Современная школа: эрудит против интеллектуала

Современный мир предъявляет к школьникам совершенно иные, нежели в прошлом веке, требования. Сегодня нужны не «винтики» для единого общественного механизма, а творческие личности, способные самостоятельно принимать решения. На формирование такой личности и направлена работа большинства западных образовательных систем.

К слову, современные подходы к обучению более естественны для детей. По крайней мере, уезжая на Запад, наши школьники довольно быстро адаптируются к учебе в местной школе, зато, вернувшись на родину, испытывают, порой, серьезные проблемы.

— Причина в том, что содержание образования и формы обучения в украинских школах и зарубежных существенно отличаются, — считает председатель Ассоциации руководителей школ г.Киева Людмила ПАРАЩЕНКО. — В нашей школе ребенок с самого начала попадает в достаточно жесткое формирование — класс, в котором он обычно учится все школьные годы. Для всех учеников этого класса, согласно нашему стандарту классно-урочной системы, предусмотрен единый набор различных предметов, менять которые никто не имеет права.

На Западе все совершенно иначе. Ученик сам составляет индивидуальный учебный план, сам выбирает учебные предметы. В связи с этим на каждом уроке он оказывается в новой группе: на математике он сидит с одними, на истории — с другими и так далее. Поэтому ребенок, который идет учиться в ту систему, должен обладать определенными личностными навыками — умением планировать свою работу, самоорганизацией и коммуникабельностью. Иначе ему сложно вступать в межличностные отношения и работать в команде.

— На мой взгляд, это намного сложнее, нежели просто выполнять уже составленный кем-то план.

— Возможно, но зато школьник может выбрать не только нужные ему предметы, но и подобрать курс, максимально соответствующий его уровню знаний — облегченный, обычный и повышенной сложности. Причем формирования эти не раз и навсегда закрепленные, и ребенок при желании может поменять группу. В отличие от ученика украинской школы, для которого перейти в параллельный класс — большая проблема. Хотя бы потому, что никто не хочет портить классный журнал, где он значится под определенным номером, который (журнал) по правилам, должен храниться 75 (!) лет.

Как рассказал мне один из школьников в Финляндии (он раньше учился в Санкт-Петербурге), ты не «течешь» потоком вместе со всем классом. В школе есть курсы, обязательные для изучения, есть избирательные, а есть желаемые, которые можно заказать. Например, компьютерный дизайн: если этой программы в школе нет, но есть два-три человека, желающих такой курс прослушать, то их собирают со всего округа и определяют базовую школу, где организовывается обучение.

Каждый ученик составляет свое собственное расписание (согласованное со школьной администрацией) не только по предметам, но и по времени их изучения. Если он «сова» и не может начинать занятия в восемь часов утра либо живет далеко от школы, то может так составить план, чтобы приходить в 10.30 или в 12 часов дня. Он может учиться до 31 мая — когда официально заканчивается учебный год, а может до конца июня. А если он не успешно прошел модуль, то вынужден прослушать курс повторно, и, таким образом, его обучение затягивается.

Таким образом, нет единых для всех «священных» дат: 1 сентября — начало занятий, 31 мая — окончание учебного года, 24 июня — выпускной вечер. В этом смысле и финская, и шведская модель показывают, что ученик движется в своем темпе, он может окончить старшую школу за два года (хотя реально за три), но может и за четыре — то есть только тогда, когда выполнит стоящие перед ним требования.

Больше доверия в западной школе и к самому учителю. Скажем, в шведской школе, он имеет право отводить на изучение темы столько времени, сколько нужно ученикам для ее усвоения. Наш учитель не имеет права отклониться от утвержденного календарно-тематического плана. Дети не усвоили интегральные уравнения, но два часа, отведенные на их изучение, использованы и нужно переходить к другой теме. Проверяющие из министерства в первую очередь заглядывают в календарный план, и если он не выполняется, у школы могут возникнуть проблемы.

Далее — содержание образования. Наши школьники изучают большое количество различных предметов, между которыми, по большому счету, в течение года никакой связи нет. На Западе же очень часто изучаются не предметы, а интегрированные предметные темы. Например, «Как устроен космос»: по этой теме изучается и физика, и химия, и биология, и история, и математика.

— Интегрированные уроки?

— Отдельно такие предметы, как химия, биология и физика, практически не изучаются — есть обобщенный предмет — науки. Изначально дается целостная картина, а дальше она наполняется теми фрагментами знаний из разных отраслей науки, техники, жизни, которые помогают эту целостность удержать. Подобный интегрированный подход применяется и во всех других областях знаний, потому что западная школа больше ориентирована на получение учеником практических знаний, умений и навыков, которые понадобятся ему в жизни. У нас ученику очень сложно из разрозненных фрагментов знаний составить цельную картину.

Сегодня недостаточно хорошо знать математику или физику, а нужно, чтобы ученик владел определенными личностными качествами, был способен к обучению. В США, к примеру, даже в тестах, оценивающих знания школьника, закладывается прогностическая составная, которая показывает, способен ли ребенок быть хорошим студентом. Это означает, что средняя школа должна развивать навыки самостоятельного обучения, способность к самоорганизации и планированию времени, ответственность, коммуникабельность, умение работать в команде — то, что у наших детей очень слабо развито. Приобретает значение поиск решения — не само решение, а путь, который ведет к нему.

Поэтому, когда наши ребята попадают в такую (назовем ее творческой) среду, где ты сам за все отвечаешь, а учитель выступает в роли консультанта, то им намного легче сориентироваться. Но, побыв в таком образовательном пространстве, им намного сложнее потом вновь адаптироваться к дисциплинарно заданному, разграфленному на квадраты, миру нашего школьного образования.

— Тем не менее, многие считают, что именно наше школьное образование лучшее, особенно по точным наукам.

— Действительно, то, что наши ученики проходят, скажем, во втором классе, как мой сын, который уже решает уравнения с иксами, за рубежом проходят в пятом-шестом классе. Но такой научный подход не всегда оправдан. Недавно прошли международные педагогические исследования математической и естественнонаучной грамотности в России, где наряду с теоретическими задачами ученики должны были решать и практические. Так вот, по этим заданиям российские ученики заняли 29-е место из 40: они, по сути, не могли решить практические задачи. Подобные экспериментальные исследования (на международном уровне мы еще не присоединились к системе таких исследований) были проведены в прошлом году и в Украине. Результаты оказались аналогичными российским.

— Теорию знают, а применять ее на практике не могут?

— Совершенно верно. Сегодня речь идет не о том, чтобы напичкать школьника новыми данными о новейших открытиях и обеспечить научный подход к содержанию образования. Важно научить, как полученные знания использовать. Поэтому на первый план выходит приобретение навыков, освоение определенных личностных техник, развитие способности действовать, используя все имеющиеся ресурсы.

Это так называемый «компетентностный подход» в образовании, о котором сегодня много говорят за рубежом. То, что еще сто лет назад Джон Бьюи определил как обучение в действии, обучение «на кончиках пальцев» — для начальной школы, или как мы говорим, «метод проектов». Ученик не должен поглощать «готовые» знания — он их должен выработать сам и сам понять, чего ему не хватает, чтобы добиться успеха. Но для этого он должен что-то делать самостоятельно. Если же ему не предоставить поле самостоятельных действий, ни о каком компетентностном подходе речи быть не может.

Я вовсе не идеализирую западную школу — там масса своих проблем. И если на образовательном олимпе находятся финская и сингапурская школы, то даже между ними колоссальные различия, не говоря уже о том, что внизу находится немецкая и американская системы. Но общее у них — поле самостоятельной работы. Ее можно организовать и на нашем уроке, но тогда меняется роль учителя: это уже не учитель-всезнайка, не «магнитофон», воспроизводящий одну и ту же информацию, а консультант, тренер, который помогает учиться, приобретать определенные навыки и умения.

— Существует ли механизм, так сказать, конвертации украинского школьного образования в западное и наоборот?

— Полного соответствия между классами украинской школы и образовательными системами других стран нет. Да и эти системы совершенно разные: мы не можем сравнивать французскую систему, шведскую, финскую или американскую.

— Как определяют, в каком классе должен учиться ребенок, вернувшийся после учебы за границей? Или его автоматически зачисляют в тот класс, к которому он относится по возрасту?

— Да, он просто попадает в свой класс по возрасту. Если школа обеспокоена его адаптацией, то вместе с родителями составляется индивидуальная программа наверстывания. Был случай, когда ребенок провел два года в США и приехал в Украину в 11-й класс. Для него пришлось делать, по сути, интенсив по всем предметам за счет дополнительных и индивидуальных заданий.

— Не в каждой школе будут так возиться с учеником.

— В Киеве есть школа экстернов, которая работает с такими детьми. Без поддержки они не могут нормально включиться в учебный процесс.

— Не так давно Украина присоединилась к Болонскому процессу, и, по идее, должны идти активные работы не только в высшей, но и в средней школе — если не по унификации программ, то хотя бы по их частичному согласованию.

— На уровне старшей школы в европейском пространстве эта унификация идет уже давно, поскольку речь идет о взаимном признании дипломов. В большинстве зарубежных вузов даже есть требование, чтобы какой-то определенный курс по специальности студент прослушал в вузе другой страны, поэтому вузовские программы согласовываются. В средней школе такого нет. Содержание образования в каждой стране совершенно иное.

Хотя определенные тенденции по согласованию программ уже наметились. Многие понимают: если студент будет мигрировать в высшей школе, то он должен уметь общаться на разных языках, быть дисциплинированным, способным к прогнозированию и проектированию своей деятельности — а это закладывается в средней школе. Поэтому сегодня, к примеру, разрабатывается общеевропейский языковой портфель. Несмотря на то, что каждая страна имеет свой национальный стандарт образования, она должна в этом стандарте учитывать особенности преподавания английского, немецкого или французского, как языков межнационального общения.

Кроме того, ученик должен быть толерантным в восприятии чужой культуры — то есть, речь идет о формировании общегражданских европейских качеств. В связи с этим вырабатываются единые подходы к тому, как формировать у детей открытое европейское мировоззрение — например, существует проект «Думай по-европейски».

* * *

Наши дети думать по-европейски, по-видимому, начнут еще не скоро — за исключением тех, родители которых способны дать своим чадам образование за рубежом или в престижной частной школе. По крайней мере, ни о каком пересмотре учебных программ, создании принципиально новых учебников, методической переподготовке учителей в ближайшем будущем речь не идет. Отечественные чиновники, предпочитающие больше говорить о «новом содержании образования», «индивидуальном подходе в обучении» и прочем, нежели предпринимать конкретные шаги, по-прежнему пытаются готовить бездумных исполнителей, не способных осмыслить полученную информацию и творчески ее переработать. Хорошо, хоть дети уже иные.