РЕФОРМОПАТИЯ — НЕДУГ СОЦИАЛЬНЫЙ

Любомир Антонович ПЫРИГ — доктор медицинских наук, профессор, академик Академии медицинских наук, член-корреспондент Национальной академии наук, заслуженный деятель науки и техники, президент Всеукраинского общества врачей, президент Всемирной федерации украинских врачебных обществ, президент Украинской ассоциации нефрологов.

Родился 1.03.1931 года в г. Рогатин Станиславовского воеводства (ныне Ивано-Франковская область).

1973—2002 гг. — заведующий отделом терапевтической нефрологии НИИ урологии и нефрологии; 1976—1990 гг. — замдиректора по научной работе этого института.

1979—1993 гг. — главный нефролог Минздрава Украины.

1990—1994 гг. — депутат Верховной Рады Украины, председатель подкомиссии сохранения генофонда нации и чрезвычайных ситуаций комиссии по здравоохранению ВР.

С 1995 г. — заведующий кафедрой нефрологии Киевской медицинской академии последипломного образования им. П.Шупика.

Женат, имеет сына Олеся и дочь Марьяну.

Человек в тяжелом состоянии попал в больницу, а его спрашивают не о том, что болит, а есть ли у него деньги. Это не эпизод из фильма ужасов, а картинка из жизни.

Известно, что финансирование здравоохранения недостаточное — в перерасчете на одного жителя в год выделяется всего 133 гривни (в развитых странах — несколько тысяч долларов). Однако и эта скромная цифра не соответствует действительности. Поскольку львиная доля расходов на здравоохранение сегодня уходит на зарплату медработников и энергоносители. И только 20 процентов (кстати, это данные Министерства здравоохранения) остается на лечебно-диагностический процесс. В масштабах государства это составляет 470 миллионов гривен. То есть в среднем 10 гривен на душу населения в год. Как можно лечить за такие деньги? Вот и посягает медицина на карман пациента, из которого покрывается то, что недодает здравоохранению государство. Стало уже привычным, что больной сам покупает лекарства, кроме того, еще и оплачивает услуги медперсонала. Есть мнение, что «теневые» средства в системе здравоохранения сегодня даже превышают бюджетные расходы. Ситуация, при которой в жалком и унизительном положении оказался как пациент, так и врач, возникла, конечно, не в один момент. Деградация отрасли все более углубляется, при этом поражает, что те, кто непосредственно причастен к медицине и знает о происходящем, делают вид, будто все в порядке. Атрофия совести — безнадежный диагноз.

И все-таки, несмотря на общее равнодушие и инертность, есть люди, для которых словосочетание «здоровье человека», «здоровье нации» — не просто абстрактные категории, а понятия, наполненные глубоким содержанием. Любомир Антонович ПЫРИГ — известный врач и ученый, общественный деятель, личность, хорошо известная и уважаемая в научной и медицинской среде. Его выступление на недавнем форуме Украинской федерации общественных организаций содействия здравоохранению многих задело за живое. Полагаю, интервью, данное им «Зеркалу недели», не оставит равнодушными наших читателей.

— Любомир Антонович, проблема создания качественной медицины в Украине в течение десятилетия не решена концептуально. Как вы считаете, почему?

— Как в советские времена, так и в настоящее время здравоохранение финансируется у нас по остаточному принципу. Однако раньше хоть и не очень жировали, все равно материальных ресурсов на нужды медицины выделялось больше, чем сейчас. Если в соответствии с нашим законодательством на здравоохранение должно направляться не менее 8—10% ВВП, то реально имеем где-то 2,3%. К сожалению, нет у наших государственных мужей государственнического отношения к проблемам здравоохранения. Часто можно услышать, что состояние здравоохранения зависит от уровня экономического развития государства, дескать, вот поднимется экономика, тогда и медицину поддержим. Но ведь здоровье населения — одна из основ здоровой экономики. Мы, медики, хорошо понимаем, что эти понятия взаимосвязаны и взаимообусловлены. По моему мнению, тяжелое положение отрасли обусловлено как недостаточным финансированием, так и инертностью в ее реформировании.

— Разговоры о реформировании медицины за десять лет уже довольно-таки набили оскомину. Не кажется ли вам, что реформы не идут потому, что в них совершенно не заинтересован так называемый медицинский админресурс? Что нынешнее положение (в мутной водичке легче рыбку ловить, и не только маленькую) вполне устраивает и руководство отрасли, и руководителей лечебных учреждений, и даже самих врачей, зачастую являющихся «дистрибьютерами» зарубежных фармкомпаний.

— Сейчас трудно даже вспомнить, сколько раз за эти годы у нас прибегали к попыткам проведения реформ в здравоохранении. 22 ноября 1999 года при Кабинете министров была создана рабочая группа по реорганизации системы медпомощи в Украине. Меня тоже ввели в ее состав. Состоялись два или три заседания этой рабочей группы, и после этого она перестала работать. 21 января 2000 г. вышло распоряжение Президента о создании комиссии по разработке концепции развития гуманитарной сферы Украины. Также были проведены лишь два заседания, одно из них в Академии наук, и после того все распалось. Недавно при киевском городском голове создан научный совет, в структуре которого действует совет по вопросам здравоохранения. Мне предложили его возглавить. Однако компетенция этого совета ограничивается столичными рамками.

К сожалению, административные должности, по-видимому, не только в сфере медицины, столь привлекательны, что никто из принадлежащих к админресурсу, опасаясь за свои портфели и кресла, не желает идти на конфликт, который неминуем в случае проведения каких-то кардинальных изменений. Думаю, только этим можно объяснить то, что руководители отрасли проявляют осторожность, нерешительность. И потому, сколько бы ни говорилось на различных уровнях о реформах, этот пресловутый воз так и не сдвинулся с места.

Реформирование системы медпомощи пока что сводилось к сокращению количества коек в стационарах и «урезанию» штатов в соответствии с финансовыми возможностями отрасли. Это может быть, но после радикального укрепления первичного звена здравоохранения.

Задумайтесь только: в государственных медицинских учреждениях диагностическая аппаратура не менее чем на 80 процентов изношена, не хватает медикаментов. Врач знает, как лечить, но не может лечить надлежащим образом. Сколь бы милосердным он ни был, в таких условиях невозможно реализовать свое милосердие. В крайнем случае утешит больного, если еще не зачерствел от собственной беды. Ведь зарплата медика намного меньше прожиточного минимума. А ведь у него семья, дети.

Недавно в Одессе было проведено интересное социологическое исследование. Оно, в частности, показало: около 70% опрошенных не решаются сегодня ложиться в больницу, опасаясь, что не смогут оплатить медицинскую помощь.

Откровенно говоря, я сомневаюсь, что на сегодняшний день найдется много таких, кто отказывается от платы или иной формы благодарности со стороны пациентов. Сегодня нередко можно услышать и следующее — настолько глубоко зашел процесс деморализации в медицине, да в конце концов и в обществе в целом, что медик не подойдет к кровати больного до тех пор, пока ему не будет гарантирована оплата. К сожалению, появилась у нас такая категория врачей, и это, по моему мнению, самое трагичное для медицины. Но я весьма сомневаюсь, что в массе своей медики именно таковы и что им хотелось бы, дабы положение в отрасли оставалось таким и впредь.

— Создается впечатление, что руководство медицинской отрасли так и не определилось с концепцией (или моделью) здравоохранения. Недавно на всеукраинской научно-практической конференции по вопросам медицинского страхования была оглашена концепция, получившая одобрение специалистов. Ее определяющей чертой является трехуровневый принцип оказания медико-санитарной помощи. Первый уровень — базовый, жизнесохраняющий, обеспечиваемый за счет бюджетных средств; второй уровень — основной, здоровьесохраняющий (достигается за счет обязательного государственного социального медицинского страхования); третий — сервисный (в коммерческих медицинских учреждениях по программам добровольного медицинского страхования). Какой вы хотели бы видеть медицину в Украине?

— Я принимал участие в той конференции и считаю, что в предложенной концепции есть рациональное зерно, которое в рыночных условиях способно дать здоровые ростки. Безусловно, за бюджетные средства государство должно обеспечить минимум медпомощи. Речь идет о бесплатной медицинской помощи, которая должна оказываться в ситуациях, непосредственно угрожающих жизни человека, а также беременным женщинам, детям, инвалидам, военнослужащим, психически больным и людям с социально обусловленными недугами (туберкулез, СПИД). Со временем, с ростом экономического благосостояния страны, этот минимальный перечень может расширяться, приближаясь к определенному оптимуму. Несомненно одно — этот гарантированный минимум должен быть четко определен и утвержден правительством. То же касается стандартов медпомощи, начиная с фельдшерско-акушерского пункта, участковой больницы и т.д. На каждом уровне должен быть гарантированный объем диагностических и лечебных услуг. Сейчас же действуют всего лишь временные стандарты.

— Медицинская общественность могла бы более активно влиять как на развитие событий в здравоохранении, так и более решительно отстаивать свои права. В «Основах законодательства об охране здоровья» речь идет о развитии общественных организаций как об одном из механизмов усовершенствования здравоохранения. Ассоциации врачей в странах развитой демократии являются одними из наиболее действенных общественных организаций. В Украине тоже есть профессиональные ассоциации врачей, в частности Всеукраинское общество врачей. Почему их голос мало слышен?

— Бесспорно, общественные организации должны были бы более активно влиять на формирование политики в области здравоохранения. По моему мнению, их пассивность в значительной мере обусловлена глухостью властных структур.

В Украине действует немало ассоциаций врачей, объединяющих медиков по специальности, — ассоциации кардиологов, терапевтов, хирургов, стоматологов и т.д. Однако их работа сводится главным образом к научным конференциям, съездам и т. п. В то же время общественных объединений, деятельность которых не ограничивается чисто профильными интересами, медицинская элита чурается. Очевидно, опасаясь за свои портфели и кресла. А потому эти организации немногочисленны. Отсутствие гражданской позиции в среде медиков частично обусловлено как инертностью, унаследованной с минувших времен, так и материальной необеспеченностью, опасением потерять должность.

ВУОВ было создано в июне 1990 года. С тех пор состоялось шесть съездов нашей организации (на май следующего года запланирован седьмой). В период между съездами проводились конференции, посвященные актуальным проблемам медицины, в том числе и вопросам организации медпомощи. Принятые резолюции направлялись в Минздрав и прочие верховные структуры. Однако прислушиваться к голосу медицинской общественности наша властная верхушка не считает нужным.

По моему убеждению, общественные организации должны выполнять совещательную функцию. Состоя в конструктивной оппозиции к властным структурам, они призваны всеми законными методами отстаивать свои права и общественные интересы.

— На днях заявила о себе еще одна общественная структура — Украинская федерация общественных организаций содействия здравоохранению. По вашему мнению, насколько серьезны ее намерения?

— Судя по списку организаций, вошедших в состав федерации, и ее программным документам, хочется надеяться, что новое общественное объединение искренне стремится к переменам к лучшему в здравоохранении. В эту федерацию входят не только организации медицинского профиля, но и другие общественные объединения, как, например, Конфедерация работодателей Украины, международная организация «Жіноча громада», Украинский союз промышленников и предпринимателей и т.д. Следовательно, как по мне, на сегодняшний день создана организация нового типа, способная вести конструктивный диалог с властью по поводу усовершенствования системы здравоохранения, взять на себя значительную часть решения практических задач, в частности, в вопросах контроля за деятельностью органов здравоохранения и т.п.

Однажды в разговоре с В. Загородним, возглавившим вышеназванную федерацию, я спросил: «Как вы думаете, если представители общественной организации, зарегистрированной в Минюсте, придут познакомиться с деятельностью какого-то лечебного учреждения, их пустят или нет?» — «Ну, может, кто-то и пустит», — был ответ.

К чему это я веду? Права общественных организаций должны быть узаконены, а потому должны быть внесены соответствующие поправки в «Основы законодательства об охране здоровья». Сейчас же их функции выписаны весьма декларативно.

— И что, по вашему мнению, можно было бы закрепить за общественностью?

— Общественные организации могли бы способствовать предоставлению объективной информации о состоянии здоровья населения, экологической и демографической ситуации. Если верить официальной медицинской статистике, у нас значительно снизилась ранняя детская и материнская смертность, и по этим показателям мы достигли почти европейского уровня. Многие подвергают сомнению такие данные, в частности, и в средствах массовой информации. Не забуду случай, происшедший в начале 90-х. Тогда показатель ранней детской смертности в Украине составлял 14 на 1000 живорожденных. Вдруг в Ивано-Франковскую область пришел новый заведующий облздравотделом. И обнаружил, что этот показатель на самом деле превышает 20. Что тут началось!.. В Ивано-Франковске состоялось выездное заседание коллегии Минздрава. Как выяснилось, статистические данные некоторых областей подгонялись под средний показатель по стране. А теперь, как свидетельствует медицинская статистика, у нас есть даже области, где за год не случилось ни одного инфаркта миокарда. Какой специалист в такое поверит?

Медицинская общественность должна принимать участие в работе государственных комиссий по лицензированию, аккредитации, аттестации учреждений и заведений здравоохранения, в проведении независимой общественной экспертизы тендерных закупок медикаментов и товаров медицинского предназначения, а также осуществлять контроль качества медпомощи. Общественные организации могли бы контролировать распределение и расходование средств, выделенных на медицинскую помощь с целью обеспечения «прозрачности» их использования, защищать права пациентов и медицинских работников. В конце концов, участие общественности в реформировании существующей системы здравоохранения должно быть более активным.

Давно продолжаются разговоры о демографической ситуации в Украине. Не раз медицинская общественность обращалась к органам власти с предложением создать на национальном уровне организацию, которая занималась бы этими проблемами. Недавно создан Национальный совет по вопросам здравоохранения. Мы считаем, что в его компетенции должен быть и вопрос демографической политики.

— И все-таки, если присмотреться внимательнее, то нельзя не заметить, что определенная реорганизация в медицинской сфере все же происходит. Однако создается впечатление, что при этом интересы пациентов остаются без внимания. В «ЗН» неоднократно поднималась проблема лечения нефрологических больных, в частности, и т.наз. диализников (людей, находящихся на «искусственной почке»). Насколько мне известно, ситуация в этой медицинской отрасли не улучшилась.

— В Украине согласно международным стандартам должно быть 3 тыс. диализных мест, а имеется все лишь 300. В мире каждые десять-пятнадцать лет удваивается количество больных сахарным диабетом. Около половины из них умирают вследствие недостаточности функции почек. В прошлом году в Киеве всего лишь 10 больных с диабетической нефропатией находились на «искусственной почке». А остальные — умирают.

Актуальность нефрологии заключается не столько в частоте больных (хотя, следует заметить, их количество постоянно растет), сколько в том, что это молодые люди, которые становятся инвалидами и умирают в трудоспособном возрасте. Естественно, если дети хоронят родителей, а здесь родителям приходится хоронить своих детей. Своевременное выявление заболевания и соответствующее лечение могло бы предотвратить преждевременные потери человеческих жизней.

До недавнего времени основной базой подготовки врачей-нефрологов была кафедра, действовавшая при отделении терапевтической нефрологии Института урологии и нефрологии АМН Украины. Ныне кафедра лишена этой базы. Вместо названного института созданы два отдельных — Институт урологии и Институт нефрологии. Мотивы и целесообразность этого реформирования не выносились на обсуждение ученого совета Института урологии и нефрологии, решение принималось единолично, кулуарно. Новосозданный Институт нефрологии фактически не имеет ни материальной, ни кадровой базы. Вследствие этих пертурбаций в наихудшей ситуации оказались больные из Киевской области, ее обеспеченность специализированными нефрологическими койками в два раза ниже по сравнению с другими областями. Это известно руководству отрасли здравоохранения, председателю соответствующего комитета Верховной Рады. Тем не менее, несмотря на понимание и поддержку председателя комитета ВР и министра относительно «создания нефрологического отделения как структурного подразделения Киевской областной больницы», все безрезультатно. В письме-ответе начальник областного управления г-н Елагин ссылается на нехватку свободных площадей. И добавляет, что «на базе больницы работает кафедра семейной медицины, специалисты которой обеспечивают консультирование больных». Однако семейная медицина — это не медицина койки, ей клиника не нужна.

— Очевидно, правы те, кто считает, что нынешние беды здравоохранения обусловлены не столько финансовыми трудностями, сколько тем, что все, что делается, направлено в угоду каким-то личным или локальным интересам. Без учета интересов области в целом и пациентов в частности.

— Здесь мне трудно что-либо возразить.