Юрий Поляченко: «Здоровье людей должно стать национальной идеей Украины»

Шестилетняя дочка моей знакомой во время пожара сильно обожгла лицо и ноги. Денег на пластические операции у матери-одиночки, работающей воспитательницей в садике, естественно, не было. По своей инициативе врачи из местной сельской амбулатории на протяжении нескольких месяцев забрасывали письмами различные фонды. Мама была на грани отчаяния — ребенок почти перестал ходить. Операции согласился оплатить благотворительный фонд, найденный медицинским коллективом. Эти же врачи собрали деньги и на поездку в Израиль. И другая история. Не так давно мой коллега возвращался из Западной Украины в Киев на своей машине. За рулем прихватило сердце. Когда добрался до ближайшей больницы, потерял сознание. Очнулся в коридоре поликлиники, сидящим на корточках у стены. Мимо спокойно ходил медперсонал. После того как заплатил медсестре, его осмотрели.

И первый, и второй случай показательны. Бескорыстное подвижничество и профессиональное малодушие сосуществуют в современной медицине как день и ночь, заполняя собой сутки и не оставляя места для нормальной профессиональной работы. Врач и пациент не могут жить друг без друга. Но сегодня в их отношениях назревает недопустимо опасный, мировоззренческий конфликт. Кивать на слабое государство, отсутствие эффективной системы управления, бюрократизм и коррупцию можно. Собственно, все время независимости этим и занимаемся! Это не решит проблему. Нужны идеи и желание их реализовать. Будучи министром здравоохранения Юрий Поляченко выступил с нестандартным предложением — «Бери, но декларируй!» Адресовано это было врачам, которым предлагалось показывать все полученные от пациентов благодарности государству и платить с них налоги. Врач в глазах общества переставал быть взяточником, бюджет получал дополнительные денежные средства, а пациент на законных основаниях выражал признательность доктору. Но не сложилось… О том, почему не удалось реализовать эту инициативу, о правах врачей и пациентов, о болевых точках украинского здравоохранения наше интервью с Юрием Владимировичем ПОЛЯЧЕНКО, директором Института хирургии и трансплантологии АМН Украины им. Александра Шалимова, председателем президиума Украинского медицинского союза — единственной общественной организации, объединяющей медиков всех уровней.

«Те, кто лоббирует медицинское страхование как основной источник финансирования здравоохранения, не раскрывают до конца, что это будет означать для каждого человека»

— Юрий Владимирович, так почему же не прошла идея с декларируемыми гонорарами?

— К этой идее по-разному отнеслись в политическом мире. В итоге политической воли руководства страны не хватило, чтобы это начинание реализовать. Но вопрос остается актуальным и сегодня, и я думаю, мы к нему обязательно вернемся.

— Коллеги рассказали мне историю о том, как на встрече президента В.Ющенко с правительственной делегацией Поль­ши один из министров сказал ему: «Если вы думаете, что мафия — это «Нефтегаз», вы оши­баетесь. Мафия — это медицина». Я сейчас с позиции пациента говорю. Сегодня правильно поставить диагноз, а потом назначить грамотное лечение— очень трудно. Хороший врач становится не данностью, а большой редкостью. Как можно защититься от ошибки? Где тот орган, который бы контролировал, имел системную информацию о деятельности врачей, медицинских учреждений, о состоянии пациентов?

— Нет системного подхода в оценке эффективности работы отрасли. И в ближайшее время, думаю, не будет. Когда я был министром здравоохранения, мы планиро­вали создать специальную государственную медицинскую инспекцию, которая бы контролировала процесс эффективности оказания медицинской помощи. Эта проблема сегодня актуальна практически для всех стран. Идет поиск ориентированной на результат и экономически оправданной системы здравоохранения. Много сложностей — есть вопросы морали, этики, врачебных ошибок, степени квалификации специалистов.

— Но почему в Украине эта проблема стоит так остро?

— Потому что система за 18 лет разболталась полностью! И собрать ее будет очень сложно. Для этого одних административных решений мало. Понимаете, здоровье людей должно стать национальной идеей Украины. Все остальное можно достраивать… Потребуется большая разъяснительная работа в виде социальной рекламы. Население должно поменять принцип отношения к своему здоровью, к своему организму.

— С одной стороны, советская бесплатная система здравоохранения в современных реалиях не работает. С другой стороны, альтернатива — все разрушить — малопривлекательна. Взять хотя бы грузинский опыт — уничтожена советская модель, а платная никак не может прижиться…

— Поэтому я всегда говорил, что нашу систему нужно адаптировать к современным экономическим условиям. И к нашей ментальности. Построение абсолютно новой системы требует развития цивилизованных рыночных отношений в обществе и сфере здравоохранения в частности. Если говорить о будущем, идеальная модель для Украины — это бюджетно-страховая медицина. Что это значит? Например, онкологию, СПИД, неотложную медицинскую помощь, родовспоможение, охрану материнства и детства финансирует государственный бюджет, а все остальное идет из Фонда обязательного медицинского социального страхования. Как мы говорили, богатый платит за бедного, здоровый за больного. Фонд наполняется из налогов от работодателей, Пенсионного фонда и других структур. Таким образом покрываются затраты на оказание медицинской помощи. Это нужно, чтобы принцип «деньги следуют за пациентом» заработал. У каждого человека будет медицинский полис или карточка социального страхования.

— Бытует мнение, что медицинское страхование спасет нацию…

— Лозунг «Медицинское страхование спасет нацию» — неправильный. В нынешней экономической ситуации это невозможно. Все те, кто лоббирует медицинское страхование как основной источник финансирования системы здравоохранения, не раскрывают до конца, что это будет означать для каждого человека — пациента, врача, работодателя, премьер-министра — на практике. Например, когда пациенты получат отдачу от тех взносов, которые, как предполагается, они должны платить в фонд медицинского страхования? Через сколько лет врачи увидят гонорары от страховых фондов? А ведь согласно законопроектам это ожидается не ранее чем через три года после начала сбора взносов. И это лишь самый поверхностный пример. Кроме того, это просто иллюзия, что введение страхования улучшит финансирование здравоохранения. На сегодняшний день единственный выход — правильное перераспределение финансовых потоков. Нужно сделать более рациональным использование бюджетных средств, чтобы основные ресурсы концентрировались на местном уровне — там, где оказывается первичная медицинская помощь, и четко контролировать критерии эффективности выполнения целевых программ.

«Огромная проблема заключается в том, что специалисты в любой профессии стали у нас редкостью»

— Бюджет здравоохранения в Украине каждый год составляет плюс-минус 3% от ВВП. А какие объемы денег вращаются в теневом секторе?

— По оценкам специалистов, столько же. Те же 25—30 миллиардов гривен.

— Это же в сумме 6—7%! Хороший европейский показатель по тратам на здравоохранение. Как вернуть эти деньги в законное русло?

— Медицина не должна быть бизнесом. Это однозначно! Но нам нужно легализовать эти потоки. Определиться четко с законодательной терминологией — что такое медицинская помощь, а что такое медицинская услуга. Очень тонкая грань. Здесь есть много мифов и заблуждений и в конце концов нужно прекратить спорить по этому поводу. Необходимы изменения в законодательстве. О чем мы говорим, если проект свода законов, называемый «медицинской конституцией», в парламенте болтается уже года три или четыре.

— В 2001 году бюджет на медицину составлял 5,4 млрд. грн., в 2008-м — уже 32,1 млрд. В это же время пациентов, то есть населения Украины, стало меньше на несколько миллионов. Даже с учетом инфляции качество нашей медицины за это время должно было существенно улучшиться…

— Не забывайте, у нас очень мощное старение населения. Пожилые люди — постоянные пациенты больниц, на которых уходит большая часть ресурсов отрасли. Работоспособное население, к сожалению, страдает от растущей заболеваемости, утраты трудоспособности. Страшная реальность Украины — непростительная допенсионная смертность, особенно среди мужчин. Кроме того, молодежь, то есть в основном здоровые люди, массово едут на заработки за границу.

— Европа тоже стареет, тем не менее, уровень услуг повышается…

— Все страны Европы несут растущее бремя старения населения, но они компенсируют это затратами на модернизацию системы здравоохранения. Медицину я сравниваю с ракетостроением, потому что туда нужно постоянно вкладывать большие деньги для того, чтобы отрасль функционировала.

— Но вот вопрос — кому, даже если бы были деньги, заниматься инновациями в украинской медицине? Ведь ни для кого не секрет, что ситуация с образованием катастрофическая. Прак­тикующие врачи говорят, что если из курса выпускается пару толковых специалистов — это уже хорошо! Ведь в медвузе действуют четкие расценки — знаешь, не знаешь, а за зачет заплати 50 долларов…

— Почему вы говорите сейчас только о здравоохранении? Это беда практически всех отраслей.

— От врача, как ни от кого другого, напрямую зависит жизнь человека…

— Да, но если тот же нерадивый инженер неправильно построит дом — он рухнет. Это тоже жизнь. Для Украины огромная проблема заключается в том, что специалисты в любой профессии стали редкостью. Кстати, в полной мере мы ощутим это чуть позже. Когда из обоймы уйдут люди с советской образовательной базой. Реформа медицины должна проходить в комплексе с реформой образования. Хотя мы сейчас и находимся в процессе реформирования последней. В Болонском процессе. Знаете, может, это мало кому понравится, но я процитирую московских лидеров, которые сказали, что «у нас свой российский Болонский процесс». Они его адаптировали к своим реалиям. А у нас? Двумя-тремя приказами образовательную машину не заставишь работать иначе. Это же целая философия!

«В медицине не коррупция, а социальный договор, который, конечно же, является порочным»

— Показательная ситуация. Паци­ент приходит к доктору, чтобы тот его вылечил от гриппа, а врач назначает кучу лаборатор­ных анализов, выписывает целый мешок лекарств, потому что у него есть договоренность и с лабораторией и с фармкомпанией. Как устранить такое явление?

— С этим справиться трудно, но возможно. Необходимо принятие клинических протоколов и формуляров, закрепляющих стандарты лечения. Плюс рецептурный отпуск лекарств.

— Будучи министром, вы сами приостановили приказ о переходе на рецептурные отношения в аптеках.

— В то время система не была готова к переходу на 70 или 100-процентный отпуск лекарств по рецептам. Сначала нужно утвердить стандарты лечения. И это даже не вопрос сильного фармацевтического лобби, которое может этого не хотеть. Просто сегодня существует очень много проблем, рассеивающих внимание Минздрава — птичий грипп, свиной, вакцинация…

— К фармацевтической теме. Эксперты считают, что в мире после наркотиков и оружия торговля поддельными лекарствами по прибыльности стоит на третьем месте. В Украине, по разным оценкам, это около 20 процентов фармрынка.

— Есть один надежный способ прекращения спекуляций на этой теме — организовать 100-процентный контроль качества всех лекарственных препаратов на украинском рынке. Вне зависимости от страны производителя. Для этого государство должно выделить деньги на достаточное количество лабораторий и осуществление тотального контроля. И тогда мы будем знать, сколько на самом деле фальсификата на фармрынке — 1% или 80%.

— Большинство опросов, в том числе и мировых, свидетельст­вуют о том, что медицина — одна из самых коррумпированных сфер жизни. Как любит пов­торять экс-глава СБУ Игорь Дрижчаный: «Корруп­ция — это не порок, это система общения между людьми». Но я сейчас хочу защитить вра­чей. Пример из одной городской больницы — пациенту буквально за каждый шаг приходится платить, но это не жажда наживы медперсонала, а необходимость, которую им диктуют сверху. Финансирования нет, но ты заработай не только на медикаменты, а так, чтобы еще и поделиться… Еще один пример из региона — фельдшер каждый месяц отдает из своей зарплаты главврачу 200—300 гривен, просто чтобы не лишиться работы.

— О коррупции в медицине не говорит только ленивый. Но мы должны понимать природу этого явления. Больные платят врачам не для того, чтобы обойти государство, а для того, чтобы получить хотя бы какую-то помощь. Ведь государство сегодня не дает ничего, не предоставляет никаких гарантий и защиты. Поэтому в медицине это не коррупция. Это социальный договор, который, конечно же, является порочным. Его нужно менять. Другое дело, что особенно в последние годы появилось еще одно явление — мздоимство. Административными, политическими или другими способами, проще говоря, угрозами, врачей «поставили на счетчик». К сожалению, мы вынуждены сейчас применять к медицинской практике такие термины как вымогательство, крышевание, рекет, рейдерский захват. Пока это не стало настолько резонансным явлением, чтобы попасть во внимание правоохранительных органов. Может быть, потому что эти органы работают так же «эффективно», как и сама система здравоохранения. Вот за эти вещи нужно не просто сажать! Это особо тяжкое преступление против больных и немощных, и такие процессы должны быть публичными.

— Нет никаких публичных процессов. Вы же сами знаете, что люди боятся потерять работу, а поэтому молчат и терпят. Вы можете вспомнить хоть одно судебное разбирательство, ког­да медик судился с системой и тем более выиграл дело?

— Пока врачи не почувствуют корпоративной солидарности, не найдут в себе силы принимать решения и отвечать за них, ситуация не изменится. Можно было бы обратиться к медицинским профсоюзам, но они в этом отношении абсолютно инертные. Нужна организация, которая может предоставить медикам защиту, уверенность, что завтра их не уволят незаконно, что они смогут расти профессионально. В других странах — это серьезные медицинские ассоциации, без одобрения которых ни один политик, ни одно правительство не принимает решений по реформе медицины. Если хотите, это мощное медицинское лобби в системе здравоохранения. Для защиты прав медиков и защиты пациентов (потому что и врач бывает пациентом) мы создали Украинский медицинский союз. Полгода назад провели первый съезд. Знаете, что мы сразу услышали? Это политический проект, под кого-то, под что-то, мы кому-то подыгрываем! Вначале сказали, что это проект президента, потом — проект оппозиции, сейчас еще кого-то приписывают! А ведь просто объединились самодостаточные, профессиональные люди. Им важно, чтобы человек, придя на прием к врачу, получил своевременную качественную помощь. Я убежден, что консолидация общества может произойти в этой стране именно на осознании ценности жизни и здоровья. Не может быть счастливой семья, в которой страдают дети или старики.

— Иногда складывается впечатление, что врачи в плане свободы слова живут реалиями Со­вет­ского Союза. Когда приходит время постоять за себя, защититься от системы, они отказываются от помощи СМИ и подчиняются бюрократической машине…

— Нет, врачи скорее живут реалиями 95—96-х годов. Все развалилось, ничего нового не предложено, они в подвешенном состоянии. Их поставили в условия выживания. Вопиющих случаев давления, о которых вы говорите, много, это правда! Я хочу это поменять! Жаль, что это нельзя было сделать в министерстве раньше, хотя я очень стремился. Однако средний срок пребывания на посту украинского министра полтора года. На протяжении этого времени происходит множество политических событий, а министр здравоохранения помимо своей работы ввязан еще и в политические трения. Это все накапливается и очень мешает работать.

«Верить в то, что все медики дружно станут под чьи-то знамена, наивно»

— В вашу бытность министром вам поступали просьбы или указания сверху по поводу того, сколько и кому надо дать денег от министерства?

— По поводу денег сказать не могу. Не было такого. А вот рекомендации поучаствовать в предвыборной кампании и медикам и мне персонально были не раз.

— Хорошее электоральное поле — больше миллиона человек…

— Да, плюс члены их семей. Но лидеры партий настолько несостоятельны во всех своих обещаниях, что верить в то, что все медики дружно станут под чьи-то знамена, наивно. Мы, Украинский медицинский союз, хотим, чтобы медики пошли с флагами бороться за свое право на профессию. А значит, за право на жизнь для каждого человека.

— Юрий Владимирович, вы знаете многих украинских политиков, которые лечатся в Украине? Ведь даже по пустяковым вопросам они или выезжают за границу, или приглашают специалистов сюда…

— Ну, давайте будем справедли­выми, наши политики не только за границей лечатся. Они выезжают в Феофанию, обращаются в наши институты. Знаете, если бы сейчас у меня спросили, где бы я лечился, сказал бы, что у нас. А раньше… Отца повез на операцию за границу. И считаю, что поступил неправильно. Потому что у нас в любой отрасли медицины есть специалисты, не хуже западных. Правда, нам не хватает их новейших технологий, оборудования. Но наши умы и школы, особенно хирургические, одни из самых лучших. Например, в Научно-практическом медицинском центре детской кардиологии и кардиохирургии Ильи Емца медицинские показатели выше, чем в западных клиниках! Но это единицы. Вот смотрите, что сделала Россия. Она развернула программу «Здоровье», и во всех региональных центрах оснастила больницы необходимой технической базой. Причем они посылают медиков за рубеж учиться на этом оборудовании, чтобы оно не лежало грудой металла. Та же ситуация и на Кубе, в стране, где медицина является национальным приоритетом, задекларированным руководством государства. У нас подобной программы подготовки специалистов не существует.

— В вашей профессиональной биографии есть как минимум три форс-мажорных эпизода: оканчивая медицинский институт, вы поехали врачом-добровольцем в Чернобыльскую 30-километровую зону сразу после взрыва. В 87-м были среди тех, кто занимался последствиями землетрясения в Армении, а с 95-го года возглавляли на Кубе лечебно-оздоровительный центр имени Хосе Марти, где кубинцы лечили наших чернобыльских детей…

— Ну что такое для молодого начинающего врача поехать в Чернобыльскую зону и окунуться в проблемы не просто локальные, а глобальные? Это колоссальная практика!

Спитак — то же самое, это же травматология в условиях землетрясения. В Армении мы дежурили в госпиталях, делали операции. Помню, нам привезли мужчину, которому ампутировали ноги и руки, чтобы он не умер от интоксикации. Мы стали его спасать, а он нам сказал, что не хочет жить. Был в сознании — это действие краш-синдрома. Этот случай всех просто поверг в шок. Но самые критические, эмоциональные истории — это Куба. Детская онкология… Представьте, девочки, у которых три года назад не было волос после химиотерапии, потом побеждали на конкурсах красоты. Мне в тот момент, на этапе ломки всего того, чему нас учили, Куба дала очень много, потому что мы увидели человечность и профессионализм. Это самая серьезная школа жизни, которую я прошел. Отношение кубинских коллег к нашим детям, наверное, было лучше, чем к своим родным. Если бы сейчас у меня спросили, как ты хочешь прожить свою жизнь, я бы сказал: точно так же. Ни о чем не жалею!

— Виртуальный вопрос. Вот если бы вся страна взяла и сбросилась гривен по пять в специальный фонд здоровья. Допустим, получилось бы миллионов двести долларов. Что бы вы на эти деньги купили?

— Вложил бы их в детскую больницу «Охматдет», чтобы построить там Центр пересадки костного мозга для детей. Дети в Украине умирают от того, что нет такого центра. А одна операция за границей стоит порядка 200 тысяч евро.

— Как вы думаете, какое место будет занимать медицина в программах кандидатов на ближайших выборах?

— Социально-медицинские блоки есть в предвыборных программах всех кандидатов на любых выборах. К сожалению, ни одна из них не была реализована. Можно надеяться, что кандидаты на будущих выборах окажутся более последовательными в своих обещаниях, но пока медики не поверят в себя и сами не предложат вариант выхода из кризиса в украинском здравоохранении, реальных сдвигов к лучшему не будет. Настоящие изменения должны произойти не в чиновничьих кабинетах и не на бумаге, а в сердцах и головах всех украинцев, и особенно тех, кто каждый день спасает человеческие жизни. Возможно, я романтик… Но верю, что так будет.