Поддержать
Бывшие акционеры нефтяной компании «ЮКОС» целеустремленно идут к своей цели — получение компенсации после противоправной экспроприации этой компании российским государством.
В апреле 2025 года Окружной суд норвежского района Северный Тромс и Сенья принял резонансное решение: по иску бывших акционеров компании «ЮКОС» был наложен арест на активы российского государственного треста «Арктикуголь», владеющего имуществом на архипелаге Шпицберген.
Шпицберген: архипелаг с особым статусом
Российский трест «Арктикуголь» — это государственное российское предприятие, созданное еще в советские времена и владеющее шахтами и зданиями на Шпицбергене. Сам архипелаг — это демилитаризированная зона с особым международно-правовым статусом, на которую распространяется действие Шпицбергенского трактата, подписанного в 1920 году. Этот договор признает суверенитет Норвегии над архипелагом, но предоставляет всем государствам-участницам (в том числе России) равные права на экономическую деятельность. В частности, на добычу полезных ископаемых.
Россия постоянно использует это как повод для геополитического маневрирования. «Арктикуголь» для Кремля не просто бизнес, а инструмент политического влияния и заявленного «легального присутствия» на Севере.
Решение Окружного суда района Северный Тромс и Сенья — не первое по делу «ЮКОС». В 2014 году Постоянный арбитражный суд в Гааге присудил бывшим акционерам 50 млрд долл., однако Россия отказалась признавать это решение, ссылаясь на государственный иммунитет и отсутствие юрисдикции. Так что началась глобальная кампания по поиску и аресту активов РФ в юрисдикциях, где можно было реализовать это решение: во Франции, Бельгии, США, Великобритании, Нидерландах. И теперь — в Норвегии.
На первый взгляд, это дело касается сугубо российских компаний и западных инвесторов. Но оно создает важный политико-правовой прецедент, который может иметь значение и для Украины: государственные активы РФ могут быть арестованы за рубежом, если они используются не для суверенных функций, а в коммерческой деятельности. В условиях войны и массовых обращений украинских граждан, компаний и государственных органов в суды с исками против РФ за нанесенные убытки вопрос исполнения таких решений — один из острейших.
К сожалению, полный текст решения суда на данный момент недоступен для ознакомления. Поэтому при анализе последствий этого решения мы опирались на открытые источники.
В чем суть норвежского решения
Арест активов «Арктикуголь» — это первый случай в Норвегии, когда государственная собственность России, используемая с экономической целью, признана не подпадающей под действие иммунитета. Суд признал, что, поскольку трест ведет коммерческую деятельность (добывает уголь, владеет инфраструктурой), его имущество не имеет защиты, предоставляемой суверенным активам (посольствам, военным объектам, дипломатическому имуществу).
Это создает важный прецедент: российские государственные активы за рубежом можно не только заморозить политическим решением, но и арестовать по решению суда в пользу частных лиц или компаний, имеющих подтвержденные судебные претензии к РФ.
С 2022 года в Украине активно растет количество исков против России. Граждане, бизнес обращаются в суды с требованиями признать нарушения и компенсировать как материальные убытки, так и моральный ущерб, причиненные войной: за разрушенное жилье, уничтоженные или экспроприированные предприятия, ранения, гибель близких. Часть дел уже завершены в пользу истцов, появляются решения и в международных судах и арбитражах.
Однако после победы в суде все заходит в тупик: исполнить решение практически невозможно. Россия ссылается на государственный иммунитет. Украинское законодательство, в частности Закон «О международном частном праве», признает, что обращение взыскания на имущество иностранного государства возможно только при его согласии. Верховный суд Украины выразил позицию, что РФ не может прикрываться иммунитетом в условиях вооруженной агрессии, но эти решения не имеют автоматического действия за пределами Украины и продолжают вызывать и внутренние правовые дискуссии.
Но есть «но»
Несмотря на положительные сигналы, которые начали звучать в СМИ, не стоит переоценивать пример «ЮКОС» в норвежском деле как универсальный рецепт. В нем есть ряд ограничений, особенно актуальных для Украины.
Во-первых, это инициатива крупного частного инвестора, имеющего финансовый и юридический ресурс действовать в десятках стран, тратить годы и немалые средства на судебные процессы. Для украинских граждан или небольших компаний такой путь почти недостижим.
Во-вторых, найти активы РФ, еще не находящиеся под санкциями, чрезвычайно сложно. Большинство выявленного имущества уже заморожено санкционными механизмами, и вопрос его использования находится в политической плоскости. Таким образом, потенциальный конфликт может возникнуть между частными истцами и государством — кто получит право на реализацию актива? В такой конкуренции у компаний без политической поддержки немного шансов.
Вместе с тем возникает этическая дилемма: кому отдать приоритет компенсаций — в пользу частного бизнеса или государства, которое по крайней мере теоретически должно действовать в интересах всех граждан, пострадавших от последствий агрессии? При этом важно осознавать, что конфискация замороженных российских активов сейчас является, по сути, единственным реалистичным источником возмещения ущерба жертвам войны. А в случае создания и функционирования Международного компенсационного механизма, вероятно, именно он получит приоритет в доступе к этим активам, что может ограничить возможности отдельных истцов на национальном уровне.
В-третьих, далеко не каждый актив сопоставим с размером исковых требований. Так, очень нечастыми являются случаи, когда речь идет о компаниях, которые теоретически имеют необходимые для поиска нужных активов ресурсы, а именно о «Нафтогазе» или Приватбанке, и которые при этом имеют судебные решения на сотни миллионов долларов. Только единичные активы могут покрыть такие суммы. И найти их в тех государствах, которые бы могли согласиться идти норвежским путем, — задача со звездочкой.
Что делать дальше
Украине нужно рассматривать кейс «Арктикуголь» не как универсальное решение, а как часть более широкой стратегии, которая предполагает:
- фиксацию: важно продолжать фиксировать убытки и документировать потери, а также готовить дела к разным существующим и возможным механизмам компенсаций;
- координацию: необходимо объединять усилия государства, бизнеса, адвокатских групп и международных партнеров для поиска активов, обмена информацией и поддержки судебных процессов;
- выборочные прецеденты: стоит сосредоточить ресурсы на нескольких сильных кейсах с крупными суммами. Именно они могут создать прецедент для других;
- включение жертв агрессии 2014–2022 годов: целесообразно приобщаться к адвокации включения лиц, пострадавших от вооруженной агрессии РФ в период с 2014-го по 2022 год, в круг бенефициаров международных механизмов компенсации. Игнорирование этой категории жертв создает риски новой несправедливости и может подорвать доверие к компенсационным процессам в целом.
Таким образом, норвежское решение не панацея, но важный кирпич в построении глобального правового механизма ответственности агрессора. Оно показывает, что даже при условиях государственного иммунитета существуют юридические пути для взыскания компенсации, если действовать системно, стратегически и с политической поддержкой.
Для Украины это не только шанс, но и вызов: сформулировать реалистичный подход к поиску и аресту активов, избежать чрезмерных ожиданий и сосредоточиться на инструментах, которые действительно работают. Уже сегодня в публичном пространстве появляются документы, которые задают ориентиры будущей компенсационной политики.
Так, в Меморандуме группы международных юристов и экспертов прямо указано, что средства, полученные вследствие конфискации российских активов, должны быть направлены на возмещение ущерба пострадавшим. Это важный сигнал, который подтверждает приоритетность интересов жертв войны. Впрочем, возникает вопрос: в какой очереди окажется бизнес, который также понес убытки вследствие агрессии? Заявление Совета Реестра убытков при Совете Европы очерчивает первоначальные категории приоритетных претензий, среди которых частный сектор прямо не упоминается.
Несмотря на то, что в теории бизнес также включат в реестр на более поздних этапах, остается открытым вопрос о временных горизонтах, объемах компенсации и механизме ее распределения. Именно поэтому уже сегодня следует вести публичную и профессиональную дискуссию о том, как обеспечить неотвратимость последствий за преступления РФ для всех пострадавших от войны.
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google