В ПЛЕНУ У ВИРТУАЛЬНОЙ ЭКОНОМИКИ

Почему рецепты универсальны для всех, а самые плохие последствия- у нас

Объективно сложилось так, что в последние два года особую популярность приобрел мониторинг последствий слишком затянувшегося пребывания украинской экономики в состоянии реформирования. Важным в этой дискуссии является не только перечень и анализ затронутых проблем, но и практика их решения. Ведь рядового гражданина Украины интересует не исключительно макроэкономика и микроэкономика, понятия довольно абстрактные, а конкретика экономических процессов в стране и, в первую очередь, их социальные следствия.

Однако следует признать слишком суженными (даже в макроэкономическом плане) попытки анализа ключевых проблем реформирования на базе показателей инфляции, дефицита бюджета, процентной ставки, денежной массы, валютного курса. А ведь именно в этом «замкнутом финансовом круге» на протяжении последних лет формируются взгляды на механизмы формирования и реализации макроэкономической политики.

Нет сомнения, например, относительно отрицательного влияния дефицита госбюджета на экономическое развитие. Кстати, самые большие размеры дефицита государственного бюджета в последние годы отмечались в странах, втянутых в те или другие военные конфликты. Наращивание дефицита бюджета было характерным и для отдельных развитых стран - Дании, Норвегии, Финляндии, Швеции. Разрушительный характер бюджетного дефицита в странах с переходными экономиками, в частности, в России и Украине, исследователи связывают не столько с трудностями рыночной трансформации, сколько с постоянными колебаниями в содержании и направлениях экономической политики и с несостоятельностью власти, ее реализующей.

Высокий бюджетный дефицит отрицательно влияет на темпы экономического роста и наоборот - его сокращение сопровождается повышением средних темпов возрастания ВВП. Об истинности этого тезиса свидетельствует опыт стран, которые на протяжении последнего десятилетия проводили экономические реформы (Аргентина, Бразилия, Мексика, Новая Зеландия, Таиланд, Филиппины, Панама, Перу, Чили, Ирландия, Литва и пр.).

Общеизвестно также, что традиционные методы финансирования дефицита госбюджета (денежная эмиссия, внутренние и внешние заимствования) имеют определенные недостатки. Самым плохим из перечисленных у нас считается денежная эмиссия, которая приводит к инфляции. Поскольку «все было брошено» на борьбу с инфляцией, то с 1995 года финансирование дефицита начало осуществляться через внутренние заимствования (ОВГЗ), введение которых в рынок ценных бумаг неотъемлемо от повышения процентных ставок. Так и вышло, только в более гипертрофированном виде, чем в других странах (кроме России). Практика внешних заимствований полностью подтвердила недостаток этого источника финансирования дефицита госбюджета - его ненадежность и коварность в условиях отсутствия жесткого контроля целевого использования кредитов и финансовой помощи.

Управление бюджетным дефицитом - вообще отдельная и очень сложная проблема, которая имеет как минимум три аспекта. Во-первых, важно селективно использовать как вышеназванные, так и прочие источники его финансирования, с оглядкой на адаптированный зарубежный опыт. Во-вторых, важно определиться не только с оптимальным размером госсектора экономики (что, собственно, и определяет нагрузку на бюджет), но и разработать основы и механизмы его эффективного функционирования. В-третьих, нужно обеспечить нормальное наполнение госбюджета (легализация экономики, расширение налоговой базы и тому подобное).

Однако подход к решению проблемы дефицита государственного бюджета может быть и несколько иным. Например, обобщенный, в частности, Всемирным банком эмпирический опыт развития десятков стран показал эффективность приоритетности борьбы с инфляцией при условии, что она превышает определенный уровень (40%). Однако в дальнейшем необходимо ориентироваться в большей степени на другие приоритеты. Более того - односторонняя ориентация на борьбу с инфляцией, по мнению экспертов, искажает экономическую политику, не позволяет стране реализовать потенциал промышленного роста.

Да и рост ВВП - одного из наиболее важных, но и наиболее общих макроэкономических показателей - не может быть самоцелью для украинской экономики. Во-первых, для обеспечения условий экономического роста у нас отсутствует структурная составляющая. В Украине продолжительное время функционировал (и продолжает существовать) антирыночный по своей природе правовой механизм, сохранилось и не модифицируется производственно-технологическое пространство с гипертрофированными диспропорциями.

На первых порах своей модернизации общество должно было сосредоточиться на невиданной по масштабам реструктуризации экономики, переориентации или даже ликвидации огромного числа неконкурентоспособных производств. Но ни рынок с его недостаточно развитой в Украине инфраструктурой, ни государство до сих пор не имеют возможности этого сделать. И тем паче подобная работа находится вне мотиваций иностранных частных инвесторов. То, что отдельные привлекательные предприятия могут инвестиционно осваиваться и отечественным, и иностранным капиталом, не повышает их рейтинга ввиду отсутствия даже основ правовой защиты интересов собственников, присущей цивилизованной рыночной экономике, и неопределенности в отношении собственности на землю.

Даже незначительное оживление в промышленности, зафиксированное официальной статистикой в 1997 году, происходит в сырьевых, энерго- и материалоемких областях и, таким образом, консервирует нерациональную для Украины структуру экономики. Существует и другой аспект проблемы: насколько экономический рост будет отвечать критериям экономической и социальной демократии? Может, как никакое другое, современное украинское общество в политическом и социальном плане не воспримет дальнейшего разительного расслоения по доходам и потреблению даже при высоких темпах роста ВВП. От «глиняного колосса» гипертрофированной милитаризованной советской экономики можно поневоле прийти к государству с противостоянием супербогатых - с одной стороны и обездоленных - с другой, к стране, где так и не был создан слой зажиточного среднего большинства, который является основой социально-экономической и политической стабильности.

Существенное осложнение финансово-экономической ситуации придает обсуждаемым вопросам не только большую остроту и актуальность, но и представляет их в другом свете. Это прежде всего касается влияния внешних факторов. Если до последнего времени часть финансовых проблем можно было элегантно связывать с азиатским финансовым кризисом, особо не беспокоясь о реальных его последствиях (которые для Украины, исходя из уровня и масштаба ее интеграции в глобальные рынки, были неочевидными), то российский финансовый кризис имеет для нас реальные отрицательные последствия. Реанимируются «старые» проблемы - в частности, снова стал реальным рост уровня инфляции. Таким образом, сегодня гривня проходит первые серьезные испытания на прочность.

Успех тактических превентивных мероприятий украинского правительства (конверсия краткосрочных внутренних и внешних заимствований в среднесрочные), положительные решения МВФ и Всемирного банка относительно предоставления Украине займов, политическая и относительная социальная стабильность в обществе разрешают говорить о продолжении периода определенной макроэкономической стабильности. Однако будет ли она стимулировать оживление и последующий экономический рост, если их не удалось достичь в более благоприятных исходя из традиционной макроэкономической точки зрения условиях 1996-1997 годов? И станут ли последние события сигналом для решительных мер по структурной перестройке экономики? Вопросы остаются открытыми.

Очевидным и понятным было и остается то, что устойчивого экономического роста нельзя достичь без активизации инвестиционного процесса в реальном секторе экономики. В модели МВФ, которой придерживается Украина, установка на инвестирование действует якобы автоматически - именно достижение макроэкономической стабилизации в ее реальном варианте делает инвестирование выгодным. Однако надо учесть и следующее. Практически каждое стабилизационное мероприятие (или совокупность мероприятий), реализуемое в отрыве от реального сектора экономики, как правило, не дает положительных результатов в части экономического роста, поскольку в этом случае стабилизация одних параметров (инфляции, величины бюджетного дефицита и пр.) может оборачиваться дестабилизацией других (дефицит оборотных средств предприятий, нарастание неплатежей и др.) в больше отдаленном времени. Любое усиление стабилизационных мероприятий в форме жестких денежно-кредитных рестрикций не приведет к увеличению объема инвестиций в реальный сектор экономики, а наоборот - усилит скрытые механизмы торможения. Это наглядно показала украинская практика «макроэкономической стабилизации», когда потенциальные внутренние и иностранные инвесторы быстро переориентировались из малоприбыльного промышленного и аграрно-промышленного бизнеса на высокодоходный сектор финансовых операций с государственными ценными бумагами.

Показательным является также тот факт, что даже в условиях достигнутой макроэкономической стабильности Украина остается непривлекательной для прямых иностранных инвестиций. Причем традиционные факторы такой непривлекательности дополнились катастрофическим сокращением платежеспособного спроса в стране и все более отдаленными перспективами его восстановления и расширения.

Последние события в экономике ряда стран, среди которых оказалась и Украина, дают основания для вывода, что те контуры стабилизационных мероприятий, которые МВФ определяет как предпосылки для инвестирования, являются несколько суженными даже при условии, что страна придерживается упомянутой модели МВФ безоговорочно. Тогда как примеры успешного привлечения инвестиций свидетельствуют, что страны, которые этого добились, использовали довольно большой арсенал способов, лишь бы обеспечить размещение капитала в русле долгосрочного стратегического интереса.

Мировая практика накопила множество разнообразных приемов поощрения «длинных» денег, но каждая страна имеет свой, присущий ей, «набор» мероприятий. Это относится и к интенсификации самого процесса привлечения капитала в производственную сферу в законодательстве развитых стран, которые используют немало специфических механизмов регулирования денежных потоков. Особую жесткость такое регулирование приобретает в периоды кризисов. Так, во Франции, ФРГ и Голландии в аналогичной ситуации центральные банки вменяли в обязанность коммерческих банков 30-35% их капиталов направлять в приоритетные сферы экономики (продовольствие, жилье, электроэнергетика, экспортноориентированные производства). В США коммерческие банки, которые направляли средства на долгосрочное инвестирование, автоматически получали льготы от Федеральной резервной системы в виде уменьшения учетной ставки.

В Японии половина инвестиционных ресурсов коммерческих банков принудительно направлялась в долгосрочные проекты. А когда ситуация улучшалась, правительство делало то же самое, но в более демократичных формах: банки обязывались сохранять большую часть средств в Центральном инвестиционном банке, а там их активно использовали в качестве инвестиции. Во Франции и Италии, а также в странах Азиатско-Тихоокеанского региона был заимствован опыт Федеральной резервной системы США в целевом определении кредитных ставок, которое обеспечивало дифференцирование процентных ставок в зависимости от значимости проекта.

Много делалось и для того, чтобы сбережения населения трансформировались в долгосрочные вложения. Стимулы для коммерческих банков - снижение резервных требований и уменьшение налога на прибыль - действовали в том же направлении. Неотъемлемым элементом такой политики в финансовой сфере было и остается жесткое отношение государства относительно неотвратимости ответственности и наказания за нарушение законов, коррупцию, взятки.

Подобные мероприятия необходимо внедрять и в Украине. Должны быть отработаны регуляторы, которые делают невыгодным отвлечение средств от материальной сферы в пользу спекулятивной. Выгодным должен стать капитал, который принимает участие в долгосрочных реальных проектах.