ОБРАЗОВАНИЕ И РЫНОК: ПОЧЕМ НЫНЧЕ ЗНАНИЯ?

Рыночные отношения, становящиеся ныне объективной реальностью, изменяют стиль и смысл жизнедеятельности личности и общества, ранее сложившиеся, привычные ценности, отношения между людьми, характер и порядок организации всех сфер общественного и личного производства. Везде и во всем рынок устанавливает свои правила. Не является исключением и сфера образования. Находящееся практически на полном государственном обеспечении образование превращается в сферу коммерческих отношений со своими особенностями и характерными чертами. Об их сути и тенденциях развития наш корреспондент беседует с директором Института высшего образования АПН Украины, доктором философских наук, профессором Виктором АНДРУЩЕНКО.

— Образование и рынок — совместимы ли эти понятия? Если да, то в каком измерении их надо рассматривать в современных условиях?

— Не только совместимые, но и взаимозависимы: рынок устанавливает свои особенные требования к качеству, содержанию и формам организации образования, которое, в свою очередь, обуславливает качество рыночных отношений как таковых. Рынок повышает социальное значение образования. В системе рыночных отношений слабообразованный человек рано или поздно станет невостребованным. Его никто не станет содержать просто так. Время бездеятельного «отсиживания» рабочего времени кануло в Лету. Более того, от человека ныне ожидают не просто работы, но работы качественной, инициативной, творческой. А эти вещи напрямую связаны с образованием, которое вследствие этого становится мощным фактором интенсификации производства, повышения качества изделий или услуг и, конечно же, получения прибыли. Несколько перефразируя известное выражение М.Вебера, можно сказать, в рыночном измерении образование становится выгодным потому, что оно приносит прибыль. Последнее изменяет отношение к образованию как со стороны общества, так и со стороны личности. В этом отношении расхожая ориентация — «хочешь жить — умей вертеться» — постепенно превращается в установку иного плана: «хочешь жить — получи фундаментальное образование». Без соответствующего образования в ХXI столетии делать нечего.

— Как же быть тогда с самоценностью образования, всесторонним развитием личности и прочей привычной мотивацией?

— Рынок ее не только не отменяет, но и наоборот, усиливает, устраняя идеологическое и возвращая жизненное содержание. Образованность как составная часть и средство всесторонней развитости личности нужна не для кичливого престижа — вот, мол, какие мы образованные, — а для успешной, насыщенной, интересной работы, обеспеченной жизни, для карьеры в конце концов. Образование облагораживает личность и одновременно способствует ее утверждению в жизни. Само собой разумеется, за это нужно платить. Вопрос о том, сколько и кто это должен делать, и составляет один из главных векторов содержания нынешней экономики образования, которая формируется.

— Но платить-то могут не все...

— Все, только в разной форме. Одни — непосредственно, другие — в форме возвращения кредита, третьи — будущей производственной деятельностью. Общество, в свою очередь, должно создать максимальные и равные для всех экономические возможности получения образования, мобилизовать ресурсы, четко определить долговременные правила. За образование всегда кто-то платит: государство, учреждение, общественная организация, физическое лицо.

— Основным источником финансирования образования всегда был государственный или местный бюджет. И не только в нашей стране. Развитые страны инвестируют образование достаточно заметными суммами. Неужели Украина откажется от этой общецивилизационной нормы?

— Бюджетное финансирование — альфа и омега государственной поддержки образования. Основным этот источник должен оставаться всегда. Однако реальность такова, что в последние годы динамика бюджетного финансирования характеризовалась тенденцией к снижению, особенно высшего образования. С учетом недовыполнения бюджета в целом происходило не только относительное, но и абсолютное сокращение этих расходов. Ныне этот показатель приблизился к критической черте, за которой может начаться необратимый процесс разрушения системы. Финансирование высшего образования сократилось более чем на четверть, а в условиях деформированной структуры расходов (когда финансирование заработной платы, стипендии и других социально значимых выплат составляют около 90% всего объема расходов) такое сокращение оставило практически без финансирования остальные важные сферы вузовской жизнедеятельности (оснащение лабораторий и кабинетов современным оборудованием, исследование и внедрение новейших технологий, компьютеризация учебного процесса, издательская деятельность, формирование библиотечных фондов и многое другое). Вне решения проблемы стабилизации бюджетного финансирования говорить о чем-либо в области образования бессмысленно. Однако и не говорить невозможно. Поэтому настаивая на увеличении бюджетной части, выделяемой на развитие высшего образования, мы должны одновременно искать и внедрять дополнительные источники финансирования, отрабатывать многоканальную методологию этого процесса, обосновывать соответствующие рекомендации. В нашем институте создан отдел экономики и управления образования, возглавляемый известным в Украине и за ее пределами ученым-экономистом, профессором Виталием Бобровым. Надеюсь, разработки и рекомендации отдела в этом отношении будут жизненными и эффективными.

— Какие вопросы рассматриваются как первоочередные ?

— Прежде всего, размер бюджетного финансирования. Ныне мы не только не можем его обоснованно рассчитать, но даже не владеем методикой такого расчета. Поэтому в ближайшие год-два, т.е. до отработки и апробации соответствующей методики, бюджетное финансирование нужно стабилизировать, изыскав при этом возможности его небольшого увеличения, и уж ни в коем случае — Боже упаси! — не допустить снижения.

Во-вторых, дополнительные источники финансирования. Скажем, контрактное обучение студентов, аренда помещений, обучение студентов-иностранцев, платные информационные услуги и т.п. Опытный ректор эффективно использует от пяти до десяти дополнительных источников. Проблемой здесь остается обоснованное установление цены соответствующей услуги и их налогообложение. Ныне цены практически произвольны. Одна и та же услуга в разных вузах имеет различную цену. Отсюда — противоречия, а порой и конфликты, стремление уйти от которых нередко заставляет ректора отказаться от платных услуг вообще, что существенно сказывается на финансовом обеспечении учебного заведения. Нам еще предстоит большая работа по созданию или формированию рынка образовательных услуг, успешно функционирующего в странах с развитой социально ориентированной экономикой.

В-третьих, проблема экономии финансовых средств, энергии, ресурсов, бережного отношения к имуществу. Практикуемый ранее способ организации образования базировался на полном государственном обеспечении. Это формировало отношение к вузу как к чему-то чужому, а порой и чуждому. Разрисованные столы и парты, отломанные дверные ручки, разбитые форточки и пр. — разве не знакомая картина нашего недалекого прошлого? Социализм не научил человека быть бережливым, нивелировал чувство хозяина. Довольствуясь малым, живя в окружении «казенных» вещей, мы с каким- то диким остервенением уничтожали их, если позволяли обстоятельства. Рынок подобного терпеть не будет. Экономия, бережливость, рачительное отношение к организации образования есть такое же фундаментальное требование современной экономики образования, как и увеличение бюджетного финансирования.

— Можно ли экономить на образовании?

— Не только можно, но и нужно. Хороший хозяин деньги на ветер не бросает. Он экономит во всем, но рассудительно, а не как скряга. Экономия в образовании включает в себя оптимизацию системы учреждений образования, направлений подготовки специалистов, установление оптимальных норм и нормативов в системе высшей школы (от норм площадей до нормативов потребления коммунальных услуг, оборудования и учебной нагрузки, затрат на восстановление и капитальный ремонт), внедрения дистанционных форм обучения. Все это надо подсчитать, обосновать и обеспечить образовательный процесс всем необходимым. Целесообразно определиться в том, сколько и каких специалистов нам нужно сегодня, завтра и в перспективе, в каких вузах сконцентрировать их качественную подготовку, а какие объединить, понимая, что мы не настолько богатые, чтобы за государственный счет обеспечивать высшее образование как хобби. Хотя, наверное, в будущем богатом государстве это станет нормой. Это — один из элементов реальной экономии средств.

— В последнее время все более открыто говорится о том, что в условиях коммерциализации образования юноша или девушка из бедной семьи не имеют возможности стать студентами вузов, особенно престижных, что в системе процветает взяточничество не только при вступлении в вуз, но и в процессе учебы.

— Наше общество, к сожалению, несовершенно. Факты говорят о том, что подобное имеет место не только в образовании, но и в медицине, культуре, правоохранительной системе и иных структурах. C этим социальным недугом нужно бороться жесточайшим образом. Невзирая на лица и обстоятельства, из системы образования нужно выгнать всякого, замеченного в этом грязном деле. С другой стороны, нужно создать социальные, психологические, организационные и экономические механизмы, препятствующие взяточничеству. Почему бы, например, вступительные экзамены в вуз не проводить под контролем родителей и общественности? Это нетрудно организовать, скажем, в качестве эксперимента в одном-двух вузах. Можно изменить систему вступительных экзаменов, построив ее, к примеру, на тестово- информационных технологиях, начать отбор и подготовку будущих абитуриентов со школьной скамьи, создать сеть открытых университетов и т.п.

Важной составляющей решения обозначенной проблемы является зарплата преподавателя. Ныне она просто унизительная. Судите сами, как воспримут студенты доцента или профессора, явившихся к ним в застиранной рубашке, заношенном костюме, растоптанных туфлях? С другой стороны, есть ли у преподавателя возможность подписаться на информационную (я не говорю уже об иностранной) литературу, принять участие хотя бы в одной-двух научных конференциях, особенно за рубежом, издать читаемый курс лекций, приобрести персональный компьютер, выйти в Интернет? Третьей составляющей решения обозначенной проблемы есть изменение массового сознания нашего общества. Чтобы «давать и брать» было просто стыдно, чтобы всякий подобный факт вызывал отвращение со стороны окружающих, чтобы каждый, кто увидел это, открыто выступил с осуждением. К сожалению, массовое молчаливое созерцание подобного изменить ситуацию не позволит, даже если мы попытаемся внедрить «драконовские методы».

— Но что-то же делать надо?

— Институт разрабатывает новую, адаптированную к рыночным условиям экономическую модель учебно-воспитательного процесса. Эти вещи в ней будут предусмотрены и в самое ближайшее время предложены руководству Министерства образования и науки.

— Очевидно, нужно предусмотреть также и расширение возможностей обучения в вузах талантливых, но, к сожалению, бедных?

— Для нашего общества — это проблема номер один. Социальных механизмов поддержки талантливых, но бедных, оно пока что не имеет. Возможности получения высшего образования у тех, кто имеет богатых или зажиточных родителей, значительно выше. Это несправедливо. Каждый имеет одинаковое право на высшее образование, а общество, если оно хочет быть цивилизованным, должно создать равные возможности для его реализации.

Институт высшего образования разворачивает исследования и в этом направлении, изучает зарубежный опыт, планирует проведение ряда оригинальных экспериментов. Государственный или муниципальный кредит, меценатство, развитие сети вузов негосударственной формы собственности, дистанционное обучение и другие предложения, способствующие расширению возможностей получения высшего образования как можно большей частью желающих, подлежат тщательному изучению, экспериментальной проверке и прогностической проработке с точки зрения ближайших и отдаленных последствий.

— На экономическую ситуацию в системе образования, очевидно, влияют появившиеся недавно вузы негосударственной формы собственности ?

— Не замечать это явление невозможно. Сегодня в Украине функционирует около 120 подобных учебных заведений, где обучается около 200 тыс. студентов (примерно 8% от их общей численности), работает 6 — 6,5 тыс. преподавателей. Некоторые вузы этого типа имеют уже достаточно высокий авторитет, причем не только в стране, но и на международном уровне. Вместе с тем, с их возникновением появился и комплекс новых проблем, требующих к себе внимательного отношения. В этой связи в нашем институте совместно с Ассоциацией негосударственных вузов Украины создан специальный отдел, который станет заниматься этой проблематикой. Развитие сети высших учебных заведений негосударственной формы собственности, обеспечивающих качественное образование, я рассматриваю как дополнительную возможность интеллектуализации нации.

— И все-таки чем реально сегодня можно помочь юношам и девушкам, стремящимся получить высшее образование, но не имеющим для этого достаточных средств?

— В развитых странах основным источником реальной помощи этой категории молодежи есть кредит. Кредитование образования осуществляется, как правило, в трех основных формах — в форме коммерческого (банковского) кредита; государственного (беспроцентного) кредита, предполагающего его постепенное возвращение; кредит с возвращением в зависимости от реальной прибыли после получения диплома. Все виды кредита базируются на соответствующих государственных гарантиях. В трансформационном обществе, каким является Украина, гарантировать что-либо весьма сложно, но отнюдь не невозможно. Для этого нужно предусмотреть всего лишь строку в государственном бюджете.

Вторым источником поддержки неимущей студенческой молодежи является меценатство. Это тот же кредит, но не требующий непосредственного возвращения. Это — кредит доверия к молодому человеку, стремящемуся к знаниям и обладающему способностями к обучению. Одновременно — это кредит авторитета меценату со стороны общества, которое всегда высоко ценит таких людей и в разных формах (в том числе и материальной) отдает им должное. «Спровоцировать» активность мецената в отношении поддержки способной молодежи можно различными способами. Одним из наиболее действенных из них является снижение налога на прибыль на часть, приблизительно равную вложенному им в образование. Если каждый более-менее твердо стоящий на ногах предприниматель станет меценатом хотя бы для одного студента, проблема поддержки малоимущей талантливой молодежи решится сама собой. Третьим источником поддержки студента является стипендия. 35—55 советских рублей в старые времена, по крайней мере, «закрывали» хотя бы проблему пропитания. Нынешних 10—15 гривен не хватает даже на проезд в городском транспорте. Поэтому для того, чтобы стипендия выполняла свою социальную функцию, ее размер должен быть поднят до 35—55% уровня заработной платы молодого специалиста той отрасли общественного производства, для которой он готовится. Не менее важным источником поддержки студентов из малоимущих семей является их непосредственная подработка в разнообразных службах, начиная от вахтера студенческого общежития и заканчивая консультативными услугами в частных и государственных учреждениях. Однако существующее законодательство, как ни странно, студенческий трудовой энтузиазм отнюдь не поощряет. Оно «обкладывает» студента обычным налогом, так что подрабатывать становится невыгодно. В результате получается, что в проигрыше оказываются и государство, и студент. В нашем институте разрабатываются конкретные предложения в этом отношении. Я думаю, они найдут понимание и поддержку в обществе.

— Экономика высшего образования — это серьезное государственное дело. Что-то у нас, очевидно, не срабатывает, что-то нуждается в модернизации?

— Я думаю, в самое ближайшее время нам нужно подумать над тем, как сделать так, чтобы высшему образованию была экономически гарантирована государственная поддержка, чтобы разнообразные (ведомственные) программы интегрировать в единую концепцию национального высшего образования ХХI столетия, и устранить, наконец, те противоречия, которые не имеют права на существование в системе образования цивилизованного общества.