ВОПРЕКИ ФАТУМУ

В мироздании медицины эндокринная хирургия занимает совершенно особое место. Ведь железы внутренней секреции, эти зачастую крохотные островки со свойствами органов, — единый ансамбль, и врача можно сравнить с ювелиром, имеющим дело с неповторимыми драгоценностями. Именно эта тонкая сфера медицины стала вызовом и выбором члена-корреспондента АМН Украины Игоря Васильевича Комиссаренко. Как раз его искания, в сущности, во многом предопределили развитие и взлет полной драматизма дисциплины в нашем здравоохранении.

Начало пути

Сын сподвижника Александра Александровича Богомольца, выдающегося украинского эндокринолога академика Василия Павловича Комиссаренко, Игорь Васильевич еще мальчиком бывал в знаменитой богомольцевской обители на Печерске, видел в родительском доме Николая Дмитриевича Стражеско, Анатолия Матвеевича Зюкова, Ивана Николаевича Ищенко, воистину корифеев современной медицины. Их голоса, свет их глаз и сейчас живут в его душе…

Словом, будущее было как бы предрешено. Наставником для студента Киевского медицинского института Комиссаренко стал в пятидесятых годах чудесный хирург Михаил Исидорович Коломийченко. Клиника его размещалась в Октябрьской, теперь Центральной клинической больнице города, и с третьего курса Игорь посвящал все больше времени этим палатам, перевязочным, операционным. Особенно влекли студента-практиканта неотложные ситуации, характерные для дежурств клиники по скорой помощи. В приемном покое он всматривался в нюансы обследования доставляемых больных, впитывал, запоминая индивидуальные детали, тактику и приемы опытных врачей, шел с ними в операционную. На четвертом курсе Игорь производил перевязки, потом ему доверили ассистировать в ходе операций, а затем, в виде исключения, производить те или иные хирургические вмешательства — его рука оказалась точной, сильной и умелой. Диплом с отличием открывал ворота в аспирантуру, и сама фамилия, несомненно, способствовала бы такому быстрому продвижению. Однако Игорь предпочел самостоятельную стезю, одиночное плавание в избранной специальности и попросил назначение на периферию. Так он оказался в небольшом городке Радомышле Житомирской области в должности хирурга в районной больнице.

— Тут ко мне пришла хирургическая свобода, — вспоминает Игорь Васильевич. — Поток гнойной хирургии, требующий особого тщания, был сосредоточен в основном на мне. Вообще это была школа жизни, с ее неожиданными сюжетами, уроками, наиболее необходимыми для врача, — быть человеком среди людей. Мои старшие коллеги в Радомышле — заведующий хирургическим отделением Михаил Федорович Микульский и доктор Татьяна Иосифовна Басенко преподали мне в этом плане, возможно, катехизис врачебной и нравственной мудрости. Под старый Новый год, в пятьдесят девятом, спеша к больному ребенку, я провалился в занесенную снегом полынью на реке Тетерев, но выбрался из нее. Одежда насквозь промокла, вскоре меня охватил жгучий холод, однако до маленького пациента я все-таки добрался и помощь оказал.

Операционная без окон

Кандидатскую диссертацию, посвященную взаимосвязям щитовидной железы и надпочечников, Игорь защитил спустя положенные три года. Стал ассистентом на коломийченковской кафедре, успешно оперировал. А главной целью оставалось совершенствование в эндокринной хирургии. Понимая, как никто другой, всю сложность такого восхождения, молодой врач, не покидая родной кафедры, избрал для дальнейшей стажировки хирургическую клинику профессора Олега Владимировича Николаева во Всесоюзном институте эндокринологии. В течение нескольких лет, используя зимние и летние интервалы студенческих каникул, Игорь настойчиво овладевал секретами, которыми профессор Николаев щедро делился с волонтерами.

Теперь Комиссаренко с предельной ясностью осознавал: развитие нового для Украины раздела хирургии, простирающегося на все локализации эндокринных заболеваний, просто невозможно вне биохимической диагностики, без современной эндокринологической лаборатории. И вот в тех же старых стенах он ее оборудовал. В начале шестидесятых годов в клинике было впервые выделено пятнадцать специализированных эндокринологических хирургических коек, а в 1965-м, когда был организован Институт эндокринологии и обмена веществ, подразделение в Октябрьской стало его хирургическим отделом.

Сорок пять лет в операционной... Игорь Васильевич организовал Украинский центр эндокринной хирургии, трансплантации органов и тканей (кстати, Комиссаренко первым в Украине начал пересадки культивируемых клеток эндокринных органов, с весьма выраженным эффектом), отделение радиоиндуцированных поражений эндокринных органов в Центре радиационной медицины и городской Центр хирургической эндокринологии в больнице по улице Петра Запорожца, возглавляемые его учениками. Но есть в этой эпопее борения и особый контрапункт — наступление на болезни надпочечников.

Четыре слоя этого небольшого, весом в считанные граммы, эндокринного органа — это четыре отдельные магистрали гормонального продуцирования и четыре отдельных ложа патологических состояний. Например, так называемая «бронзовая болезнь» — следствие сбоя в этом непостижимом эндокринном царстве. Но как раз его тайны стремился постичь Игорь Комиссаренко. Это теперь наличие компьютерной и магнитно-резонансной томографии помогает врачам безошибочнее, чем раньше, ориентироваться на диагностической лестнице. А тогда, на переломе семидесятых, чтобы разгадать сущность болезни, потребовалось освоение тончайшей методики — селективной ангиографии.

Собственно говоря, контрастное рентгеновское исследование сосудов уже не было новинкой, но к надпочечникам, к их сосудистой карте именно киевский исследователь подошел впервые. Вплотную в клинических условиях тончайшая методика, совместно с Ю. Югриновым, ныне доктором медицинских наук, осваивалась уже в новом хирургическом блоке Института эндокринологии. Благодаря топической диагностике некоторые болезни надпочечников, в первую очередь опухоли, впервые начали поддаваться лечению.

В «святая святых», хирургическом блоке на шестом этаже клинического корпуса института, операционные не имеют окон. Это не архитектурная прихоть, а рациональная идея. Операционное поле, учитывая территорию вмешательств, необходимость особого видения тканей, не терпит смешения цветов, и хирурги пользуются лишь «искусственным солнцем». Как раз в этом своем государстве настоящего сострадания Игорь Васильевич впервые применил хлодитан — замечательный препарат для лечения гиперкортицизма, болезни Иценко-Кушинга, одного из грозных видов патологии коры надпочечников, других его заболеваний.

Предыстория находки достаточно любопытна. Совершенствуясь в Москве, Игорь Васильевич однажды обратил внимание, что в клинике детской эндокринологии профессор М.Жуковский применяет для лечения опухолей надпочечников у своих маленьких пациентов каким-то образом добытый зарубежный препарат. Средство обладало большой токсичностью, и все же что-то несомненно полезное в нем было. Возможность синтезирования украинского медикаментозного блокатора вышедших из-под контроля гормональных клеток увлекла сотрудников двух институтов — эндокринологии и фармакологии, и в итоге появился хлодитан. За эту разработку И. Комиссаренко вместе с другими учеными был удостоен в 1976 г. Государственной премии Украинской ССР в области науки и техники. Вторично такое высокое отличие было присуждено ему в 1988 году за успехи в развитии эндокринной хирургии.

В контексте этого очерка уместно прибегнуть и к чисто научной формулировке достижений тех лет. В монографии «Академия медицинских наук Украины» об этой странице в научных исканиях И. Комиссаренко сказано так: «Впервые в мире им разработаны комбинированные методы лечения опухолей коры надпочечниковых желез с использованием ингибиторов (замедлителей) стереогенеза, эмболизации опухолей и метастазов».

После Чернобыля

Наверное, только личное мужество Игоря Комиссаренко плюс милость Всевышнего и помощь коллег сохранили его дар для медицины. Трижды — в 1974, 1984 и 1994 годах его постигали тяжелейшие болезни. Игорь Васильевич, очевидно, единственный хирург на планете, чье сердце дважды подвергалось аорто-коронарному шунтированию. Но снова и снова врач-подвижник возвращался к операционному столу. Он и сегодня, накануне своих семидесяти, производит в течение недели 8—10 сложных многочасовых операций.

— Игорь Васильевич, среди конвейера операций особое место занимают вмешательства по поводу рака щитовидной железы. Очевидно, такое преобладание связано с последствиями Чернобыля?

— Да, в течение последнего десятилетия такие опухоли — основная моя тревога и забота, — задумывается профессор. — Все началось в 1989 году, когда, вопреки оптимистичным уверениям, что всплеска этой грозной патологии не наблюдается, я впервые прооперировал семь пациентов с данной патологией. Понятно, что и раньше не так уж редко мне приходилось встречаться со злокачественными изменениями в данной эндокринной зоне, однако подобное нарастание было зафиксировано впервые. А главное — это были папиллярные формы опухолей, свидетельствующие об их радиоиндуцированности.

Конечно же, специальная, впервые примененная технология операций, когда, чтобы обнаружить, имеются ли метастазы, надо целиком резецировать пораженную щитовидную железу, — лишь часть технологий, задействованных в институте. Была разработана методика тонкоигольной пункционной биопсии ткани, вызывающей подозрение, усовершенствована цитологическая служба, налажено обследование детей и подростков и соответствующий скрининг в загрязненных радионуклидами регионах. Только мне со своими помощниками пришлось выполнить несколько сотен радикальных операций по поводу таких опухолей, в том числе шестьсот операций у детей и подростков.

…Я выхожу на вечернюю улицу Городецкого из гостеприимного дома профессора и погружаюсь в ауру родного города. Мне вдруг приходит мысль, что он обитает здесь совсем не случайно. Ведь фактически и Игорь Васильевич — первостроитель, талантливый ваятель здоровья наперекор силам его разрушения.