ЕВРОПА НАЧИНАЕТСЯ С ОПЕРАЦИОННОЙ

В свое время «Зеркало недели» рассказывало о первой негосударственной клинике нейрохирургии, которую с огромными усилиями создал И.Курилец. Многие чиновники от медицины предрекали ее быстрый крах. То же говорили и коллеги Игоря Петровича, дескать, в наших условиях — это дело рискованное и расценивается как вызов старой системе. И только его зарубежные наставники из Великобритании и Франции не видели в этом ничего экстраординарного и поддерживали его морально. За прошедший год Международный центр нейрохирургии (МЦН) И.Курильца не только выстоял, но и открыл несколько консультационных пунктов в областных центрах Украины.

Когда Игорь Петрович на протяжении двух лет был безработным, поскольку не вписывался в стандарты отрасли (не медицинские, а скорее бюрократические), многие думали, что он сломается, попросится обратно. Многие нейрохирургические операции Игорь Курилец сделал в Украине впервые и, собственно, мог бы продолжать блестящую научную карьеру, иметь спокойную бюджетную жизнь. Но он избрал иной путь.

— Мы пытаемся привести свою практику к стандартам Западной Европы. В современном нейрохирургическом отделении в Германии под микроскопом выполняют операции по поводу опухолей головного мозга, гипофиза, травмы позвоночника, спинного мозга, искривлений позвоночника. И все это делается также и в нашей операционной.

Только что звонили из Германии: речь шла об украинской девочке с искривлением позвоночника. Первую операцию ей делали в Германии, а вторую можно сделать и у нас. Вчера пришла на консультацию женщина, прооперированная в Италии, а продолжать лечение она хочет в МЦН. То есть пациенты двигаются не только с востока на запад, но и в обратном направлении.

— Пока вы были в операционной, в приемной плакала мама — ее взрослому сыну сделали в Одессе несколько операций, после чего у него отнялись ноги, парень даже есть не может самостоятельно. Довольно часто приходится слышать не то что о неудачных, а о ненужных операциях.

— В Украине, к сожалению, широко практикуются операции «для прокурора», «для науки», «для диссертации» и наконец «для жизни» (за что-то же жить надо). Речь идет о вмешательствах, которые не дают статистически достоверных положительных результатов.

Конечно, легче больному не отказывать, не подвергать его шоку и согласиться на операцию — что-то там поцарапать и зашить. Но если он будет знать правду, то хотя бы не станет продавать свое имущество и не будет отдавать последние средства на ненужную операцию.

То, что у нас делают массу ненужных операций, ни для кого не секрет, но все на это закрывают глаза. Не дай бог, такое случилось бы в той же Англии, хирурга не только диплома лишат, но еще и придут из правозащитных, общественных организаций, приведут даже психиатра, чтобы обследовали врача...

— Вы отказали той матери из Одессы, а она так надеялась, что после неудачных попыток хотя бы здесь спасут ее сына. Возможно, у вас еще нет нужного оборудования?

— МЦН имеет в своем арсенале то же, что и, скажем, бюджетный Институт нейрохирургии, — операционные микроскопы, рентген-оптические преобразователи, мониторы, наркозные аппараты, современные инструменты и т.д. Но мы этим не хвалимся, потому что это не достижение, а норма. Клиника должна заботиться, помимо всего прочего, еще и об уровне безопасности. В МЦН в операционной два наркозных аппарата, а в государственных клиниках один, как правило, на две операционных. У нас также есть два коагулятора и две линии электроснабжения, ибо мы ориентируемся на европейские стандарты, для которых безопасность пациента — главное. Больной не должен терять здоровье из-за того, что вдруг отключили электричество или вышел из строя наркозный аппарат. Даже в столичных больницах ночью иногда не бывает кислорода, не хватает стерилизаторов, перевязочного материала и т.д.

Основоположник современной нейрохирургии Кушинг еще в начале прошлого века сделал важный и несколько неожиданный вывод — возле каждого нейрохирургического больного должна дежурить медсестра, а если нужно, то и две. А у нас в большинстве больниц в реанимационном отделении одна медсестра ухаживает за пятью-шестью нейрохирургическими больными. И хотя прошло почти сто лет, изменились технологии, появилась уникальная техника, но и сейчас многое зависит от человеческого фактора. Мы с самого начала организовали процесс так, что возле каждого больного после операции дежурит медсестра, которая ежеминутно отслеживает давление и пульс, температуру и т.д. Койка в нашей клинике работает в десять раз интенсивнее, чем в бюджетной клинике.

— Что означает интенсивнее? Вы же не кладете трех пациентов на одну койку?

— У нас за год на койке бывает до 70 больных — показатель в несколько раз выше, чем во многих государственных клиниках. МЦН создан для массового пациента, которому нужна нейрохирургическая помощь, а таких в стране очень и очень много. 10% операций мы делаем бесплатно, многим пациентам предоставляем скидки. За счет чего? У нас конвейер, что дает возможность понижать себестоимость. В государственной клинике, как правило, суббота и воскресенье — выходные, понедельник — неоперационный день, ибо обход и планерка. Операционная работает три-четыре дня в неделю. У нас в операционной «прогулов» не бывает.

Сейчас мы осваиваем современные операции при разнообразных искривлениях позвоночника и опухолях головного и спинного мозга.

— Пациенты жалуются на высокие цены в медицинских учреждениях. Как вы решаете эти вопросы?

— Мы придерживаемся мнения, что бесплатной нейрохирургии на сегодняшний день практически нет. Но наши расценки должны быть ниже неофициальной платы в государственных больницах с задекларированной бесплатной медпомощью. Ни для кого не секрет, что в бюджетном медучреждении пациент платит немалые средства, но никто не может ответить, на что они расходуются. У нас деньги, уплаченные больным, тратятся на лекарства, на зарплату медсестры, которая возле него дежурит, на качественную стерилизацию, на шовный материал и т.д. Главное, что эти деньги не исчезают в карманах врачей.

— И сколько стоит операция в вашем центре?

— Мы оперируем больных по западноевропейским стандартам, используем оборудование таких известных фирм, как «Цейс», «Сименс», «Эшманмедтроник», «Эскулап», «Кодман». На таком же фирменном оборудовании операция по удалению межпозвоночного диска в Великобритании стоит 5 тысяч долларов. Наша цена в гривнях сегодня эквивалентна 350 долларам. Сами решайте — доступно это нашим людям или нет.

— Нейрохирург — профессия престижная, но даже чиновники от медицины признают, что в Украине таких специалистов больше, чем нужно. И в то же время даже в столице непросто получить квалифицированную нейрохирургическую помощь, не говоря уже о периферии.

— А отсюда и «мировой рекорд» — украинский нейрохирург за год выполняет около 40 операций. А в Великобритании, например, не менее 200. Мировая практика показывает, что на миллион населения достаточно 30 нейрохирургических коек и около десяти нейрохирургов. (В Киеве насчитывается около 700 коек и 150 нейрохирургов!) И совсем не нужно за счет скудного бюджета строить новые и новые этажи. Мы никак не можем научиться рационально использовать государственные средства. На Западе они идут на передовые технологии, а у нас — на уплату коммунальных услуг. Кстати, британцам после мединститута нужно еще восемь лет учиться, чтобы стать нейрохирургом, а у нас подготовка такого «узкого» специалиста длится полтора-два года. Сегодня можно утверждать, нейрохирургия — технократическая специальность, она очень зависит от приборов и методик (некоторые манипуляции роботы выполняют лучше, нежели рука хирурга). Современный нейрохирург должен очень многое знать и уметь, на Западе ему не вручат диплом, если он не умеет под микроскопом оперировать и не знает технику. В то же время у нас немало нейрохирургов получают дипломы, хотя они даже не видели операционный микроскоп.