период с февраля 1999-го по июль 2001-го г-н Лэй выручил от продажи собственных акций Enron 100 млн. «зеленых».

Лу Пай, бывший исполнительный директор одной из подконтрольных Enron компаний, сумел продать до июня 2001-го в общей сложности 5 млн. акций Enron на сумму 353 млн. (в среднем по 70,6 долл. за штуку).

Эндрю Фастоу, бывший финансовый директор, уволенный сразу после того, как Комиссия по ценным бумагам начала расследование против компании, продал около 560 тыс. акций в период с августа 1999-го по ноябрь 2000-го за 30 млн. (в среднем по 54 долл. за акцию).

С 1999-го до середины 2001-го 29 членов правления Enron только на продаже акций своей компании заработали в общей сложности 1,1 млрд. долл. — в среднем по 38 млн. на «нос». Совсем неплохо за особо тяжелую и вредную для здоровья «работу» — говорить акционерам и инвесторам одно, а поступать по-другому. Подавляющее же большинство рядовых акционеров сегодня не выручат за свою энроновку и доллара.

Так называемая система «золотых парашютов» для высокопоставленных управляющих компаний, даже не очень удачливых, — весьма распространенное в США явление.

Например, в августе прошлого года The New York Times писала о значительных потерях пенсионных сбережений работниками одной из ведущих высокотехнологичных компаний Lucent Technologies, которая в 2000 году стала самым крупным неудачником на фондовом рынке. С конца 1999-го, когда фондовый рынок США достиг рекордных высот, акции Lucent подешевели на 92 процента. На свою беду работники были не меньшими патриотами, чем их коллеги из Enron, и вложили в среднем около 30 процентов своих сбережений плана 401(к) в акции собственной компании. Немало работников потеряли до 90 процентов накопленного.

Как и в случае с Enron, высшее руководство Lucent продолжало убеждать работников покупать акции компании, даже когда им стало известно о серьезных проблемах в «родном» бизнесе.

В прошлом году компания уволила около 20 тыс. человек, проработавших на Lucent много лет, но у которых не было права оставить работу с переводом всех уже накопленных им пенсионных сбережений в страховую компанию (по собственному выбору). Пока они занимались поисками новой работы, из прессы стало известно о том, что Ричарду МакГинну, уволенному исполнительному директору, назначено выходное пособие в 5,5 млн. долл. и ежегодная пенсия в размере почти 1 млн. Также работники прочитали о поле для игры в гольф площадью 5 тыс. акров (2 тыс. га), которое компания построила в Нью-Джерси за 40 млн. долл.

Дальнейшими комментариями могут заняться специалисты по корпоративному управлению, а также любители порассуждать о социальной справедливости...

Пенсионеры заслуживают большего

Миллиардные активы корпоративного пенсионного фонда Enron в одночасье превратились в такую же бумажную «лапшу», как и пропущенные аудиторами через бумагорезку большие массивы финансовой документации со схемами сокрытия дутых доходов. Кроме работников самой Enron, пострадали 7—10 млн. участников других фондов. Так, пенсионные фонды членов Федерации профсоюзов США — AFL-CIO, представляющей интересы 13 млн. американцев, владели 3,1 млн. акций Enron.

Сейчас вряд ли кто-то будет оспаривать неотложность ремонта пенсионного законодательства США. Главная проблема для многотысячного персонала Enron в том, что их пенсионные сбережения зависели в основном от финансового благополучия собственной компании. Вылетела в трубу компания — туда же последовали пенсионные денежки. Однако ситуация анекдотична, поскольку почти сорок лет назад в США уже был аналогичный случай.

В 1963 году Studebaker Car Company, производитель знаменитых грузовиков времен Второй мировой войны, обанкротилась, закрыв свой завод в городе Сауз Бэнд, штат Индиана, и одновременно ликвидировав профессиональный пенсионный план. Как и у Enron, цена акций Studebaker тоже была составляющей индекса Доу-Джонса. Тем не менее, более 4 тыс. работников потеряли обещанные работодателем пенсии. Нет, Studebaker вовсе не нарушала законов. Просто благополучие пенсионеров всецело зависело от финансового состояния собственной компании. Несмотря на важную роль частного пенсионного страхования в американской пенсионной системе, тогда просто отсутствовали правила, предусматривающие надлежащую защиту прав трудящихся.

Спустя десятилетие Конгресс США принял программу пенсионного страхования, которая обязывала, чтобы средства корпоративных пенсионных фондов управлялись «исключительно в интересах их участников и пенсионеров», а не в интересах работодателей-спонсоров. Кроме того, начиная с 80-х годов корпоративным фондам с программами определенных пенсионных выплат разрешается инвестировать в своего работодателя-учредителя не более 10 процентов пенсионных активов.

На рубеже 80—90-х в мире началась революция в частном пенсионном обеспечении, которая ознаменовала переход от традиционных пенсионных планов «определенных пенсионных выплат» к чисто сберегательным планам «определенных взносов».

Планы (фонды) с определенными пенсионными выплатами могут быть либо корпоративными, либо профессиональными. В миниатюре они представляют собой патерналистскую солидарную пенсионную систему на уровне отдельного предприятия. То есть, работодатель обещает своим работникам выплачивать заранее определенную пенсию, которая, как правило, зависит от размера последней зарплаты и стажа работы на данном предприятии. Например, размер обещанной пенсии может быть выражен либо фиксированной суммой за каждый год работы, либо определенным процентом от последней зарплаты, либо процентом последней зарплаты, умноженным на продолжительность стажа. Эти пенсионные обещания или, как их называют, приобретенные пенсионные права должны быть соответствующим образом подкреплены финансово и отражены в балансе предприятий. Таким образом, весь инвестиционный риск полностью несет компания-спонсор пенсионного плана с определенными выплатами.

При схемах с определенными выплатами в наибольшем выигрыше оказываются ветераны предприятия. В случае же перехода к другому работодателю работник нередко мог терять свои пенсионные права.

Но в условиях неопределенности на финансовых рынках, роста административных издержек, введения новых стандартов бухучета и трясины регулятивного бремени компании начали активный переход к планам с определенными взносами, которые значительно дешевле для работодателей-спонсоров. По данным Financial Times, в Великобритании средний взнос работодателей в схемах с определенными пенсионными выплатами составляет 9,2% зарплаты, тогда как в схемах с определенными взносами — 6,0%.

Вместо обещанной фиксированной пенсии работники получили возможность инвестировать свои взносы на фондовом рынке, получать большие доходы и, что еще важнее, перемещать свои пенсионные сбережения при перемене места работы. Но теперь в пенсионных схемах с определенными взносами все бремя инвестиционных рисков полностью ложится на самих работников. И в обеспечении безопасности частных пенсионных накоплений важнейшую роль играет квалифицированный контроль за соблюдением законодательно определенных стандартов доверительного управления и инвестирования пенсионных взносов.

В 80-е годы прошлого века эта революция стала распространяться по всему миру: индивидуальные накопительные счета с определенными взносами преобладают в австралийской и чилийской пенсионных системах, становятся все более популярными в Канаде, Японии и Европе. Обязательную накопительную пенсионную систему чилийского образца в 1998 году внедрили в Казахстане.

Изначально план 401(к), получивший свое название из-за номера статьи налогового кодекса США, предоставляющей ограниченные налоговые льготы, был учрежден как чисто сберегательная, а не пенсионная программа. Одной из главных целей этого сберегательного плана с определенными взносами было помочь работникам получить в собственность акции компании, а не обеспечить им старость. Поэтому вместо денежных взносов компании нередко предлагают своим работникам собственные акции. Хотя, согласно системе 401(к), они могут предлагать на выбор своим работникам несколько вариантов инвестирования взносов. Работники, а также их работодатели ежемесячно перечисляют определенный процент зарплаты на индивидуальные счета плана 401(к) для последующего инвестирования на фондовом рынке.

Сегодня программа индивидуальных пенсионных сбережений 401(к) пользуется огромной популярностью в США, став хорошим дополнением к государственному социальному страхованию. Ее участниками являются около 42 млн. человек (то есть каждый третий работающий американец!), которые накопили на своих счетах почти 2 трлн. долл. Однако, как отметила The New York Times, использование программы для покупки акций компаний-спонсоров является «законной серой зоной». То есть, законное не всегда бывает правильным.

Как и в случае со Studebaker, формально администраторы и попечители пенсионного фонда компании Enron не нарушали американское законодательство. Пенсионные активы на общую сумму 2,1 млрд. долл. мгновенно обесценились вследствие особенных ошибок. План компании предусматривал 18 вариантов инвестирования, включая несколько взаимных фондов и собственные акции. Однако к концу 2000-го в акции Enron-спонсора были вложены 60% всех пенсионных активов — значительно больше той доли, которую большинство инвесторов посчитали бы разумной с точки зрения диверсификации.

Существует фундаментальное различие между краткосрочными сбережениями и долгосрочной инвестиционной стратегией для удачного выхода на пенсию. Слишком часто наивные инвесторы-трудящиеся вкладывают свои деньги в компанию, которую знают лучше всех остальных — т.е. в свою собственную. И как только программа 401(к) из чисто сберегательной превратилась в главную частную пенсионную схему США, новый пенсионный скандал наподобие случая со Studebaker стал вопросом времени.

Большая часть вины за недостаточную диверсификацию справедливо легла на плечи самих сотрудников Enron — их никто не заставлял выбирать именно ее акции. По правилам тамошнего пенсионного плана, продавать акции своей компании могли лишь работники, достигшие 50-летнего возраста. Однако проблема крайне обострилась из-за того, что руководство будущего банкрота блокировало для работников продажу акций Enron с их счетов 401(к) в период между 17 октября и 19 ноября — когда до катастрофы было уже рукой подать. Более того, топ-менеджеры пытались даже убеждать сотрудников, что дела не так уж плохи. А сами, хорошо зная истинное положение дел в компании, сумели скопом подзаработать на продаже более 1 млрд. долл.

Кажется, по-английски это звучит так: «Don’t do what I do. Do what I say» («Не делай того, что я делаю. Делай, что я говорю»).

Enron — не единственная компания, которая предлагала работникам выплачивать взносы акциями, а не деньгами, и чей персонал отличался чрезмерным корпоративным патриотизмом. Согласно данным Комитета по инвестированию пенсионных активов работников, которые касаются 140 крупнейших фирм, в акции этих фирм-учредителей плана 401(к) инвестировано в среднем 35% пенсионных средств. Например, в General Electric 75% плана с определенными взносами состоят из акций General Electric. Примерно 78% пенсионного плана компании Coca Cola инвестировано в ее же акции.

Когда пять лет назад Барбара Боксер, сенатор-демократ от штата Калифорния, предложила ограничить количество ценных бумаг собственной компании в портфеле корпоративного плана 401(к) 10 процентами, этот законопроект в конце концов выхолостили до потери первоначального смысла. Он превратился в запрет работодателям принуждать работников вкладывать более 10% собственных взносов по плану 401(к) в акции компании. «Все свелось к ситуации, когда люди говорят: «Эй, я работаю в General Electric, я верю General Electric и, черт побери, я хочу вкладывать свои деньги в акции General Electric. Оставьте меня в покое!» — объясняет Даллас Сейлсбери, руководитель Исследовательского института пособий работникам.

На некоторых предприятиях, где курсы акций действительно подвержены значительным колебаниям, все-таки устанавливают ограничения, чтобы заинтересовать работников в диверсификации собственных пенсионных вложений. Однако некоторые эксперты предостерегают: в случае, если инвестиционные ограничения будут введены законодательно, компании могут вообще отказаться от уплаты пенсионных взносов.

Когда дело касается отмены или ограничения существующих инвестиционных вариантов, политики становятся более осторожными. Пенсионное дело не может быть основано на предположении, что погода на финансовых рынках всегда будет солнечной. Пенсионные сбережения необходимо оценивать с точки зрения долгосрочной перспективы и не настраиваться на мгновенное обогащение.

Однако это вряд ли утешит бывших сотрудников Enron, таких, как Крегг Ланкастер, 43-летний отец двоих детей, который, как пишет Financial Times, потерял 100 тыс. долларов своих пенсионных сбережений по плану 401(к) и вдобавок — работу. «Наверное, у меня есть долгосрочная перспектива, но до нее еще надо дожить», — говорит он. Г-н Ланкастер не рассматривал возможность продажи акций, вложенных в план 401(к), поскольку это были деньги, которые он откладывал на пенсию. Enron казался мощной компанией и любимцем Уолл-стрит. «Это все равно, что крах Morgan Stanley. Это просто непостижимо».

Похоже, что банкротство Enron ускорит реструктуризацию системы частных пенсионных сбережений США. Конгресс намеревается внести существенные изменения в порядок продажи акций компаний-спонсоров пенсионных планов, а также диверсификации пенсионных активов. В начале февраля президент Буш высказался за необходимость срочно внести существенные изменения в пенсионное законодательство, а также призвал корпоративный менеджмент к честности и открытости перед акционерами и бизнес-партнерами. Одно из рассматриваемых нынче предложений — устранить какую-либо дискриминацию в правах на индивидуальные пенсионные счета между рядовыми сотрудниками и высшим менеджментом компаний.

И это еще не все. Республиканцы предлагают, чтобы работники имели право продавать акции компании, внесенные работодателем в качестве своего взноса на счета сберегательного плана 401(к), уже через три года. У демократов-конгрессменов — свой план реформы, включая законопроект сенаторов Джона Корзина и Барбары Боксер. Если его одобрят, то работникам будет разрешено продавать акции, внесенные как взнос работодателя, в течение 90 дней. Возможно, введут 20-процентное ограничение на приобретение ценных бумаг собственной компании в рамках корпоративного плана 401(к).

Рядовым американским инвесторам, да и не только им, предстоит всерьез задуматься и о повышении уровня своей финансовой грамотности. По данным одного из исследований, проведенного несколько лет назад в США, более половины американцев не улавливают разницы между акциями и облигациями; лишь 16 процентов сказали, что имеют четкое представление об индивидуальных пенсионных счетах; и лишь 8 процентов ответили, что они полностью понимают сущность административных расходов, плату за которые берут с них взаимные фонды. Что бы, интересно, показал аналогичный опрос в Украине? Нетрудно догадаться.

Но каким бы ни был резонанс, скандал с Enron станет важным уроком для владельцев индивидуальных счетов 401(к): пенсионная «кладка» может падать вниз точно так же, как и лететь вверх. И все же «пенсионеры заслуживают большего» — так называлась одна из аналитических статей Financial Times об Enron. Пожалуй, добавить к этому нечего.

Постскриптум

Опыт стран далеких и близких четко обозначил «пять китов» управления и инвестирования пенсионных средств: 1) квалифицированное государственное регулирование и надзор; 2) квалифицированное доверительное управление; 3) надежность и прибыльность; 4) диверсификация; 5) ликвидность.

Украинский банк «Украина», как и американский энерготрейдер Enron, тоже когда-то казался непотопляемым. Банк «Украина», как и Enron, имел корпоративный пенсионный фонд, который почти все средства участников вложил в свой же банк. Правда, в отличие от американского варианта, пенсионные деньги удалось-таки вывести незадолго до падения банковского гиганта.

Но пенсионный фонд АПБ «Украина» является не исключением, а, скорее, правилом в нашей стране. Большинство украинских «негосударственных пенсионных фондов» (НПФ) мало чем отличаются и от фонда Enron, так как вложили деньги участников в собственные предприятия-учредители либо в связанные с ними (афилиированные) структуры. Говорят, есть даже НПФы, напоминающие своеобразный «семейный подряд»: муж — директор, а жена — бухгалтер.

В без пяти минут бывшей Верховной Раде за четыре года так и не набралась «критическая масса» пенсионных реформаторов для того, чтобы принять закон о негосударственном пенсионном обеспечении. В то же время десятки, а может, даже сотни тысяч украинских граждан, имеющих так называемые пенсионные счета в так называемых негосударственных пенсионных фондах, ежедневно в течение последних десяти лет подвергают свои кровные сбережения инвестиционным, институциональным и другим рискам, чтобы хоть как-то дополнить мизерную солидарную пенсию.

К сожалению, в Украине до сих пор никто не регулирует и не контролирует деятельность НПФ. Никто в стране не знает точно (вот уж действительно — terra incognita!), ни сколько таких НПФ существует, ни сколько участников они уже привлекли и денег накопили. Правильно ли наши НПФ распоряжаются этими деньгами? Правдивую ли информацию они предоставляют своим участникам? Обеспечивают ли они квалифицированное доверительное управление? Надежно ли пенсионные деньги защищены от злоупотреблений? Кто эти люди, которым доверены сбережения, и разбираются ли они в пенсионном обеспечении?

Наконец, соответствуют ли наши НПФ и другие пенсионные эксперименты стратегическому курсу Украины на интеграцию в Европейский Союз, определенному в указе Президента от 11 июня 1998 года? Ведь одним из условий вступления в ЕС является обязательная адаптация отечественного законодательства к законодательству ЕС, в том числе и в сфере социального обеспечения. А в Европе и в помине нет таких, как у нас сейчас, «негосударственных пенсионных фондов» и таких, как у нас, экспериментов.

Будем надеяться, что новый парламент покончит наконец с пенсионным «беззаконием». И сделает это квалифицированно.

В статье использованы материалы Financial Times,
The New York Times,
The Washington Post,
The Wall Street Journal, International Herald Tribune