ОБЪЕКТ № 580 — ЗОНА АДАПТАЦИИ И МИЛОСЕРДИЯ

Сегодня то, чем занимается Игорь Зиновьевич Гнат, получило всеобщее признание. Его опытом интересуются в других областях: недавно на базе созданных И.Гнатом структур был проведен всеукраинский семинар. А когда он начинал, перед ним стояла почти сплошная стена непонимания и враждебности. Казалось, даже проблемы такой не существует.

На свободу — с чистой совестью… и призрачной перспективой

Ежегодно из украинских мест лишения свободы выходит 70 — 80 тысяч человек. Большая часть освобождаемых, согласно социологическим опросам, после первой отсидки согласны стать законопослушными гражданами. Но это может быть осуществлено только при наличии определенной материальной базы. Попросту говоря, если образумившийся бывший зек найдет поддержку у своих родственников и близких, а самое главное — работу.

Многие осужденные за время, проведенное в заключении, выражаясь языком психологов, «теряют социальные контакты». Одних могут не дождаться, от других отворачиваются, у третьих вообще никогда никого не было. Вопрос с трудоустройством после заключения стоит не менее остро. «На зоне» работу предоставляют, как правило, не по специальности (если таковая и была). Да и работы там хватает далеко не всем: за колючей проволокой к труду привлекается меньше 25 процентов заключенных. Дисквалифицированному человеку с испорченной репутацией, без нормальных документов (часто только со справкой об освобождении), с подорванным здоровьем и деформированной психикой конкурировать на рынке труда, где, по статистике центров занятости, на одно рабочее место в среднем поступает от 14 до 30 заявлений, практически невозможно. В таком положении не совершить повторное преступление не всем под силу. Почти каждый третий освобожденный или амнистированный уже спустя несколько месяцев снова попадает на нары.

При этом страдает и общество, и те, кто хотел бы вернуться к обычной жизни. Вывод напрашивается сам собой. Если общество хочет чувствовать себя безопасно, оно должно заботиться и о категории лиц, которые уже отбыли наказание и хотели бы стать законопослушными. Им нужно помочь встать на ноги.

Разумеется, это стоит денег. В развитых странах Западной Европы на решение данной задачи средств выделяется столько, что практически ни один освободившийся человек не выпадает из поля зрения адаптационных организаций. Наше общество ни ментально, ни организационно к этому не готово. Наш среднестатистический гражданин не в восторге от того, что в столь невыносимое время его, законопослушного, не поддерживают, а со вчерашним зеком будут нянчиться. Традиция филантропии и благотворительности, являющаяся нормой на Западе, у нас не стала еще внутренней потребностью ни широких масс населения, ни руководства предпринимательских структур.

Государство… Его лидеры свою личную безопасность обеспечивают, и не занимаясь послетюремной адаптацией. Скорее всего, оно и дальше не реагировало бы на эту проблему, если бы Запад не журил. Перед вступлением в Совет Европы Украина вынуждена была принять постановление о стандартах содержания заключенных и их реабилитации.

Сейчас в стране количество ночлежек — основной формы работы с освобожденными — достигло аж 15 — 20. Впрочем, и сам институт ночлежки имеет ограниченные функции. Ее обитатель по-прежнему не знает, чем себя занять днем и вообще, как дальше жить. Другое дело…

Земля обетованная — объект № 580

В 1989-м студентом четвертого курса факультета журналистики Львовского университета Игорь Гнат прибыл на Ужгородское телевидение на практику. Там Его прикрепили к молодежной редакции. Как-то в паузе между съемками встретил в городском парке двух юных оборванцев. Парни только вышли из колонии, а податься им некуда — круглые сироты. Игорь «дернулся» помочь своим новым знакомым. И обнаружил, что социалистическая система с легкостью может ставить человека на колени, но поднимать его с них не умеет. Ответственные работники, к которым Игорь обращался, реагировали по коварному партийному шаблону: «Критиковать все горазды, а ты попробуй сам!»

Тогда Игорь взялся за дело. В том же 1989-м он зарегистрировал благотворительную организацию Центр социальной адаптации (позже центр обретет статус регионального). О том, какие формы оказания помощи бывшим осужденным существуют в развитых странах, он, свободно владея немецким языком, вычитал в немецкой периодике.

Центр занялся рассылкой сиротам и одиноким, находящимся в заключении, подарков к Рождеству, Пасхе, дню рождения. Подарки были бесхитростными (сигареты, чай, мыло, конверты), но для человека без связей на воле это много значило. Освободившиеся получали в Центре одежду. Их консультировали психолог, медик, социальный работник. Львиную долю работы юрисконсульта занимали вопросы, связанные с жильем. Ведь ситуация, когда человек после срока терял свою квартиру, была (и продолжает оставаться) типичной. Помогали с трудоустройством, пропиской, оформлением паспортов, военных билетов и т. д.

Со временем Игорь понял, что этого недостаточно. В начале 90-х предприятия стали массово закрываться, на работу не брали даже не имевших судимостей. Проживание в ведомственных общежитиях стало обходиться очень дорого. Тогда И.Гнат и задумал создать приют для покинувших места заключения сирот и одиноких. В 1993 году он пытался организовать его на заброшенной базе отдыха в Карпатах. Дело, может, и наладилось бы, не захоти председатель сельсовета одного из соседних сел заполучить в приюте должность «начальника». Приют не мог себе позволить «сооружение золотого тельца» для представителя местной власти. Оскорбленный председатель, заручившись поддержкой священнослужителей (!) двух окрестных сел, поднял крестьян против «опасного элемента». На приютовцев пошли с вилами и косами. Отвечать злом на зло Игорь запретил. Исход (в смысле, переезд) был неизбежен. Кто-то разуверился и покинул приют. Оставшихся своих подопечных Гнат водил по пустыне безразличия со стороны общества год, кочуя с места на место. Землю обетованную народ, вышедший из тюремного плена, нашел в Бродовском районе. Тогдашний глава районной исполнительной власти предложил им территорию и строения бывшей ракетной базы.

Дабы новое образование оставалось жизнеспособным, обитателям требовалось соблюдать несколько главных заповедей: не ленись, не пей (не колись), не пренебрегай личной гигиеной, не воруй. С последней рекомендацией особенных проблем не было — на зоне большинство научается «не крысятничать» у своих. Важно было еще выработать у колонистов подобное отношение к имуществу приюта. Сложнее оказалось с внедрением «сухого закона». Но либеральничать в этом вопросе нельзя: алкоголь — основная причина конфликтов. Собственно, именно из-за пристрастия к спиртному многие и попадают за решетку.

Не трудиться обитатели приюта не могут. Во-первых, других источников обеспечения у них нет. Целевого финансирования из бюджетов областного и прочих администраций, на которые делался расчет, не поступает. Во-вторых, трудовая деятельность с самого начала расценивалась как средство социальной адаптации, как способ восстановления или обретения квалификации. Это отражено в Положении о приюте. Поэтому здесь наряду с сельскохозяйственным производством (огороды, 15 гектаров земли, сад, теплица, скотный двор) появились хлебопекарня, столярная и авторемонтная мастерские. А несколько месяцев назад Гнат даже пробил лицензию на курсы газоэлектросварщика с предоставлением соответствующего сертификата. Профессии эти затребованы обществом, и люди получают гарантию как-то устроиться в дальнейшей жизни. Нередко «приютских» разбирают на сезон по фермерским хозяйствам. Случается, что во время таких «командировок» кто-то находит свою половинку, у нее и остается.

За истекшую семилетку через приют, рассчитанный на одновременное пребывание 45 человек, прошло уже 700 освобожденных со всех концов Украины. Основная масса «выпускников приюта» себя в этом мире нашла. Только процентов 10 — 12 вернулись обратно, в заключение. Но это те люди, которые, проведя большую часть своей жизни в колониях, «нормального мира» уже не воспринимают, таких, к сожалению, не в состоянии пронять даже пастырское слово, регулярно звучащее в церквушке, обустроенной в бывшей оружейной комнате.

Некоторые жители Объекта номер 580 (между прочим, это официальный адрес, по которому делается прописка) здесь становятся искренне верующими людьми. Однако не станем утверждать, что весь контингент приюта глубоко проникается словом Божьим. В некоторых местах Писание плохо сочетается с зековской моралью. К примеру, тезис о прощении и о том, что человеку нужно дать шанс исправить свои ошибки, самоорганизующаяся община приюта распространяет на все категории бывших осужденных, кроме «опущенных». Тут, как и на зоне, считают, что некоторые проступки (допустим, изнасилование) не имеют прощения, и за них нужно наказывать, не дожидаясь Страшного суда. А вот евангельское предписание «ни эллина, ни иудея» в приюте работает за милую душу. Здесь не отказывают в помощи ни представителям «москализированной» Восточной Украины, ни самим москвичам, ни татарам… А 2000-й год тут вообще встречали с черной в буквальном смысле семьей из Африки. Сейчас в приюте проживают две семьи из Чечни и семья курдов. Совместное празднование религиозных дат (Рождество, Пасха и др.) если для многих и не имеет мистического значения, то, во всяком случае, является неким способом восполнить человеку недополученную атмосферу семейного уюта. А это тоже неплохо.

От налоговой системы — до одичавших собак

Казалось бы, государство (не путать с отдельными «просвещенными функционерами») на всех своих уровнях и со всеми своими структурами должно было бы только возрадоваться появлению и деятельности приюта. Так нет же! То обесточили в двадцатиградусный февральский мороз за вовремя непроплаченное электричество, что привело к уничтожению отопительной системы и порче пяти тонн муки. То заставляли выкупить уже освоенные строения бывшей военной базы.

Хозяйственную деятельность приюта налоговики отнесли к категории предпринимательской, не шибко обращая внимания на специфику учреждения. Говорят, что поскольку приют является структурным подразделением благотворительной организации, то иметь прибыли не положено. О том, как благотворительной организации в такой ситуации рассчитываться, скажем, за электроэнергию, как начислять фонд заработной платы штатным работникам (медсестре, заведующей столовой, двум инструкторам по организации производственного процесса, социальному работнику, заведующей отделом социальной адаптации, которая совмещает должности кастелянши и паспортистки) и не разориться, не говорят. Той благотворительной помощи, которая поступает главным образом из-за рубежа, увы, недостаточно. Кстати, если бы приют не соответствовал своему задекларированному профилю, с ним бы не сотрудничали благотворительные фонды, как то «Канадский фонд сотрудничества», «Каритас-Вена», «Відродження».

«Кое-кому» не давало покоя именно наладившееся хозяйство. Конкуренции что ли, убоялись? О приюте стали распространяться слухи, что тут готовят наемных убийц. Появилась даже анонимная кинолента, в которой Гната представили как нещадного деспота и эксплуататора. «Фильм» демонстрировали по тюрьмам. К огорчению «киношников», данный «прокат» обернулся ошеломляющей рекламой. В приют устремились множество освобожденных. Пришлось принимать, несмотря на ограниченные возможности: вместо нормальных матрасов и подушек выдавались мешки, набитые сеном.

Вопрос с эксплуатацией, конечно, интересный. Впрочем, небезынтересны и ответы на него. Если создание рабочих мест для бывших заключенных было бы выгодным делом, то у ворот тюрем стояли бы очереди работодателей. Кроме того, эксплуатацией в условиях нашего «рынка» можно заниматься и без меньших хлопот. Можно нанимать рабочую силу, не имеющую судимостей, не тратя ни денег, ни усилий, ни нервов на «социалку», на воспитание «тяжелых сироток». Несудимых рабочих можно было бы эксплуатировать за копеечные зарплаты, да и те месяцами и годами задерживать. Можно вообще не платить, нанимая людей «на испытательный срок», а потом увольнять, объясняя это тем, что «нанимаемый не соответствует требованиям».

Вероятно, в начале 90-х годов сорока тысячам дойчмарок можно было бы найти и более разумное, с точки зрения рентабельности и меркантилизма, применение, чем пустить их на обустройство социальной инфраструктуры приюта. Заработанная легальным путем во время строительства газопровода «Ямал — западная граница СССР» (Игорь у немецких подрядчиков был и за переводчика, и за руководителя охранной службы) валюта ушла на превращение одной из казарм ракетной базы в общежитие с комнатами на 2 — 3 человека, с системой водяного отопления и прочим.

Кто и после этих доводов, заподозрит Игоря в корыстности, тот может сам повторить его «схему». Поверьте, работать с этим контингентом — удовольствие не из лучших. Еще на заре создания приюта один из «сироток» ткнул своего благодетеля ножом в печень (хорошо, пояс спас). Тогда же Игорю устроили «честный турнир» — «мужской тест на право быть лидером». И выходил против каждого из семи сам на сам. И доказал. До сих пор авторитет Игоря непоколебим. В коммуне царит порядок без всяких репрессивных мер. В конце концов, если бы и возникла мысль прибегнуть к услугам каких-то надзирателей, то содержать их не на что.

Разумеется, не на одном том уроке держится стабильность лесной коммуны под Бродами. Чтобы лидер имел моральное право требовать от своих подопечных ведения нормального образа жизни, он сам должен служить образцом. Скажем, если вспомнить о необходимости соблюдения «сухого закона», то никто ни разу его (Гната) в приюте не видел даже «под легкой мухой». Мало того, он бросил курить. В борьбе с «зеленым змием» пришлось даже ограничить репродуктивные функции коммунного козла… Блиц-история про козла такова. Как-то коммунных коз загрызли одичавшие собаки. Козел отбился. По округе за мужественным самцом поползла слава, что он не простой, а «заграничной породы», «из австрийской гуманитарки». Бабки из окрестных сел принялись водить на свидание с легендарным козлом своих «простеньких козочек». Очередь — как в мавзолей. Понятное дело, всякая услуга должна быть оплачена. А какая по нынешним селам валюта? Самогон…

Лучше помогите материально

«Творческий проект» по социальной адаптации сирот и одиноких, которые вернулись из мест лишения свободы, как видно из вышесказанного, Игорю удался. Он теперь — «звезда». О нем говорят, пишут, снимают кино, в том числе — и хорошее (не так давно к нему приезжали итальянские кинодокументалисты). Его проект по адаптации наркоманов (нереализованный из-за нехватки средств) заседание Комиссии ООН по контролю за наркотическими препаратами признало уникальным в Восточной и Центральной Европе.

А с прошлого года «сироток» и их «папу» Игоря Гната заметила и областная госадминистрация. Хотя, скорее всего, не успехи приюта тому были причиной. Просто Президент Украины (очевидно, также под давлением цивилизованной Европы) издал указ, касающийся борьбы с организованной преступностью, ее профилактики. Один из пунктов того указа обязывал чиновников на местах создавать центры и приюты для маргинальной категории лиц.

Нечасто случается, когда Президент только чего-то захочет, а у нас уже есть. И, главное, без усилий. А денег сколько сэкономлено! Областные начальники заказали Гнату еще два приюта. Есть, оказывается, такая потребность. Денег, правда, не предлагают. Может, думают, что Игорь Зиновьевич и дальше будет все разворачивать на энтузиазме и собственных сбережениях? Видимо, президентский указ все же не является достаточным стимулом. Нужен, как минимум, закон о постпенитенциарной системе, которым бы четко определялись права, обязанности, ответственность, полномочия органов государственной власти на региональном и местном уровнях, органов внутренних дел и других ведомств, бизнесструктур, общественных организаций. И совсем неплохо было бы, если бы во время разработки более глубоких нормативных актов на эту тему была учтена сложившаяся в Европе пропорциональность в финансировании реабилитационных программ: 50% из общегосударственного бюджета, 25% из бюджетов органов местной власти и 25% из спонсорских пожертвований.