"Когда я упала, меня подхватили тысячи рук"

"Знаете, за что я благодарна войне?! Глупые, а может и страшные слова, не знаю. Но я благодарна за возможность увидеть Людей, показать Людей, за открытие Человека в Человеке. Остальное пройдет".

Это отрывок из рассказа луганской писательницы, блогера, общественной активистки Елены Степовой. Конечно, это псевдоним. До недавнего времени Елена жила на оккупированной Луганщине, в маленьком приграничном городке Свердловск (не путать с российским Свердловском). Именно там начала писать рассказы, позже вошедшие в сборник "Все будет Украина! Или истории из зоны АТО".

- Елена, в своих интервью вы часто исправляете журналистов: я не писатель, я правозащитник, писательство - это хобби.

- Я возглавляла общественную организацию "Эко - регион". Кроме того, у меня была частная юридическая практика. В основном я занималась социальной защитой людей - пенсионными вопросами и экологией. Дело против ДТЭК Рината Ахметова стало одним из самых громких, выигранных нами перед началом АТО. Я была гражданским представителем человека, который решился на борьбу с системой. Это тот случай, когда твой клиент - еще и твой соратник.

Суть дела заключалась в том, что в поселке Комсомольский нет очистных сооружений, и ДТЭК сливало все технические воды, без утилизации и канализации, просто в балку, когда-то прекрасную... Люди боялись подавать в суд, потому что все они работали на шахтах ДТЭК, а этот человек - житель поселка, предприниматель - был настроен решительно. Мы обсудили все страхи, риски, возможности и выиграли: ДТЭК обязали не только построить очистные сооружения, но еще и рекультивировать огромную загаженную им территорию.

- Ваш родной город Свердловск находится в 12 км от государственной границы. Вы одними из первых встречали российские террористические войска. Правда ли, что хлебом-солью?

- "Русскую весну" мы увидели первыми. Когда начинался Крым, поняли: мы - следующие. Это было видно по разным признакам. Местные чиновники стали вести себя по-другому. Приходишь по своим вопросам, а они смотрят на тебя c таким звериным оскалом и говорят: "Подожди, подожди, скоро придет наше время, мы всех вас выгоним отсюда - и активистов, и помаранчевых". Активисты - это "Просвіта", Народный рух, проукраинские общественные организации (не все у нас контролировались Партией регионов, были и "зубастые").

Потом милиция, СБУ, прокуратура стали нас уговаривать: "Ребята, скоро в городе начнется движение, не поднимайте голову, давайте без крови".

Мы увидели движение среди таможенников. Свердловск ведь приграничный город, город-"контрабас". Жители здесь замечают такие изменения на границе, которые невооруженным глазом не видны.

Где-то в феврале мы заметили, что работающие на таможне местные стали покупать очень дорогие золотые украшения к 8 Марта. А если таможня покупает золото, значит, идет "контрабас". Это первое правило города. Люди стали интересоваться - что нам завозят или вывозят? Оказалось, оружие в схроны. Формировались военные склады народного, так сказать, ополчения.

Потом начались митинги, которые организовывали городская власть, коммунисты, регионалы, депутат ВР VII созыва Александр Коваль (экс-гендиректор ДТЭК). На известный митинг в Свердловске 1 марта созвали шахтеров, учителей, но они слушали выступление мэра города и коммунистов молча. Выступающие обещали счастливую жизнь после присоединения к России. Ни один из участников этого митинга не понес наказание, против них не возбуждено уголовное дело. А ведь видео митинга есть в Интернете.

Собственно ополчение появилась на шахтах ДТЭК. Именно там шахтерам по паспортам раздавали оружие и по 10 тысяч гривен за охрану памятника Ленину. Понимаете, люди шли не против Украины или за Россию, а заработать! Руководство шахт засчитывало это время как рабочее и, находясь в оплачиваемом отпуске, человек просто шатался по городу, пил пиво и зарабатывал деньги.

Агитация на шахтах была колоссальная. Российские войска пришли перед референдумом. Первыми появились донские казаки, и только через три недели - регулярные войска. Но город Свердловск никогда не встречал их хлебом-солью. Вы не найдете в Интернете ни одного такого видео. Они зашли ночью. Мы проснулись - а у нас везде уже стояли танки и гранатометы.

А вот в Ровеньки и Антрацит заходили днем. И люди действительно встречали русские войска цветами и "чепчиками в воздух".

- Мы видели кадры, как жители Донбасса грудью останавливали колонны украинских военных, которые шли защищать государственные рубежи.

- У нас есть трасса Гуково-Свердловск. Там не было украинских военных. Но есть трасса, которая идет из Харькова в нашу сторону. По ней действительно двигалась колонна. Встречать ее простые ровенчане вышли не одни. С ними были вдохновители и агитаторы. Это депутат Ровеньковского городского совета Александр Рак, глава местной организации Партии регионов, сотрудник ДТЭК Алина Кучеренко, журналист и депутат, директор компании РТВ Александр Тимошенко - все они сейчас проживают в Киеве. А также мэр города Александр Есенков, сейчас проживающий в Крыму.

Эти люди вывели горожан на трассу, где бабушки организованно бросались под танки. Но вот что интересно - о том, что по трассе будет проходить военная колонна, знал ограниченный круг людей: начальник милиции, который должен был обеспечить продвижение, прокурор, руководитель СБУ и мэр города. Отсюда вопрос: как так случилось, что горожане были организованно доставлены автобусом в нужное место и в нужное время? Ведь из города до трассы 20 километров.

Кстати, на видео тех событий особенно бросается в глаза одна активная женщина - Таня из Ровенек. Недавно она свела счеты с жизнью. Потому что когда в Ровеньках начался голод, когда люди пережили мародерство казаков, начались обстрелы "градами", а Путин "кинул" и не взял "ЛНР" и "ДНР" в Россию, то люди стали преследовать агитаторов, призывавших русский мир. "Ты это сделала, ты их сюда привела!" - обвиняли Таню соседи. Таня не выдержала и повесилась…

- Не только в Украине, но и в России популярно ваше невероятно трогательное письмо матери русского солдата. У него есть какая-то предыстория?

- По улицам нашего города ехали "Уралы", груженые молоденькими мальчиками. Они все были одинаково подстрижены, с пушком над верхней губой и с одинаково перепуганными глазами. Это были призывники. Мы стояли и смотрели на них, а они смотрели на нас. Это было странное чувство - связь взглядов. Мы - женщины в возрасте, они - еще дети. Мы знали, куда везут этих детей, а они не догадывались. И когда машина останавливалась, они пытались спросить, где находятся. Мы специально отвечали им на украинском языке: "Хлопцы, вы в Украине". И знаете, какой страх был в их глазах? Ведь они думали, что на учениях.

Наш город стоит на дороге, ведущей в российское Гуково. И мы видели, как потом этих призывников везли назад. Как с больших машин капала сукровица, стоял сладковатый запах смерти, были слышны стоны. Это было страшно.

Почему я написала письмо матери русского солдата? Я не знаю. Тогда я не понимала, что пишу. Просто знала, что должно быть так, и все. После этого письма я боялась выйти в соцсети, потому что мне приходили сотни проклятий от русских женщин. Кстати, осуждали и некоторые украинцы. Мое письмо было перепечатано более 60 тысяч раз по всей Украине и даже в Европе. Его подхватил Комитет российских матерей.

Остановились проклятья тогда, когда из России мне пришло письмо с просьбой помочь найти сына. Мне это удалось. Потом мы опубликовали данные о захоронениях российских военных в шурфах наших шахт. Это вызвало огромный резонанс не только среди российских матерей, но и среди ополченцев.

Наши жители видели, как к шурфам подъезжали КамАЗы с российскими номерами и сгружали тела своих солдат, как мусор. Как же так, ведь это - русские братья! Вот как поступают со своими?! Местные мужики лазили в шурфы, смотрели, есть ли кто живой. Это был шок, происходила переоценка ценностей. Свердловчане, поддерживавшие Новороссию и раньше писавшие мне "Ты такая-сякая. Пишешь неправду!", теперь стали говорить другое: "Пиши. Здесь все не так, как нам рассказывали. Что-то происходит". Российские матери провели на границе акцию - встали на пропускном пункте с целью не допустить мальчиков-призывников в Украину. После такой огласки в российских войсках была месячная ротация, из Свердловска забрали всех призывников и прислали наемников-контрактников и добровольцев.

Российские добробаты - это добровольческие батальоны, собранные за деньги жителей какого-то российского города. Вот мы все говорим - Путин. Но ведь это не Путин собрал контрактников и дал приказ. Это люди выразили свою личную позицию, купили оружие и добровольно приехали убивать. Кстати, в России появился особый вид наемников - богатые любители компьютерной игры-стрелялки "counter strike". Мы как-то попали на социальную сеть "Свердловск counter-strike". Оказалось, что в России во многих городах существуют страйкер-клубы, где набирают людей на игру живыми мишенями. Их участники приезжают в Украину играть в стрелялки живыми людьми! Почему-то это преимущественно питерцы. Из них формируют целые отряды страйкеров.

- Местные жители помогали украинским военным?

- Украинскую границу охраняли группки наших военных. Бывало так: села и города уже захвачены оккупантами, а на кордоне маленькими группками раскиданы наши. Их утюжили "градами", а мы иногда не могли им даже воду привезти, потому что поле, возле которого они стояли, простреливалось снайперами.

Чтобы покормить ребят, люди иногда шли на хитрость. Брали тыкву, делали в ней дырку и складывали туда воду, сигареты, хлеб. А потом ехали мимо поля и будто бы случайно роняли мешок с передачей. Но ребята боялись поднимать - а вдруг там взрывчатка?

Одно из приграничных сел, возле которого стояли украинские военные, - Зеленополье. В Генштабе не любят говорить об этом населенном пункте. Но это был первый украинский котел. Когда недавно в Киеве вспоминали тех, кто погиб в Иловайском котле, мы с ребятами помянули погибших в Зеленополье.

Дело было весной 2014-го. Ребят привезли на границу вечером - 72-ю и 24-ю бригады. Расположились в поле возле села. Село украиноязычное и ребята - тоже. Не было конфликта между жителями и армией. Вечером сельчане покормили ребят. А в 4 утра со стороны России село накрыли "градами" - более 50 залпов. Когда люди вылезли из подвалов, то увидели, что поле, где стоит воинская часть, горит. Побежали туда, вытаскивали из машин за обожженные руки и ноги, пытались спасти хлопцев. Иногда вытаскивали всего человека, иногда - его часть. Женщины кричали и выли. В
6 утра мне позвонил депутат сельсовета. Он кричал от ужаса: "Здесь горят люди! Позвони в штаб АТО, пусть пришлют вертолеты забрать раненых!" Я звоню в штаб - они не хотят меня слышать. Мы все звонили в штаб. Вертолеты не прилетели. Раненых лечили сами жители в фельдшерском пункте. Рвали свои наволочки и простыни на бинты. Забивали своих гусей, чтобы добыть для обожженных жир. Живых ребят перевезли в нашу свердловскую больницу. Ни один наш ополченец их не расстрелял. Потому что когда они видели, как обгорели наши мальчики, у них волосы на голове становились дыбом. Это были совсем молоденькие хлопцы, призывники…

Волонтеры, которые занимались этими бригадами, сказали, что после той трагедии "недосчет" составлял 450 человек. Особенно пострадала 24-я.

А село Зеленополье, хоть и украиноязычное, сейчас категорически против Украины. Сельчане говорят: "На наших глазах Украина бросила своих пацанов". В селе огромная братская могила, за которой ухаживают местные. На годовщину гибели могилку убрали и поставили цветы. Обычные, полевые, с того поля.

- Когда вы говорите о знакомых и друзьях, оставшихся на оккупированных территориях, то подчеркиваете: они - украинские патриоты. Почему же они не выехали на подконтрольные украинской власти территории?

- У каждого своя история. Я выехала только по одной причине: помогли хорошие люди. В соцсетях мне написал совершенно незнакомый человек. Сказал, что у него есть дача, и он готов меня там поселить. Очень долго уговаривал. Психологически на такое решиться тяжело. Ты готов погибнуть там, но не готов, как собака, бежать из своего дома. Вы понимаете, что значит бежать? Это значит проиграть личную войну. До сих пор считаю, что я проиграла. Это мой город, а они меня из него выжили.

Есть еще одна причина, почему я уехала. Дети. В мае 2014-го моя старшая дочь закончила школу. Мы хотели всей семьей пойти на выпускной в вышиванках. Нас предупредили, чтобы мы этого не делали: "Придете в вышиванках - расстреляют". У моей дочери было просто голубое платье с желтыми розами и желто-голубой маникюр. Хотя бы так "заякориться" Родиной. Хотя бы в чем-то, понимаете? И это было тяжело.

Младшая продолжала учиться. Дети в школу стали приходить с оружием - гранатами, автоматом. В 13 лет ребенок не знает, что можно говорить, а что нельзя. Мой ребенок стал резко выступать с критикой учителей, агитировавших за Новороссию, и переубеждать одноклассников. Дочь проходила в школу только месяц, и еще три месяца мы прятались, сказав всем, что уехали.

А тут еще местные власти узнали, кто пишет под псевдонимом "Олена Степова". Мой кум поддержал сепаратистов - занимался у них информационной политикой. Кум меня и сдал. Поэтому мы приняли предложение человека, пригласившего нас пожить к себе на дачу. Он нас поддерживал, заботился, помогал.

Когда мы приехали на новое место, я всех безумно напугала, потому что дачный поселок находится в лесу. Было уже темно. Я увидела маленький домик в центре леса, будто надвигающиеся на меня деревья и кусты. И первая мысль - тут везде могут быть войска. Дочка бежит по траве, а я кричу: "Осторожно, там растяжки!" Пригласивший нас человек от такого психологического накала был просто в шоке.

Конечно, нелегко. Если ты уехал, твой дом отдадут ополченцам. А здесь ты не можешь купить дом, потому что у тебя выплаты три месяца по 400 с хвостиком гривен, а потом - по 200. А в этом месяце я выплат вообще не получу - мы еще не перерегистрировались из "ПриватБанка" в "Ощадбанк". С нас сняли все выплаты, пока не оформим бумаги. И всем плевать, на что я буду жить, как буду платить за свет, газ. Мне надо ехать и искать какую-то декларацию о том, что я не участвовала в ополчении. Я не знаю, кто мне даст такую декларацию…

Но люди, в отличие от государства, помогают. Все, что на мне сейчас надето, дала мне Украина. Когда я упала, меня подхватили тысячи рук. Позавчера мне пополнили счет, чтобы я могла купить лекарство ребенку. И так каждый день: кто-то привозит картошку, кто-то одежду, какие-то нужные вещи. Друзья каждый месяц покупают мою книжку только для того, чтобы мне было что кушать. Они дарят ее своим знакомым, говорят, что я много сделала в этой войне. Но я специально не делала ничего. Я просто сражалась за свой родной город и хотела, чтобы люди знали о том, кто в нем живет.

Нельзя говорить "весь Донбасс". Как, кстати, нельзя говорить "вся Россия". Россияне разные. Есть те, кто нам очень много помогал - деньги, лекарства, вещи мне присылали девочки из Питера. Издание моей первой книги рассказов профинансировал благотворительный фонд российской писательницы Людмилы Улицкой. В той книге, кстати, было и письмо к матери российского солдата. Российские активисты стали приглашать меня в закрытые антивоенные антипутинские группы в соцсетях. Я увидела, что такое Манежка, что такое Екатеринбург.

- Меняются ли настроения жителей Донбасса по сравнению с тем, что было в начале войны?

- Меняются все время, как волна. Когда казаки и русские начали грабить население, зазвучало: а мы не этого хотели! Вчера у меня был разговор с земляком. Раньше он был очень ватным, а теперь говорит : "Лена, как нам выйти из этой ситуации? Допустим, мы не хотим жить в ЛНР. Ну поднимем мы флаг Украины. Так ведь вокруг российские войска и ополчение". Люди наелись Новороссией. Очень многие винят Россию - "она все затеяла и кинула". Предприниматели, ощутившие на себе все бандитские приколы, уже на стороне Украины. Есть люди, которые остались при своем мнении: ненавидим "укров". Пенсионеры получают две пенсии - украинскую и луганскую, и им все равно какая власть - лишь бы не трогали.

- Кстати, недавно Кабмин инициировал проверку переселенцев. Чтобы те, кто проживает на подконтрольных территориях, но зарегистрирован на "большой земле", пенсию не получали. Боятся этих проверок те, кто живет на подконтрольной территории?

- Нет, не боятся. Проверяют МВД и миграционная служба? Я вас умоляю. Это медведь пошел проверять пчел. Начальник паспортного стола на подконтрольной территории, 10 штук баксов поднявший на оформлении новых паспортов, сам себя проверит и найдет нарушения? Найдут каких-то двадцать несчастных, которые не доплатили, а все остальные останутся переселенцами. Это - бизнес.

В Пенсионном фонде в Меловом я знаю человек двести-триста, прописанных по одному адресу. Чиновник, прописывавший их там, этого не видел? И что, придет проверка, и он подставит сам себя?

Вот, например, по документам на улице Ковпака, 18 проживает полторы тысячи людей. А это обычный маленький домик или квартира. Пришла проверка - никого не нашла. Лишим этих людей выплат? А дальше? Кто прописал их туда в таком количестве? Кто в Пенсионном фонде на один адрес положил полторы тысячи папок и насчитал пенсию, вместо того чтобы сообщить в СБУ? Все зарабатывают деньги.

Люди на оккупированных территориях говорят: "Если нам прекратят выплачивать пенсии, мы перерегистрируемся в другом городе у другого чиновника, и все равно их получим. Мы заплатим, а деньги нужны всем. Что делать? Такое время, война". Серая зона очень выгодна, потому что на "стопах" от законодательной власти люди поднимают сумасшедшие деньги. В том числе и те, кто находится на подконтрольной территории.

О введении пропускной системы сепары знали за несколько месяцев. Они заблаговременно перерегистрировались в Украине, и теперь возникла очень интересная ситуация: человек воюет в ополчении, но доказать это, завести уголовное дело невозможно. Ведь официально еще с 2014 года человек прописан где-то в Сумах или Одессе. Вот что меня убивает.

И вы знаете, когда "ополченцы" заговорили об амнистии, у нас был шок. Они ждут и надеются на нее. И не только криминальную, но и финансовую. Чтобы все купленное, нажитое или отжатое во время войны имущество осталось за ними. Это их условие.

Выборов тоже очень ждут. Даже тех, что состоятся на подконтрольных украинской власти территориях. Ведь с их помощью к власти хотят вернуться регионалы, коммунисты, бывшие депутаты горсоветов - те, кто весной 2014-го кричал "За Россию!" Этого очень боятся не только проукраинские граждане, но и те, кто уже разочаровался в Новороссии. Сейчас я активно переписываюсь с земляками, среди которых есть и "сепарные". Они просят меня: "Найди выход из ситуации". Будто я политик или президент.

Нет открытой площадки, чтобы поговорить и обсудить все возможности и угрозы. Единственный выход, который я вижу, - отказаться от выборов, от создания советов на территории Луганской и Донецкой областей. Создать только администрации: военно-гражданские - на оккупированных территориях и гражданские - на подконтрольных. Больше на территории Луганской и Донецкой областей не должна в течение трех лет существовать никакая власть. Нужно дать возможность руководителям этих администраций набирать себе управленческих помощников из числа местных активистов, - чтобы люди, которые любят свою землю, свои города, пришли и выполнили работу по их возрождению.

Отсутствие выбора лишит регионалов и коммунистов кормушки. Но если они возьмут реванш (а они умеют "выигрывать" выборы, мы видели это много лет) - любая работа того же Туки будет невозможна. Не пустят туда патриотов, там слишком большой клан регионалов.

- Как вы считаете, есть ли рецепт "сшивания" страны, сглаживания конфликта?

- Я сейчас вижу начало процесса единения страны. Был раскол и была пропаганда - рыдающие коровы, плачущие мальчики. Но Донбасс выздоравливает.

Новороссы - это просто порождение совка. Вот говорят, что на Донбассе Новороссию поддержали "мохеровые" бабушки. А я знаю молодых девушек, которые работают в суде. Им всего двадцать с лишним лет, и они поддержали ополченцев. А Украину ненавидят. Эти девушки только что закончили украинские вузы. Причем учились они не только на Донбассе. Нет у совка возрастного ценза.

По советской привычке мы склонны делать иконы из партии, из чиновников, из политиков. А потом разочаровываться. У меня нет икон. Представители власти - это служащие, нанятые для выполнения каких-то определенных задач. Для меня люди, которые делают из кого-то икону, которые бегают и кричат: "Порох нас спасет!", "Юля нас спасет!", "Путин нас спасет!" - идентичны. Нас спасет каждый из нас. Украина будет Украиной, когда каждый из нас сделает свое дело.

Оксана Онищенко

Елена СТЕПОВА

Страшная сила пательни

Кума на проводе. Голос патриотично-боевой. Начинает без переходов на стабильно отжатую политическую обстановку.

- Лена, шо такэ пательня?

- Сковородка, - отвечаю без расспросов, предвкушая очередное "кулиганство". Ну, есть люди хулиганы и занимаются хулиганством, а у меня кума боевая, занимается исключительно кулиганством.

- А пэкэльна пательня?

- Адская сковородка, очень горячая. Пэкло - это Ад, - смеюсь я и не выдерживаю, - а шо?

- Та жарко, днем ничего в огороде не сделаешь, сижу, читаю твои кныжки, шо ты мне на сохранение оставила. Ты знаешь, даже Уголовный кодекс читала. Так понравилось. Столько нового узнала - куда, кого и по якой статье посылать. И тут, бац, в одной кныжке "пательня". Мине так это слово запало, так понравилось. Прямо хожу, а в голове "пэкэльна пательня". Как музыка ото, привяжется и аж шкварчить у голове. А тут Любку встретила. Ну, ты ж помнишь нашу "Любу-сарафанное радио"? А та як завелась, мол, ОБСЕ ей лично сообщило, шо фсе, будут бомбить Свердловск горчичныковыми бомбами. Опять "личный приказ Ляшко, Порошенко и Обамы". У всех опять паника, а тока все успокоились. Нэ, ну, понятное дело, шо бабы не верят, шо ОБСЕ к ней лично приезжало с докладом, но страшновато. И таку панику нагнала в магазине, шо прям хоть щас беги, бери простынь и на кладовыще. Я не выдержала, говорю ей: "Люба, да закрой ты свою пательню!" Лена, знаешь, само с языка слетело. Говорю, от твоего языка больше вреда, чем от горчичныковых бомб. Ты ж в прошлом году крест на пузе чертила, шо на город фосфорни бомбы лично Ляшко скидував, и ты его на крыле самолета видела. Ты ж в прошлом году божилась, шо видала машину-холодильник с банками органов, и прямо надписи были - "печень Ивановой К.И. 10 шт", ты ж всех мужиков призывала Свердловку от "Правого сектора" защищать, а когда все в ополчение записались, и жареным запахло, то ты свого однояйцевого "инвалида" в погребе борщами кормила. Шо ж ты людям опять голову морочишь, люди только на мир повернули. У тебя, говорю, Люба, рот, як пэкэльна пательня. Ты когда его разеваешь, то даже черти разбегаются.

Я смеюсь.

- От это ты ее приложила! Нормально. И че Любка?

- Замолчала, глазища выпучила и шмыг из магазину. А через два дня пришла ко мне вечером с черешней. Говорит, мол, давай, мириться. Ты така умна стала, як твоя кума. Меня, говорит, так ще никто не посылав. Ты меня як ото обозвала, то у меня зуб болел, суп выкипел, кастрюля сгорела и прыщ на интимном месте образовался. Ни сесть, ни сходить куды надо. Отзывай прокляття. Я, говорит, у всех поспрашивала, нихто не знает, шо это такое. Це тебя кума наблатыкала, она ж у тебя теперь западнячка. А там, люды кажуть, очень сыльна магия. То ж давай мириться, я тебе честно говорю, шо не було Ляшка з органами, а ты мне прокляття знимаешь.

Я сползаю под стол, давясь вишневым компотом.

- Сняла проклятье, колдунья?

- Н-э-э, - говорит кума. - Я ей сказала, шо прокляття работает обособленно-консолидировано (у тебя в кныжке вычитала, красивое слово) и включается, когда про Правый сектор, бомбы чи Ляшка вспоминаешь.

- Надо было списком, списком, - хохочу я. - Порошенко, Ярош, Обама…

- Не подумала, - грустнеет кума. - А ну, скажи мне, шо такое "перетягнути вздовж шиї налигачем"? Пенсию ж должны дать, то Олька-рашаТВ объявится. У ее ж сына в четверг ОБСЕ отжатую машину отжало. Думаю, чем же ее перехрестить так интеллигентно, шоб и ее черти взялы. Налыгач, подойдет, как думаешь?

"Як роса"…

Кума на проводе. Голос особо торжественный. Такой голос бывает у кумы либо когда чего напартизанили, либо тете оле-рашаТВ из магазина хренпиэс- навигацию проложили. Ну, в цивилизации – там джипиэс-навигатор. А у нас село и зона оккупации. У нас или "хренпиэс" или "куда подальше" навигация работает.

Кума говорит:

- Лена, это хорошо, шо ты меня жизни учила. В части приема-передачи информационного блока.

- Хм. Опять рашаТВ что-то показывала?

- Та, не. Я с той стороны, шо информация она может быть одна, но понять ее можно совершенно обратно. Тьху! Я к тому, шо ты правильно говорила, шо, мол, не усьо, шо кажуть, то оно то и есть. От сегодня, была в магазине и чуть тетю Валю не вбыла за измену Родине.

- О Господи! Неужели и тетя Валя инфицировалась русизмом? Как же так, а?!

- От, не перебывай! Слушай! Выводы она делает, не дослушав. Это ж сама себя в информационный капкан выводами загоняешь. Видишь, я все запомнила про капкан. Ладно. Слушай уже. Стою, значит, в нашей "Светлане", и тетя Валя как раз скуплялась. Пенсию ж, принесли, гады. И тут заходят камуфляжни. И тетя Валя до них: "Хлопчики, а вы з опочления, тьху ты, з опочленения, тьху ты, мать его туды, не выговорить, з комендатуры?"

Мальчики такие: "Да! Налоговая комендатура! А шо, бабка, хто-то обижает?" Она, руками замахала: "Ой, шо вы хлопци, не, не обижает. То я дывлюсь, таки хлопци гарни заходять, прямо, як та роса на сонци. От, думаю, пидийду та скажу им". Они, значит, расцвели, заулыбались, и пошли в подсобку, видимо, какой-то налог отжимать.

Я не выдержала, трусит всю, думаю, вот старая карга, мы ей воду все лето носили, мы ей лекарства, мы ей продукты, дров накололи, а она "як роса на сонци-и-и-и". Щас, думаю, я ей выскажу. Подхожу к ней и говорю, шо ж ты, мол, тетя Валя на старости лет опочлению комплиментами сыплешь, не стыдно?!

А она мне: "Тьху, на тебя, Людка, я ж их прокляла, а вы тупи, не заметили".

Я говорю, как же прокляла, когда ты им: "Ой, хлопци, вы такие гарные, как роса на сонци". А она мне: "Дура молода, вчи Шевченка. Ще Шевченко напысав: "Згинуть наши вороженьки, як роса на сонци". От я их росою назвала, шоб их сонцем выпалило, тьху".

П.С. Тете Вале 72 года, если шо.

От кумы. Мыслища:

-И

нформация така весчь, шо не каждый знает, шо с ней делать. Це как первый раз мыть тефлонову сковородку. Вроде понимаешь,
шо дура, но трешь.

Мои подслушки. Странные люди

В нашем приграничье опять много странностей.

В городе появились странные люди, гОвОрящие на русском языке. Я специально "о" выделила, чтобы подчеркнуть акцент. Явно не местные. В цивильном. Никого не трогают. Из толпы не выделяются. Много фотографируют. В основном объекты недвижимости, школы, детсады. А еще их интересует недвижимость в селах. Странно. Все это очень странно…

В городе нет банков. Деньги люди обналичивают у нас в типографии и бывшем ювелирном магазине "Злата", который возле центрального рынка. Приходишь туда с картой любого банка - 8% с суммы плюс 30 грн комиссия, и получай свою тысячу гривен. Правда, раньше можно было снимать любую сумму, а сейчас только тысячу в одно снятие. Так, чтобы снять три тысячи гривен, нужно заплатить 30 грн комиссии за каждую операцию, плюс 8% с каждой снятой суммы. Но так как в городе всего два центра обналички, то очереди огромные. Просто колоссальные. Люди занимают очередь с ночи и стоят на морозе полдня.

Вот представьте себе картину. Очередь метров на триста, растянутая около входа с вывеской "Ювелирный магазин Злата". Местные-то знают, что золотом там не торгуют, а просто обналичивают деньги. Но это знают только местные.

Вдоль этой очереди прогуливается обычный человек с "Никоном" и разгОваривая по телефону рассказывает собеседнику:

- Ты знаешь, такой своеобразный городишко. Да, да, не ожидал. Дома приличные, домофоны на подъездах, спутниковые антенны. Частный сектор, я тебе скажу, весьма, весьма. Слушай, объехал пару деревень, представляешь, асфальт к деревне, дома газифицированные. Людей много, да. Слишком много. Школы?! Работают. Отснял пять объектов. Да, я сам в шоке. Но это еще ничего. Тут, представляешь, нам говорят голод, разруха, а я сейчас стою возле ювелирного салона, так около него очередь. Да! Не веришь?! Я тебе фотографии пришлю. У них война, а они за золотом в очереди стоят…

Возвращение войны

Сегодня мой город испуган. Притих. Погода бушует. Связи нет. Снегопад. Но не это испугало мое приграничье. Тут уже чуть отвыкли от войны. Почувствовали мир, тишину, праздники. Порадовались зарплате шахтеры и пенсии пенсионеры. Почувствовали перемены к лучшему и поверили в эти перемены.

Знаете, как светлели лица, как звонко звучали голоса по телефону в новогоднюю ночь, когда слышали от звонивших: "Ты слышала, у нас на квартале салют по украинскому времени. Понимаешь? По украинскому! Значит, будет Украина!"

Действительно знаково выглядело то, что жители оккупированного приграничья, живущие по московскому времени, салютовали новым надеждам вместе с Украиной. Много было рассказов о том, как в новогоднюю ночь из городских окон доносился Гимн Украины или украинские песни. Эти рассказы передавались, как надежда на мир, стабильность, перемены. "Неужели люди очнулись? - спрашивали звонящие себя и собеседников, - неужели закончится война?"…

А сегодня война напомнила о себе. Протяжным трехчасовым гулом заходивших из соседней страны колонн. Новые, еще пахнущие краской и заводской смазкой машины - "Уралы", БТР, БРДМ, танки, "Грады", бензовозы. Они ехали днем, не скрываясь и не боясь.

Никто не кричал "освободители". Никто не махал руками. Горбились спины у прохожих, потухал взгляд, опускались руки, темнели лица.

"Снова будет война" - разносила вьюга по городу снег и отчаянье.

Возле продуктового ларька, который расположен прямо рядом с трассой, по которой шла километровая колонна, стоят две женщины.

- Смотри, - говорит одна, обращаясь к своей спутнице, - а вот и ваши. А ты мне: "не верю", "не верю". Так, что, нет русских у нас на Украине? Нет?! Да, сестра, а сколько ж ты мне летом высказала, а крови выпила?! Ничего не хочешь теперь сказать?

- Может быть, это украинские военные, - с недоверием и остатками надежды в голосе спрашивает вторая женщина.

- А как они проехали вашу границу? Граница вон, ты же через это КПП к нам приехала? Через "Должанское"? Ну и как, есть там украинские военные? Нет! Ну, вот теперь со мной в подвале посидишь. Русские ведь по нам не стреляют. Вот и посмотришь, проверишь, на своей шкуре почувствуешь.

Они так и стояли, ожидая пока проедет колонна. Одна, поджав губы с усталыми и потемневшими от отчаяния глазами. Вторая, наморщив лоб, как бы собирая свои мысли, эмоции, веру или неверие. В ней шла внутренняя борьба той, которая верила Путину, с той, которая увидела войну. Я не знаю, что победило в ней. Но от киоска они шли, одинаково сгорбив плечи и опустив глаза. Война не красит женщин. Война не красит мир. Даже оттепель стала какой-то сырой, мерзкой и колючей…