БЕЗЗАЩИТНЫЕ ПЕРЕД МИЛИЦИЕЙ

История, которую я расскажу, страшна прежде всего... будничностью и типичностью. Пытки и нечеловеческое обращение в правоохранительных органах Украины уже воспринимаются общественным сознанием как что-то обычное и неотвратимое типа землетрясения или эпидемии птичьего гриппа, которые никто не в силах остановить.

На почве практически полной безнаказанности укоренились на просторах Украины пытки в милиции в процессе дознания и предварительного следствия. И это при том, что пытки в Российской империи (куда входила и территория нынешней Украины) были отменены Александром I еще в 1801 году. В середине ХХ века плодом коллективного разума человечества стала Европейская конвенция о защите прав и основных свобод человека. Со временем Совет Европы принял еще и специальную Евроконвенцию о недопущении пыток или нечеловеческого или унижающего достоинство обращения или наказания, которые были ратифицированы Верховной Радой Украины. Как и эти два документа, частью национального украинского законодательства после вступления Украины в Совет Европы стали решения Европейского суда по правам человека в Страсбурге. Но ежегодно украинские «борцы с преступностью» калечат и убивают ни в чем не повинных наших сограждан.

Только к уполномоченному Верховной Рады по правам человека с жалобами обратилось более 12 тысяч граждан, ставших жертвами пыток. Впрочем, украинские правозащитники считают, что на самом деле их в несколько раз больше, ибо к омбудсмену обращаются далеко не все. Тех же, кто решил отстаивать свои права и человеческое достоинство в неравной борьбе, еще меньше...

В последний день прошлогодней весны слесарь газоконденсатного промысла «Полтавагазвидобування» Александр Б. планировал заночевать на даче под Абазивкой неподалеку от Полтавы. Целый день он с многочисленной родней высаживал рассаду, и ему просто не хватило места в автомобиле. Поздним вечером заехал его товарищ Сергей и предложил подвезти домой. Но до Полтавы друзьям доехать не удалось. У гостиницы в Абазивке бравые ребята в черном камуфляже вытащили их из машины и уложили лицом в пыль. Минут двадцать Саша и Сергей «загорали» под звездами (дело было в полночь), пока воины по рации вызывали помощь. Последние ни слова не сказали пленникам и во время этапирования их в Полтавский УБОП. «Мое тогдашнее состояние — это шок и оцепенение, — рассказывает Александр Б. — Я даже не знал, где этот 6-й отдел в Полтаве находится. Терялся в догадках, чего же я такого натворил, чтобы меня вот так хватали, словно какого-то особо опасного для общества преступника».

Только когда сотрудники «Сокола» доставили задержанных в кабинет на втором этаже УБОПа в самом центре Полтавы (рядом с горисполкомом) и передали в руки оперативников, которые сразу же начали настаивать, чтобы Александр сознавался, как заправлял бензовозы «левым» газолином, он хоть немного понял, что к чему. Поскольку действительно слышал, что накануне милиция задержала несколько бензовозов с газолином.

Между тем четверо УБОПовцев в гражданском, которые, естественно, не назвались, начали его «обрабатывать». Оперативники были возбуждены, требовали признаться в преступлении, мол, отпираться — себе дороже и вообще бесполезно. «Гестапо у нас отдыхает!» — куражились они. Если возьмут «в работу», похвалялись, то Саша признается и в убийстве Листьева, а не то что в соучастии в кражах газолина с промысла.

Сознаваться Александру было не в чем, поэтому часа полтора он пытался убедить борцов с организованной преступностью в своей непричастности к тем бензовозам и безосновательности подозрений относительно него.

У Александра было два сотовых телефона — свой и жены, но воспользоваться ими, несмотря на его просьбу, не разрешили: «Ты что, лох, в Америке? Может, тебе еще и адвоката?!» И демонстративно выговорили из «мобилок» по своим частным делам все имеющиеся на счету деньги. Неожиданно Александра спросили, курит ли он. «Да, но очень эпизодически», — ответил наивный человек. «Ну, так сейчас покуришь...» — со значением произнес один из «оперов» и бросил на стол пачку «Примы». Александр удивился, что ему, видимо, предложат эти дешевые и вонючие сигареты, в то время как сами курят с фильтром.

Но еще больше он поразился, когда «опера» из большого картонного ящика, стоявшего у стола, достали кусок засаленного матраса, натренированно распластали его на нем, подмотав какой-то грязный рваный свитер на запястьях, сдавили их сзади наручниками так, что там что-то аж хрустнуло. По быстрым и слаженным действиям команды чувствовалось, что этим они занимаются постоянно.

Из того же ящика УБОПовцы достали и натянули на Сашу противогаз, через стекла которого ничего не было видно, настолько они были закопченными. У каждого из «защитников» была своя отработанная функция во время пыток. Растянули ноги, трое уселись на ноги и спину, а четвертый поджег сигарету и манипулировал противогазом, засовывая ее в трубку.

Эта пытка называется «слоник». Сначала трубку перекрывают, а когда в легких заканчивается воздух и человек начинает задыхаться, у него лопаются в горле сосуды, в трубку вставляют зажженную сигарету... Между тем другие самозабвенно подтягивали вверх скованные наручниками руки. Этакая средневековая дыба в современной импровизации украинских, с позволения сказать, правоохранителей и наших защитников. (Инквизиция применяла эту пытку далеко не ко всем. В Кракове я была в музее пыток средневековья, и экскурсовод рассказал, что палачи-инквизиторы никогда не применяли одновременно две пытки.) Причем садистам показалось, что противогаз не очень плотно прилегает к подбородку Александра, и они надели такой тугой, что он сам по себе причинял невероятные муки.

Те несколько часов пыток показались 36-летнему физически здоровому мужчине вечностью. Он корчился от адской боли и терял сознание от недостатка воздуха. И только когда его тело обмякало и корчилось в конвульсиях, мучители давали и себе перерыв от тяжкой физической работы, пока Александр приходил в себя. Так повторялось несколько раз. (Кстати, в это же время в других кабинетах УБОПа подобным образом «дружески общались» с Сашиным товарищем Сергеем и Валерием, который тоже был задержан той ночью у гостиницы в Абазивке.)

Унизить, оскорбить, обесчестить — похоже, это едва ли не единственное, в чем достигли небывалого мастерства некоторые украинские правоохранители. Когда Александр рассказывал мне о пережитом, у него все время пересыхало в горле и увлажнялись глаза, он снова переживал ужас ночи 1 июня 2003 года. Прошу читателей простить за чрезмерный натурализм, но как иначе донести правду о новейшем геноциде украинцев? Мне и самой становилось дурно, когда я описывала эти пытки.

— Помните, в одной из последних передач «Подвійного доказу» в прошлом году, посвященной теме пыток в правоохранительных органах, — говорит Александр Б., — один из экспертов рассказывал, что после четвертой сигареты пыткой «слоник» человек подпишет что угодно. Это действительно так. Я держался, сколько мог, но тоже не выдержал. В какой-то момент я четко понял, что мои палачи вошли в такой раж, что если не напишу то, что они требуют, живым я отсюда не выйду. А так хоть смогу в суде доказывать, что явку с повинной из меня выбили... И я согласился.

От многочасовой невыносимой боли у Александра словно помутился рассудок, действительность воспринимал уже как-то отстраненно. Даже не помнит, в каких «преступлениях» «сознался». Явку с повинной писал под диктовку «оперов». Точнее, пытался писать. Руки совершенно не слушались. Ручка все время выскальзывала из пальцев, от чего лист бумаги был весь исчеркан... «Орлы» полагали, что их жертва придуривается, все время орали на Александра и пинали его. Саша говорил им, что у него отказали руки и необходимо отвезти его в больницу. Но эти слова остались гласом вопиющего в пустыне. Получив желаемую «явку», бригада озаботилась тем, как теперь наиболее правдоподобно обставить задержание: «Ну ты же, паря, помнишь, что ты был в дупель пьяный, нецензурно выражался, срывал с нас погоны (это при том, что они были в гражданском. — Авт.)». Не отрезвили их и слова Саши о том, что будет жаловаться на них, — расхохотались в лицо. В истории Полтавского УБОПа еще не было случая, чтобы кто-то поплатился за пытку хотя бы звездами на погонах.

Остаток ночи Александр Б. провел в «клетке» Октябрьского РОВД Полтавы — без сна и в муках, куда его спровадили «борцы с организованной преступностью». На утро они отправили его в Октябрьский суд, предупредив, что если только тот что-то в суде «вякнет», то есть будет отрицать виновность, будет еще хуже. Судья Г.Андриенко, несмотря на явно беспомощное состояние «нарушителя» и не подвергая сомнению обстоятельства админнарушения (в 7 утра якобы ругался на ул.Фрунзе в Полтаве, на замечания не реагировал, злостно не подчинился милиции) «впаяла» Александру трое суток админареста. Поэтому из документов следовало, что ночью, когда его искалечили, он был, якобы, бог знает где, но только не в милицейских застенках.

Но когда милиционеры привезли его в городской изолятор временного содержания, где тот должен был отбывать админнаказание, дежурный ИВС, увидев, что арестант не может даже раздеться, отказался принять травмированного «дебошира». Поэтому «бригада» не придумала ничего лучшего, чем снова затолкать Александра Б. в «обезьянник» Октябрьского райотдела милиции, где к тому времени находилось уже 12 задержанных, в том числе и наркоманов: не то что лечь было негде, сидели поочередно.

Дежурные райотдела видели, что руки у Александра висят, словно плети, но тоже не отреагировали на его требование оказать ему медицинскую помощь. Никто и не собирался сообщать о его месте нахождения родным, не знавшим, что и думать. Искали его не только на работе, по знакомым, но в больницах и морге. Тем более что он обещал повезти сына и дочь в парк «Победа» на праздник по случаю Дня защиты детей. Только 2 июня жена Александра случайно узнала, где ее муж. Привезла еду. Но он не мог удержать в руках даже ложку, а гордость не позволяла попросить сокамерников покормить его. Ни в туалет сходить, ни умыться. Отношение дежурных милиционеров к тем, кто в «клетке», — особая тема, если коротко, — как к скотине...

Четверо суток Александр провел без сна, еды, страдая от боли и перенесенной психической травмы, совершенно беспомощный. Утром 4 июня его забрал тесть. Александр с посторонней помощью еле смог сесть в машину. Дети, увидев отца в таком состоянии, плакали. Тесть и теща помогли переодеться, застегивали пуговицы, дочь завязывала шнурки на кроссовках. Жена, прибежав с работы, еще не зная, что случилось с мужем, с порога устроила скандал: сколько живут вместе, никогда не напивался, так где же это так «наклюкался», что милиция забрала...

Трое невропатологов разных полтавских клиник, у которых в тот день побывал Александр, независимо друг от друга поставили убийственный для молодого мужчины вердикт: паралич верхних конечностей. По-простому, палачи в погонах, поднимая и выворачивая ему руки, как на дыбе, порвали нервы предплечий. От пальцев до плеч обе руки были затекшие, нечувствительные даже к гальваническому току, которым врачи искали нервы.

Александр Б. сначала провел в больнице месяц. Но интенсивное лечение, консультации главного невропатолога области, харьковских медицинских светил практически не дали результата: он мог лишь шевелить одним пальцем на левой руке, чувствительность рук так и не восстановилась. Его госпитализируют еще на две недели. В общем Саше сделали 300 уколов, не счесть, сколько ставили капельниц. А гарантированная Конституцией Украины «бесплатная медпомощь» обошлась его родным более чем в тысячу гривен, т.к. абсолютно все нужно было приносить в больницу.

Выписавшись окончательно, Александр пошел в гараж. Но чуть не завыл от отчаяния: он был неспособен даже переключить скорости легковушки... Полгода пробыл на больничном. Больничные эпикризы оптимизма не добавляют: «острая закрытая позвоночно-спинномозговая травма с повреждением спинного мозга на уровне шейного отдела позвоночника», «острое компрессионно-ишемическое посттравматическое повреждение обоих лучевых нервов на уровне паховых ямок с верхним дистальным вялым выраженным парапарезом», «двусторонний паралич разгибателей кистей рук, гиперестезия кистей и лучевых отделов предплечий», «атрофия мышц».

В конце января Александр вышел на работу. Работа слесаря на газоконденсатном промысле, разумеется, не такая, как у ремонтника на АТС. Но «легкой работы» (таково предписание врачей), сказало Александру руководство, у них нет, намекнув, чтобы искал такую где-нибудь в другом месте. Правда, к чести ребят его бригады, они сказали, что Сашу в беде не бросят. Поскольку никто не застрахован от того, чтобы стать искалеченным «ментами»... Брат Александра, служащий в ГАИ, с большим трудом добился возбуждения уголовного дела почти через два месяца после «памятной» ночи. Впрочем, прокуратура Полтавской области возбудила его не против конкретных лиц, а лишь... по факту неправомерных действий сотрудников милиции, долго не давала направления на судебно-медицинскую экспертизу. УБОПовцы через друзей Александра сначала угрожали, затем предлагали ему немалую сумму денег, лишь бы «не кололся». Александр сказал: «Нет! Они меня так унизили, что я им этого никогда не прощу и не продам свое человеческое достоинство!» Адвокат Александра говорила, что ей тоже угрожают, если она не откажется вести его дело.

Видимо, борцы с организованной преступностью пошли другим, проторенным путем. Иначе почему за полгода, пока тянется следствие, его ведет уже пятый следователь, а само уголовное дело «футболится» между прокуратурами области и Октябрьского района Полтавы. До сих пор не проведена процедура опознания потерпевшим своих мучителей. А следственный эксперимент, который по процессуальным канонам должен проводиться на месте преступления, то есть в УБОПе, в который раз проводится в кабинете... судмедэксперта?!

Александр уже устал каждому следователю рассказывать и описывать, как его пытали, поскольку каждый раз он снова переживает психологическую травму, еще не отойдя от пережитого. Глубокие душевные раны получили его несовершеннолетние дети и жена. Понимают ли УБОПовцы, что не только искалечили молодого человека, но и принесли горе, сделали несчастной всю многочисленную семью.

Врачи не берутся прогнозировать отдаленные последствия пыток для здоровья Александра, но оптимистических выводов он от них не услышал, поэтому не исключена инвалидность.

Не услышал Александр Б. хотя бы извинений от садистов. Лишь раз старший милицейской группы Ермак сказал в свое оправдание, словно сетуя на подчиненных: «Да вот ведь, понабирали таких...» Каких, господин майор? Которые не умеют пытать, не оставляя на телах жертв видимых следов? Но разве они это делали не под вашим руководством и не при вашем непосредственном участии?.. Разве пытки в УБОПе совершаются не с «благословения» его начальника Плужника? Разве об этом не знает главный милиционер Полтавщины С.Петренко? Но оба делают вид, что все обстоит благополучно.

Кстати, украинским правозащитникам известно по крайней мере 24 разновидности милицейских пыток, многие из которых унаследованы от НКВД. Самые распространенные — с использованием наручников: здесь фантазия палачей, в частности и сексуальные отклонения, не знает границ (многие пытки специально для женщин). Подвергают пытке током, полиэтиленовыми пакетами, бьют пластиковыми бутылками с водой по голове, почкам, печени, бьют по пяткам через мешочки с песком, отбивая все внутренности, но следов не видно. Мой знакомый правозащитник, занимающийся темой пыток, на поисковом сервере Рамблер ввел две категории поиска: «Пытки Святой Инквизиции» и «Пытки в милиции». Ответ его поразил: в Интернете существует 7044 сайта с информацией о пытках Инквизиции и... 36496 сайтов — о пытках в милиции (которых не должно быть по определению).

Если бы случай с Александром Б. был единственным, даже тогда следовало бы бить в набат и возмущать общественное мнение: этому необходимо положить конец! Если же подобных случаев десятки и сотни только в Полтавской области (любой адвокат в Украине вам скажет, что 90% их клиентов, проходящих по административным или уголовным делам, пытают милиционеры).

Кстати. Классикой международного права по делу о пытках считается решение Европейского суда по правам человека «Рибич против Австрии» (1995). Фабула его такова. Полиция арестовала жителя Вены Рибича, подозреваемого в хранении наркотиков. В результате жестокого обращения Рибич получил телесные повреждения (синяки на руке), которые после освобождения зафиксировали врачи. Полицейское ведомство не усмотрело в действиях своих сотрудников превышения полномочий и нарушения закона, а высшая судебная инстанция Австрии отменила решение районного суда Вены, который принял сторону потерпевшего и приговорил одного из полицейских к двум месяцам заключения, отстранив его от исполнения обязанностей и обязав выплатить Рибичу денежную компенсацию. Рибич обратился в Европейский суд в Страсбурге, который через шесть лет в своем решении отметил, что человек в полиции (милиции) всегда находится в ситуации исключительной незащищенности (вдумайтесь в парадоксальность утверждения). Ведь у него практически никогда нет свидетелей жестокого обращения и пыток. Но если гражданин не имел телесных повреждений до того, как попал в полицию, правосудие при доказательстве факта причинения вреда здоровью задержанного, несмотря на сложность доказательства преступления полицейских, должно принять версию потерпевшего, а не полицейских, поскольку они отвечают за его безопасность во время всего пребывания в полиции. А любое применение физической силы без необходимости по отношению к лицу, лишенному свободы, отметил Европейский суд, унижает его человеческое достоинство и является нарушением ст.3 Евроконвенции по правам человека: «Никто не должен быть подвергнут пыткам и нечеловеческому и унижающему его достоинство обращению или наказанию».