Поддержать
На прошлой неделе народные депутаты в первом чтении проголосовали за правительственный законопроект № 11340. В его тексте есть изменения к нескольким статьям Уголовного и Уголовного процессуального кодексов Украины о заключении сделок между подозреваемыми/обвиняемыми и прокуратурой и признании вины в делах о коррупции. Общественность выступила категорически против законопроекта. Хотя именно изложенного в нем якобы и требовали от Украины европейские партнеры: ускорить правосудие в делах о топ-коррупции. На что и ссылался глава фракции «Слуга народа» Давид Арахамия и вице-премьер-министр по вопросам европейской и евроатлантической интеграции Украины Ольга Стефанишина, объясняя позицию правительства и депутатов.
Но почему все-таки возникла проблема? Действительно ли Верховная Рада предлагает предоставить обвиняемым в коррупции возможность просто платить за преступления? Почему общественные активисты бьют в набат? Почему при этом у двух комитетов, где председательствуют депутаты монобольшинства, полярные мнения о законопроекте? Что думает антикоррупционная прокуратура о политической волоките на Грушевского? И действительно ли оппоненты готовы договариваться, чтобы ко второму чтению найти компромисс?
Чего на самом деле хотели международники?
Европейская комиссия прямым текстом говорит украинским законодателям: «Хотите в ЕС — проводите реформы». Одна из них касается борьбы с коррупцией и усовершенствования института соглашений в коррупционных делах. В экспертных кругах уже продолжается дискуссия о том, что для того, чтобы разоблачать организаторов разного рода схем по обворовыванию государства, необходимо уменьшать наказание по соглашениям между подозреваемыми/обвиняемыми и следствием. Причина этого весьма проста и очевидна — уголовные процессы, где рассматривают махинации организованных групп, слушаются в украинских судах довольно долго.
Не будем в этом материале подробно останавливаться на том, почему так происходит (а спектр причин достаточно широк, в частности намеренное затягивание адвокатами дел, чрезмерная загруженность судов подобными процессами, политические палки в колесах органов досудебного расследования и прочие), но напомним, что проблема есть и возникла она не вчера.
Поэтому европейцы в отчете Еврокомиссии указали, что нужно совершенствовать украинский институт соглашений. Эту идею включили и в правительственный план Ukraine Facility (план, содержащий шаги, которые Украина должна сделать в течение 2024–2027 годов, получая поддержку Европейского Союза). То есть подобные законопроекты подает правительство, а разрабатывает Министерство юстиции. Но Кабинет министров и парламент решили воспользоваться возможностью и продвинуть видение, интересное им. Правительство и нардепы решили бежать быстрее, но не смотреть на табло, и прописали/проголосовали за норму, которая говорит, что к лицу, подозреваемому/обвиняемому по делу о коррупции, «может быть применено наказание ниже, чем предусмотрено санкцией статьи, при условии изобличения других участников преступления и/или полного возмещения причиненного убытка». То есть обвиняемый может разоблачить преступную схему, а может и не разоблачить, просто заплатив деньги. То есть «или — или», а не «и — и».
И суд, согласно тексту законопроекта, может утвердить соглашение о признании вины, когда стороны (обвиняемый и прокуратура) договорились о наказании меньшем, чем предусмотрено статьей, по которой в суде слушают обвинение. Почему так случилось? Предполагаем потому, что Национальное антикоррупционное бюро (НАБУ) и Специализированная антикоррупционная прокуратура (САП) уже предъявили подозрения нескольким десяткам топ-чиновников, которые с радостью готовы заплатить много денег, лишь бы не попасть в тюрьму.
Заметим только, что европейцы увидели уже зарегистрированную версию законопроекта. Как, кстати, и представители САП, работавшие в группе по разработке этого законопроекта и подавшие свои предложения, которые правительство не учло.
Что такое институт соглашений
Уже много лет мы слышим о «большой рыбе», которую будут ловить и привлекать к ответственности НАБУ и САП. А «рыба» хоть и ворует, но у нее свой злой ум. И чтобы разматывать сложные клубки преступных схем, следствие отчасти пользуется инструментом соглашения между подозреваемым или обвиняемым и прокуратурой.
Соглашение, которое стали демонизировать последние две недели, — это не освобождение от ответственности. Оно может быть эффективным механизмом, который помогает реализовать главную цель — привлечь к ответственности именно виновных организаторов. Потому что когда мы говорим о системной и топ-коррупции, то речь идет о тех, кто крышует, организует схемы и являются их бенефициарами. Поэтому соглашения должны стать инструментом, который помогает разоблачать и искать доказательства на организаторов. И их активно используют для того, чтобы поощрять исполнителей низшего звена сотрудничать со следствием.
Например, если человек хочет дать взятку очень уважаемому чиновнику, что он, как свидетельствуют некоторые дела в судах, делает? Привлекает соучастников и дает им указания. Прокуратура ловит этого организатора, и по санкции статьи обвинения ему угрожает заключение на срок от 5 до 12 лет. Обвиняемый говорит прокурору: «Я признаю, что организовал все это, и готов отсидеть пять лет». (Несколько фантастическая история, однако пытаюсь по возможности проще объяснить механизм.) В таком случае следствие идет на соглашение, потому что экономит ресурсы и прокуратуры, и суда. Но (!) сидеть организатор будет именно пять лет, потому что санкция статьи предусматривает от пяти лет.
А в законопроекте речь идет о применении специальных статей, которые позволяют предусматривать наказание ниже, чем предусмотрено санкцией статьи. То есть ситуация могла бы выглядеть так: этот организатор обращается к прокурору и говорит, что сидеть он совсем не хочет, хочет условный срок, но может рассказать о своих друзьях, которые проводят подобные коррупционные схемы. И тут следствию выгодно согласиться на эти условия, потому что, применяя смягчение к этому организатору, оно раскрывает и другие схемы.
То есть для заключения соглашения есть конкретные факторы, но, к сожалению, они не всегда позитивные. Первый — это разоблачить других. Второй — о плохих доказательствах. О первом следует заметить, что условия соглашения могут не раскрываться еще несколько месяцев или лет. И это логично, потому что тот, с кем прокуратура заключает сделку, должен помочь раскрыть другие преступления. А анонсировать условия сделки — это как рекламировать обыск. Что касается второго фактора, то уже в суде прокуратура может заметить, что каких-то доказательств не хватает или заканчиваются сроки привлечения к ответственности, поэтому соглашение — оптимальный вариант для этого дела.
«Заключение соглашения — это полностью решение прокурора. Его может инициировать как сторона защиты, так и сторона обвинения, но решать, выгоден ли следствию человек, есть ли польза от его сотрудничества, будет исключительно прокурор. Поэтому от того, какую политику заключения соглашений сформирует САП, зависит эффективность применения этого закона, — рассказывает эксперт Центра политико-правовых реформ Евгений Крапивин. — Во-первых, их никто не заставляет заключать соглашение. Во-вторых, они сами определяют, кто именно им интересен — те, кто разоблачает соучастников; те, кто разоблачает организаторов; те, кто предоставляет какую-то конкретную информацию о коррупционных схемах; те, кто может быть конфиденциальным агентом в будущем, и т.п. Такой широкий подход позволяет заключать соглашения не только с «изобличителями соучастников», но и с единоличными коррупционерами (сейчас у ВАКС дел, где нет группы лиц, больше 70%)».
И это действительно так. Прокурор САП не подпишет соглашение, если он не видит в нем смысла для следствия и наказания виновных в коррупционных схемах. Антикоррупционная прокуратура формировалась по конкурсу, с привлечением международников, в этого органе есть сейчас внутренний аудит, а теперь он еще и автономен от Офиса генпрокурора (согласно изменениям, вступившим в силу 1 января 2024 года). Это все позволяет утверждать, что они будут формировать политику в интересах правосудия и применять настоящие соглашения максимально точно и выборочно к тем, кто реально приносит пользу следствию, либо тем, кого иначе осудить невозможно. Но общественные организации прибавляют к этому аргументу еще и необходимость добавить предохранители, если вдруг с САП что-то пойдет не так.
«Клименко не будет заключать плохих сделок, но он не всегда будет главой антикорпрокуратуры, — говорит юрист и заместитель исполнительного директора Центра противодействия коррупции Елена Щербан. — Если можно будет откупиться от преступлений, то затраты на откуп просто будут закладывать в коррупционную маржу в схемах. Вряд ли это будет эффективно. Люди боятся только в том случае, когда они понимают, что могут попасть в тюрьму. Это мое личное убеждение».
И все это выглядит как спасительная, нет, не соломинка, а целый сноп.
В ожидании второго чтения
Профильный комитет, который рассматривал законопроект, — комитет Верховной Рады Украины по вопросам правоохранительной деятельности, где председательствует депутат от «Слуги народа» Сергей Ионушас, рекомендовал принять текст за основу. Не учтя, повторим, предложений САП. Но глава комитета весьма лоялен к предложениям офиса президента. Тогда как коллега Ионушаса по фракции и глава антикоррупционного комитета Анастасия Радина в выводе комитета заметила, что в проекте закона есть коррупционные риски. То есть еще до голосования в Раде Радина указала на несоответствие текста законопроекта и антикоррупционного законодательства. Как двое людей в одной фракции могли не услышать друг друга? Ответы очевидны.
«В тексте законопроекта №11340 к первому чтению, за который проголосовали коллеги, обязательности дать показания на организаторов или соучастников нет, там разрешено вместо этого просто возместить установленные следствием убытки от действий, уплатить штраф и получить за это условный срок. Эта формула — фактическая легализация откупа от наказания за коррупцию: договорился, уплатил… и все, к тебе нет вопросов. Чтобы законопроект действительно отвечал лучшим мировым практикам, а главное — интересам украинцев, нужно убрать вариативность и сделать обязательными условиями заключение сделки со следствием, возмещение убытков и изобличение соучастника, организатора или другого лица», — прокомментировала ZN.UA нардеп.
Настаивает на том, что в тексте законопроекта должна быть обязательно прописана норма об изобличении организаторов коррупционных схем, и руководитель САП Александр Клименко: «Сама идея законопроекта правильная. Его нужно совершенствовать. Но соглашения должны быть такие, что ты обязательно разоблачаешь кого-то и полностью или частично возмещаешь убытки. В наших производствах действительно есть случаи, где очень много обвиняемых. Эти дела будут очень долго слушаться в зале суда. Некоторые обвиняемые уже готовы идти на такое соглашение и разоблачать участников преступлений. Но у них есть условие — они хотят получить срок меньше, чем санкция их статьи. Потому что может быть, что минимальная санкция восемь лет, но подозреваемый продолжает молчать, потому что не хочет сидеть восемь лет. А если бы мы могли предложить ему меньше восьми, то он согласился бы».
По нашей информации, кроме участия в рабочей группе по разработке законопроекта в Министерстве юстиции, САП обращалась в Верховную Раду с письмом и обращала внимание на необходимость не потерять изобличение во время заключения соглашений в новом законе. Но в конце концов правительство подало законопроект, за который голосовали депутаты.
Можно точно констатировать, что в дискуссии, возникшей при обсуждении законопроекта, никто не критиковал сами соглашения, которые антикоррупционные органы заключают с подозреваемыми и обвиняемыми. Потому что институт соглашений важен. У нардепов есть время внести заявленные и САП, и общественностью поправки к тексту закона. Уже на следующий после голосования в парламенте день глав САП и НАБУ позвали на заседание правоохранительного комитета, где, как заявляет антикорпрокуратура, и НАБУ, и САП, как и раньше, настаивали на необходимости доработать законопроект №11340. Глава фракции СН Арахамия заявил, что законопроект доработают. Посмотрим.
Но есть еще один вопрос, на который важно продолжать искать ответ: готово ли общество, чтобы те самые «большие рыбы» пошли на сделку со следствием, сдали соучастников и по новому законодательству, если закон примут во втором чтении, получили меньшие сроки заключения?
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google