Охота на первого консула

Без малого десять лет назад произошло ЧП, мгновенно ставшее одним из самых громких событий в криминальной истории независимой Украины — арестовали начальника консульского управления МИД Украины Василия Коваля. Чрезвычайный и Полномочный Посланник второго класса обвинялся в подлоге, злоупотреблении служебным положением и махинациях с валютой. Два года, пока шло следствие и суд, судьба Василия Коваля муссировалась в информационном пространстве. Более двухсот публикаций в газетах и множество сообщений в выпусках телевизионных и радионовостей держали интригу — сколько хапнул дипломат, торгуя родиной распивочно и на вынос? Туманные намеки давали основание полагать — несметно. Ну, если за загранпаспорт, утверждали они, надо отдать «пятак» баксов, а именно на козырных паспортах, на визах, на легализации документов и вообще на « окне» в Европу и мир сидел Коваль, то ясно, откуда у него деньги на квартиры и особняки по всему свету! Только в Киеве журналисты обнаружили их «не менее трех». Повторяю — таких публикаций набралось несколько сотен.

Как вы думаете, сколько уважаемых изданий сообщило, что 19 октября 2006 г. бывший Чрезвычайный и Полномочный Посланник, бывший первый консул независимой Украины, бывший начальник консульского управления МИД, бывший зэк признан Европейским судом невинно пострадавшим от пыток и нечеловеческих условий во время следствия и содержания в тюрьме? Что дело «Коваль против государства Украина» Европейский суд решил в пользу Василия Коваля и обязал Украину выплатить ему компенсацию.

Даже теперь, отойдя после тюрьмы, Василий Коваль мало похож на того щегольского дипломата, который обеспечивал международные контакты первых лиц страны, строил первые мосты между молодой Украиной и миром. Не то что знакомые, а и старые друзья сразу его не узнают.

В достаточно замкнутом дипломатическом сообществе он был известен щепетильностью, профессиональным опытом и умением держать слово. Это ценят. Ведь дорогого стоит, если после ареста, лишения должности и звания более 60 отечественных дипломатов обращаются к кучминской власти с просьбой разобраться, не верить очернению Коваля? Если пускают шапку по кругу и собирают в 1998 году для освобождения коллеги под денежный залог немыслимую для нищей Украины сумму — 500 тыс. грн.! Если даже представители иностранных дипломатических миссий, отступая от чопорного протокола, считают возможным высказать «удивление и недоумение» крутой переменой в судьбе Коваля?

Но у власти была незыблемая позиция — виновен. Это утверждали все — от генерального прокурора до рядового следователя. Утверждения становились общественным мнением, но никто не знал и не предполагал, какая драма разворачивается в застенках ГПУ и какие силы брошены на поиск вины Коваля.

Сдай чужую душу или возьмем твою…

Первый допрос Василия Гавриловича вел высокий чин из следственного управления Генеральной прокуратуры. Разговор сразу пошел откровенный. Ты нам — Лазаренко и Тимошенко, а мы тебя не трогаем. Прокурорский начальник полагал, что Василий Гаврилович, дважды в жизни видевший премьер-министра не по телевизору, знал о нем что-то сильно секретное. К примеру, его счета в польских банках, тайные связи, конспиративные встречи с Юлией Владимировной, коварные заговоры против Кучмы. По форме это был еще не допрос. Но беседовали уже после обыска в служебном кабинете и дома. Василий Гаврилович понимал, что от его ответа зависит, где он будет ночевать — в камере или дома. Коваль сказал как на духу — ничего не знаю. Тогда предложили ему, скажи под протокол то, что нам нужно. Иными словами, дипломата приглашали поучаствовать в фальсификации дела против Павла Лазаренко и Юлии Тимошенко. Еще не оппозиционеров, но уже нелюбимых «гарантом». Коваль отказался. Он сразу понял, что отдавать придется не только свою душу. Следствию нужен компромат на Лазаренко со всего мира, и он вынужден будет делать стукачами консульских работников всех дипмиссий.

— Напрасно упрямишься. Раз мы тебя взяли, значит, есть, за что зацепить. Сдаешь Лазаренко — считаем обыск и привод в прокуратуру недоразумением. Отказываешься — уничтожим. На следствии сломаем морально, а тюрьма убьет физически, — пригрозил следователь. И вызвал конвой…

Трудно сказать, почему именно Кучма определил своим главным соперником вчерашнего любимца Павла Лазаренко. Но ненависть к нему у «гаранта» была не просто слепой, а маниакальной. Она распространялась и на заподозренных в «пособничестве» премьеру.

Есть такой холуйский принцип — кого не любит мой хозяин, того я ненавижу. Начальник от следствия ГПУ воплощал его в жизнь с рвением и старанием необыкновенным…

Возвращение из дальней разведки

Василий Гаврилович Коваль был дипломатом, как бы это мягче сказать, не в первую очередь. Не случайно в сенсационных «разоблачениях» после ареста репортеры намекали, что главный консул труженик двух фронтов — гэбэшного и мидовского. Что-то вроде стукача-любителя. На самом деле Коваль четверть века служил безопасности отечества в дальней разведке, не бегая по крышам, не стреляя из-за угла или взламывая сейфы. Под дипломатическим прикрытием он выполнял задания другой сложности и значения практически на всех континентах. И нигде «не наследил». Это стоит запомнить.

Полковник Коваль уволился в запас в возрасте чуть за сорок. Не в последнюю очередь и потому, что понимал: внешнеполитическое ведомство его страны становится важным фронтом становления независимости. Возможно, важнейшим. И хотел быть ей полезным.

В журналистской практике мне приходилось беседовать с разведчиками, которые вернулись в отечество после долгих лет нелегальной жизни за рубежом. Было странно слышать от них, что привыкание к жизни дома — процесс сложный и даже болезненный. Все они уезжали из одной страны, а возвращались в другую, даже если не менялся генсек. Абсурдность совковых норм и правил, вековечные беды, въевшееся в плоть и кровь византийство подвигали их к вопросу — чем же ты, страна, занималась эти годы? Люди-то за это время вон куда ушли!

Василий Коваль, служа рядом с домом, в Польше, тоже поражался новым реалиям. Главная, пожалуй, состояла в том, что в высших кругах политического руководства появились лица, которых в прежнее время туда и близко не подпустили бы. Иные занимали должности, но большинство роилось в качестве советников, помощников, консультантов. Другой реалией было стремление украинцев искать счастье и успех за границей. Народ, как вода в половодье через дамбу, хлынул в Европу. Это были люди-птицы — без прав и защиты.

Возглавив консульский отдел Посольства Украины в Польше, в сущности, став первым консулом независимого государства, В.Коваль приступил к работе, которую никто и никогда в нашей истории не делал и без которой не бывает престижа державы, — к защите и обеспечению прав украинских граждан. Позже, во время суда над ним, выступавший на процессе свидетелем Геннадий Удовенко скажет, что в польских тюрьмах тогда содержалось до тысячи украинцев. И виновных, и невинных. Единственной защитой и надеждой им было посольство. Судья и прокурор с неким подозрительным недоверием спросили — и что, вы им помогали?

— А как иначе?! — удивится Удовенко. — Ведь это наши граждане. И тюрьмы посещали, и пороги обивали — просили, кланялись. Да если бы не мы с Ковалем, наш майор Лысенко до сих пор в их каталажке сидел бы.

Коротка память! Кто нынче вспомнит и майора Лысенко, и сотни ограбленных на польских дорогах украинских челноков, и загнанных в бордели доверчивых сельских девчат, и даже убитых не только бандитами, а и польской полицией вполне добропорядочных наших граждан.

Что скрывать — на украинцев польская полиция смотрела с прищуром, и чуть какое ЧП, искала «украинский след». Поэтому ничего странного, что, обнаружив однажды в осеннем лесу под Варшавой труп, полиция по обыкновению начала прочесывать места обитания украинцев — в большую сеть всегда что-то попадет. В тот раз в офисе бизнесмена Петра Кириченко нашли револьвер «Астра». Из этого тривиального эпизода потом вырастет один из главных пунктов обвинения Коваля. Петр Кириченко и злосчастный револьвер будут фигурировать во всех публикациях и судебных решениях. Но с существенным умолчанием. Во-первых, револьвер оказался чист, из него никого не убивали. Во-вторых, у Кириченко действительно не было разрешительных документов на оружие, так как оно ему и не принадлежало — револьвер приобрел и зарегистрировал гражданин Н. (Фамилию не называю, потому что она совпадает с фамилией и даже инициалами сотрудника нашего посольства.) Было это известно польской полиции? Несомненно. Тем не менее Кириченко бросили за решетку. Возможно, с теми же намерениями, с которыми порой кидает на нары украинская милиция украинских бизнесменов.

Что могло грозить Кириченко, дойди дело до суда? Могу предположить — ничего не грозило. Однако ждать, пока польская Фемида протрет глаза и разберется, что вины и виновных нет, Кириченко не хотел. Он вышел под залог и уехал домой, в Днепропетровск. А польская полиция осталась с «висяком», который сама и придумала.

А при чем тут Коваль, спросит читатель? По здравому уму — ни при чем. Консул принимал участие в его судьбе, помогал, как и сотням других украинских граждан. Но следствие рассудило иначе.

Возвращаясь из своей последней дальней командировки в ноябре 1997 года, он думал о чем угодно, только не об этом эпизоде. Два года во главе консульского управления были для Василия Коваля счастливыми годами. Он поставил на ноги управление, вложил в перестройку его работы свой немалый опыт и знания. Новый министр Удовенко не сковывал, а поощрял его рвение и азарт. Василий Гаврилович вынашивал план реорганизации консульской службы, которая бы обуздала незаконную миграцию, ввела в жизнь европейские стандарты. Он сотрудничал с парламентом, и при его участии разрабатывались законы, обеспечивавшие молодой стране правовую основу международных сношений и диалога. Человек многоопытный, он понимал, что наводить порядок на границе, это все равно что наступать змее на хвост, как понимал и то, что граница и связанные с ней структуры становятся черным бизнесом группы привилегированных лиц. Но дело было интереснее опасений.

Тоска по Вышинскому в 22-х томах

Генеральная прокуратура предъявила обвинение Ковалю по пяти пунктам. Учинил служебный подлог — заверил поддельные документы на приобретенный в Польше автомобиль, чтобы при ввозе его в Украину избежать уплаты пошлины в 85 грн. Незаконно приобрел в Киеве квартиру за валюту, а потом перестроил ее без разрешения, чем тоже нанес ущерб обществу и государству — совковая 80-я статья, по которой даже видеть доллар считалось изменой родины. Незаконно выдал загранпаспорта гражданину А.Мильченко и членам его семьи, чем нанес ущерб государству еще на 255 грн. Способствовал уклонению от уголовной ответственности гражданина П.Кириченко.

Более двух лет следственная группа Генеральной прокуратуры, в которой проливали пот в иное время до 90 человек, искали доказательства вины главного консула. Были допрошены сотни людей в Украине и европейских странах. Потрачены сотни тысяч гривен и валютных средств на зарплату и командировки. В результате Киевскому городскому суду были переданы 22 тома уголовного дела по обвинению Василия Коваля по пяти статьям. Одна из самых суровых — валютная 80-я. Прокурор просил семь лет по совокупности злодеяний с конфискацией и лишением ранга Чрезвычайного и Полномочного Посланника.

Не может же, в самом деле, сидеть в лагере дипломат в генеральском чине! Оказалось, что еще как может! Потому что при пересмотре приговора всеми вышестоящими судебными инстанциями, вплоть до пленума Верховного суда, и валютная статья была отменена, и ранг возвращен. Так что зэку Василию Ковалю полагалось, согласно статусу посланника, получить после освобождения дипломатический паспорт — ранг дается пожизненно.

Вообще-то на углубленное расследование предъявленных Ковалю обвинений квалифицированному следователю потребовалось бы от силы неделя времени. Два года Генпрокуратура потратила не на расследование, а на фальсификацию дела. Изучая эти не просто сшитые белыми нитками, а сотканные из лжи тома, я жалел о том, что в УПК нет работающей статьи по привлечению к ответственности следователей и судей за фальсификацию обвинений. За шантаж и добывание показаний давлением. За отказ допрашивать свидетелей, которые могут прояснить или опровергнуть обвинение. За подтасовку фактов и манипуляцию документами. Правоведы немедленно возразят, что и статьи есть, и наказание по ним предусмотрено. Но почему тогда при лавине неправосудных решений и приговоров никто из судейских, прокурорских и милицейских служителей не сел на скамью подсудимых? Существуй такая практика, сегодня по делу Коваля на скамье подсудимых сидели бы десятка два следователей, экспертов и судей. И не просто за заведомо ложное обвинение Василия Коваля в преступлениях, которые он не совершал. Это само собой. А также за нанесение тяжкого вреда авторитету и репутации Министерства иностранных дел Украины. За то, что дали основание всему миру подозревать наших дипломатов в коррупции и нечистоплотности. Главный консул — не просто имярек, это символ. Не говорю уже о том, что если Европейский суд признал пытки Коваля в отечественных застенках, то должен же кто-то понести за это наказание?

Следствию, а потом и Киевскому городскому суду, Верховному суду, пленуму Верховного суда не стоило больших трудов убедиться, что обвинение против Коваля построено на песке. Велеречивое, казуистически изложенное утверждение, что Коваль оформил «подложные»документы на личный автомобиль, рассыпается, если раскрыть глаза и прочитать, что автомобиль принадлежит другому лицу. Это другое лицо живет и здравствует. И готово было дать показания. Роковой автомобиль бегает по украинским дорогам — с родными документами. Нужно быть слепоглухонемым и неграмотным следователем (и судьей тоже), чтобы не увидеть, что Василий Коваль не покупал квартиру ни за доллары, ни за пиастры. Она приобретена его родной сестрой за гривни. Уж кто-кто, а Коваль знал, как ловят на валютной статье чиновников. Поэтому, помогая сестре оформлять покупку жилья, заранее оговаривал с продавцами условие — покупаем за гривни. Но по вашему желанию после сделки можем поменять гривни на доллары в обменных пунктах. Подчеркиваю — после сделки и в обменных пунктах.

Больше всего в этих 22 томах поразило, как следователь «ломал» продавцов квартиры. Немало мне пришлось читать архивных дел времен Вышинского и Берии, много там было абсурдного и жуткого. Но такого, чтобы разбитого инсультом, недвижимого свидетеля на руках приносили на допрос… А покойного Богомолова приносили. И паралич его разбил после того, как следователь предъявил немолодому уже человеку обвинение по валютной статье. Но тут же сказал — дело закрою, если дашь правдивые показания. Догадываетесь, какие? Богомолов не дожил до суда, и мы, к сожалению, уже не узнаем, какими методами допрашивал его следователь, предусмотрительно и противоправно уничтоживший магнитную пленку с записью допроса. Вдова Богомолова, кстати, считает, что его преждевременная смерть — следствие допросов и угроз.

Другой свидетель, А.Задирака, до суда дожил, и в судебном заседании рассказал, как следователь Литвиненко по телефону дружески расспрашивал его о продаже квартиры. А потом, вызвав к себе, в коридоре, в прямом смысле слова на колене, дал, не читая, подписать протокол допроса. И в нем оказалось совсем не то, о чем была беседа.

А ведь А.Задирака был не из робких и простых. Опытный чекист, многие годы прослуживший в дальней разведке в сложнейших условиях, хорошо, кстати, знающий и ценящий Василия Коваля, он в мыслях не допускал, что вернулись страшные времена фабрикации дел и репрессий.

Обвинительный уклон с отягчающими обстоятельствами

В другой стране случай этот оказался бы незамеченным, да и для нашей он не должен был стать чрезвычайным событием. В тихом закарпатском городке умер человек. Александр Мильченко. Но был при нем служебный загранпаспорт, и, по достоверным сведениям, собирался этот Мильченко уехать за границу. На лечение. С женой и дочерью, у которых тоже были паспорта и визы.

Представляете, захлебывались на удивление осведомленные репортеры, это же не просто Мильченко, это криминальный авторитет Матрос. И с таким знанием пересказывали его биографию, в красках и с подробностями, будто всю жизнь ходили за ним по пятам. Но изюминкой, сенсацией было, что этот Матрос якобы состоял в близкой дружбе с П.Лазаренко, оказывал ему всяческие услуги и так далее. Речь шла в том числе и о том, как это вор в законе раскатывает по миру со служебным паспортом.

Никому и в голову не пришло задать простой вопрос: а что в этом противозаконного? Сидел человек или не сидел, рыжий или черный, кому какое дело, куда и почему он едет? Однако въевшееся в кровь убеждение, что «серпастый и молоткастый» нужно заслужить, что кому попадя за рубеж ездить нечего, что советскому человеку вообще стремиться за границу зазорно и подозрительно, побеждало здравый смысл.

Обвинение в выдаче служебного паспорта Мильченко предъявили Василию Ковалю. Он пояснял: министерство подало заявку. В таких случаях паспорт оформляют в кратчайшие сроки и без пошлины, в том числе и на членов семьи. Это подтверждают и другие сотрудники управления. Но следствие и суд не сочли нужным их выслушать.

Поскольку в деле фигурирует страшный ущерб государству в 255 грн., скажу, что в бытность Василия Гавриловича начальником, консульское управление слезло с шеи государства и начало давать доход примерно 12 млн. грн. в год. Всего в бытность Коваля главным консулом в казну поступило около 45 млн. грн.

Были ли нарушены правила выдачи паспорта? Если формально — нет. Не обязано консульское управление знать, занимает ли Мильченко должность директора завода или его «повысили» для пущей важности. И тут бы следовало прислушаться к мнению бывшего министра Удовенко, неоднократно высказанному публично: не было порядка с выдачей ни служебных, ни дипломатических паспортов. И не Коваль был виной тому, и не он, министр. Высшие должностные лица государства звонили и, по признанию Г.Удовенко, «брали за горло», требовали выдавать дипломатические паспорта кому ни попадя — родне, прислуге, друзьям. Коваль как раз умел отказывать, и в управлении знали: не отреагировал он однажды даже на распоряжение президента. Теперь можно сказать, что сделал он это по просьбе СБУ. Была информация, что кучминская челядь собирается вывезти из страны большие ценности…

Перед своим вторым арестом (а сажали Коваля в три приема) Василий Гаврилович сыграл ва-банк. Передал начальнику СБУ Л.Деркачу материал о президентском окружении, явно злоупотребляющем неприкосновенностью при зарубежных поездках. Рисковый был ход. И закончился печально — выпущенного под залог на лечение Коваля тут же арестовали и взялись так серьезно «добивать», что он не на шутку поверил — не выжить ему в тюрьме.

В протоколе судебного заседания сокрыта золотая россыпь доказательств, что дело Коваля было заказным и что стоял за этим Кучма. Президент лично следил, как развивается сюжет с Петром Кириченко. (Польский беглец к тому времени был уже особо приближенным советником премьер-министра Лазаренко.)

На приглашения польской юстиции приехать и дать показания Кириченко не откликался. Зато Днепропетровский областной совет, министр Кабинета министров В. Пустовойтенко и сам Лазаренко писали в Варшаву письма одинакового содержания — Кириченко хороший, отцепитесь вы от него.

Поляки и эту писанину, и весь днепропетровский клан игнорировали. Но коль сам премьер соседней страны заинтересован в закрытии дела, то кто же не упустит шанс подержать дело на крючке, подергать леску? Сошлюсь еще раз на мнение Г.Удовенко:

— Сотрудников Кабмина подвела, мягко говоря, неопытность. Они все хотели устраивать напрямик, через голову, а надо было — официально. Премьер обращается в МИД. Я даю поручение посольству способствовать передаче дела в Украину. Посольство обращается к польским правоохранителям, потому что ничего незаконного или необычного в такой просьбе нет.

И действительно, разве не добивалась Москва передачи российской стороне дела секретаря СНГ Бородина, министра Минатома Адамова? Разве не выдал Катар россиянам даже убийц Яндарбиева? Каждая уважающая себя страна должна уметь отстаивать свое право вершить правосудие над своими гражданами. И это не потворство преступникам, а сигнал мировому сообществу: мы способны сами определять вину своих граждан. В этом, если хотите, национальная традиция — в старину из Сечи виновных не выдавали. И судили куда строже, чем по мирским законам, чтобы не повадно было пятнать честь товарищества. Но «днепропетровские» в нравственные тонкости и искания не вступали, действовали «по понятиям».

Конечно, не нормально, что премьер-министр дал письменное поручение Василию Ковалю вступить с польской стороной в переговоры и добиться передачи дела Петра Кириченко в Генеральную прокуратуру Украины. Но было бы еще более ненормально не выполнять поручение правительства! Василий Коваль выполнил. В соответствии с чем второму секретарю посольства
г-ну Брижатому была передана ксерокопия дела и револьвер «Астра» как вещественное доказательство. В чем он и расписался. Но дело в Генпрокуратуру не поступило. Исчезло. Растворилось вместе с револьвером.

Как так, спросите вы? Разве такие документы не пересылают диппочтой? Разве нет правил и процедуры их оформления? Есть. Но г-н Брижатый говорит, что он дело Кириченко получил, но, вопреки этим правилам, передал Ковалю, лично в багажник его автомобиля положил. Так что пусть Коваль и отвечает. Абсурд? Как для кого.

Василий Гаврилович убедительно доказывал следствию и суду, что Брижатый лжет. Что в его версии не сходятся концы с концами. Как можно положить опечатанный мешок в машину, в это время находящуюся в ремонте? Коваль требовал допросить свидетелей, которые подтверждали его правоту и опровергали напраслину. Увы, суду нужен был Коваль…

Обвинение, что он уничтожил ксерокопию дела, чем способствовал уклонению от ответственности Кириченко, абсурдно даже в том случае, если бы было правдой. Исчезла ведь ксерокопия дела. Бумажка исчезла! Что за сложность попросить у польской стороны другую? В чем здесь непоправимый ущерб авторитету МИДа и интересам Украины?

Я не случайно упомянул, что у Коваля за плечами четверть века работы в дальней разведке. Он ли не придумал бы, как уничтожить дело Кириченко, обезопасив себя от малейшего подозрения? Угнали или ограбили автомобиль — и все концы в воду. Будь у наших праволюбцев желание, они могли сто раз допросить Кириченко сами, обвинить или оправдать его. Но чтобы тогда осталось бы от химеры обвинения?

«Действуя с личной заинтересованностью и в интересах П.Кириченко, В.Коваль с целью предотвратить привлечение П.Кириченко к уголовной ответственности использовал свое служебное положение вопреки интересам службы, чем подорвал авторитет и престиж Украины, ее дипломатических учреждений, нанес существенный урон интересам правосудию».

Эта выспренная ахинея тянет за собой по приговору пять с половиной лет заключения.

Глядим с надеждою на старую Европу…

Тюрьма ломала Василия Коваля крепко и была близка к победе. Первый инсульт он перенес через несколько дней после ареста, гипертонические кризы следовали один за другим, обострились хронические болезни, в том числе язва. Чтобы Коваль не сомневался в серьезности намерений следствия, следователь велел перевести его в Житомирское СИЗО, одно из самых страшных по условиям содержания. Адвокаты к нему пробивались с боем. Свидание с женой не разрешали. Второй инсульт не заставил себя ждать — отнялась левая сторона тела.

Навещавший дипломата чин из ГПУ спрашивал с издевкой — не передумал? Ну так сиди дальше.

Если бы Василий Гаврилович покорно сидел, он бы не выжил. Но Коваль избрал иной способ выживания — он боролся. Он требовал медицинской помощи, обличал следствие в противоправных действиях, требовал от Генеральной прокуратуры соблюдать международную Конвенцию о защите прав человека и основных свобод. Жена Василия Гавриловича Людмила, адвокат по воле судьбы, вела себя еще более резко. В одном из заявлений она писала генеральному прокурору, что сталинско-бериевские методы давления, применяемые к ее мужу, не останутся без наказания и общественного осуждения. И это будет не когда-то, а в скором будущем.

Им дали свидание через пять месяцев. Людмила мужа не узнала. Седой, похудевший на 30 килограммов, изнуренный болью и издевательствами, он напоминал прежнего Коваля только одним — тем, что не сломался.

Впереди было еще полтора года следствия, их совместная голодовка за перевод из Житомирского СИЗО в Киев. Освобождение под залог, которое только и позволило Ковалю подлечиться и набраться сил для дальнейшей борьбы. Арест по бездоказательному обвинению в «ненадлежащем поведении» под залогом. Освобождение из-под стражи по решению Печерского суда, которое было окончательным и обжалованию не подлежало. Но Генеральная прокуратура отправила Коваля в такое СИЗО, где у него шансов выжить не было.

Вообще-то каждый разведчик должен быть готов к тому, что его арестуют, что он будет сидеть в тюрьме. Беда лишь в том, что наших разведчиков не готовят к нашим тюрьмам, к нашему следствию…

Должен сознаться, что в этом деле у меня есть личная заинтересованность. В те самые дни, когда Коваля мытарили на следствии, мне пришлось выступать ответчиком в Кировоградском областном суде. Тамошнему судье Яковлеву было поручено рассматривать жалобу проигравшего выборы на должность Одесского городского головы Руслана Боделана к городской избирательной комиссии. Я был уверен в нашей правоте. У нас были свидетели и контраргументы по каждому пункту обвинения. Но судья вел процесс так, будто делу определили каменные берега. Мы проиграли вопреки фактам, логике, совести и праву.

Спустя восемь лет Кировоградский суд признал решение судьи Яковлева ошибочным и отменил его. Только об этом слышали примерно столько же граждан, сколько и о решении Страсбургского суда по делу Коваля.

Василий Гаврилович в своем иске в международный суд требовал пересмотра всего дела. После падения прежнего режима он был уверен в успехе. Но в Страсбурге из печальных 22 томов выбрали только один аспект — пытки. Пытки не средневековые, когда загоняют иголки под ногти, а пытки нечеловеческими условиями содержания, не предоставлением медицинской помощи, лекарств. Разве не пытка, когда Коваля после медэкспертизы бросают в камеру, где два градуса тепла и четверо суток никого, кроме тюремного надзирателя, он не видит?

А разве не пытка, когда подозреваемый десятки раз обращается с требованием изучить какой-либо факт, оказать ему помощь, а в ответ, как с заезженной патефонной пластинки, звучит одно и то же — нет оснований, не считаем нужным… Это ли не нарушение прав человека? Не издевательство ли, что суды всех инстанций посчитали обращение залога в полмиллиона гривен в доход государству справедливым? Ведь обвинение в «ненадлежащем поведении» заключалось в желании следователя доконать подследственного! Малейшего доказательства «ненадлежащего поведения» нет!

Но есть и повод задуматься. А почему, собственно, международный суд должен выполнять работу по оздоровлению нашей насквозь прогнившей, коррумпированной судебно-правовой системы за нас? Почему не мы сами должны добиваться права и справедливости ? Можно ли считать дело рассмотренным объективно, если при его расследовании применялись пытки? Не повод ли это изучить, какой ценой добыты следствием факты, улики и свидетельские показания?

P.S. От редакции. Решение Европейского суда по правам человека является основанием для кассационного рассмотрения дела в связи с вновь открывшимися обстоятельствами (Restitutio in integrum). Это предусмотрено Гражданским процессуальным и Хозяйственным процессуальным кодексами, Уголовно-процессуальным кодексом, а также кодексом административного судопроизводства. Кроме того, пункт 3 статьи 10 Закона Украины « Об исполнении решений и применение практики Европейского суда по правам человека» предусматривает: а) повторное рассмотрение дела в суде, включая возобновление производства по делу; б) повторное рассмотрение дела административным органом, то есть без необходимости изучения его в суде.