«МЫ — ЛЕДОКОЛЫ РЫНКА»

Учительство — не утраченное ремесло, но уважение к нему — утраченная традиция.

Провозглашение независимости Украины ознаменовалось многими явлениями, доселе неведомыми. К ним можно отнести и образование высших учебных заведений негосударственной формы собственности. Одним из первых таких вузов в стране стала Национальная академия управления, которая ныне занимает лидирующие позиции в области подготовки экономистов и юристов.

Сегодня мы предлагаем вниманию читателей «ЗН» интервью с ректором НАУ С.Ерохиным. Сергей Аркадьевич досконально разбирается во всех участках образовательного поля в Украине и за рубежом, в сложностях и перипетиях развития высшего образования в нашей стране, и поэтому его мысли и рассуждения представляются весьма интересными.

— Сергей Аркадьевич, что вы можете сказать по поводу существующей в стране комбинированной системы образования?

В чистом виде в Украине нет частной системы образования. Чем дальше, тем больше в этом убеждаюсь. Любой вуз, независимо от формы собственности, скажем Национальная академия управления, предполагает наличие коллективной формы собственности. У НАУ учредитель — это трудовой коллектив. Но действуем мы по лицензии и аккредитации, которые имеют общегосударственную силу и значение, т.е. по тем же разрешающим и правоустанавливающим документам, что и вузы государственной формы собственности.

— Что у вас общее и что отличительное с государственными вузами в образовательном плане?

— Мы выполняем все образовательные стандарты, которые едины для всех наших вузов. Что касается источников финансирования, то по ним также трудно провести водораздел, где частные вузы, а где государственные. Ведь общеизвестно, что по дефицитным специальностям госвузы имеют 50—60% контрактников, т.е. они финансируются за счет юридических и физических лиц, а не только за счет бюджета.

— Тогда, может быть, у вас значительная свобода в управлении вузом?

— Как бы не так. Ректор негосударственного вуза со стороны министерства ощущает не то чтобы давление, а непосредственное руководящее воздействие, ничуть не меньшее, чем ректор госвуза.

Вопросы, связанные с аспирантурой, докторантурой и ряд других идут через управление подготовки кадров министерства. Сюда же относятся и вопросы развития и использования материальной базы. Они также непременно должны проходить через соответствующие службы министерства. И вот я ректор негосударственного, т.е. небюджетного вуза, не созданного постановлением Кабмина, фактически зарегулирован государственным аппаратом. Наблюдается своего рода огосударствление негосударственной сферы образования. Однозначной оценки этому явлению я пока дать не могу.

На данном этапе развития общества конкретно говорить об особенностях только частных или же государственных вузов трудно. Ведь так называемый негосударственный вуз действует по тем же правилам, что и государственный. Что касается ректората, деканатов, ученого совета, отдела кадров, бухгалтерии, приемной комиссии, то их деятельность тоже полностью копирует работу аналогичных структур в госвузах. В условиях такой тотальной бюрократии работать, конечно, трудно. Зачем нужна такая мелочная регламентация, отнимающая массу человеческих ресурсов для своего поддержания? Естественно, с этим связаны и наши финансовые потери.

Негосударственные вузы в стране, где существует мелкий и средний бизнес, являются своего рода инновационными инкубаторами, которые при неблагоприятной конъюнктуре рынка первыми сгорают.

— Четко ли определено образовательное правовое поле в Украине?

— Так получилось, что еще в советское время я был причастен к созданию первого «Закона об образовании». Он был принят Верховной Радой УССР незадолго до развала Союза, т. е. еще при коммунистическом режиме. Закон разрабатывался с 1989 по 1991 г. Мне кажется, что та редакция закона прогрессивнее нынешней. Все дальнейшие его регламентации, уточнения и усовершенствования означают лишь появление все новых и новых дополнительных ограничений.

— И в чем конкретно это проявляется?

— У нас параллельно существует старая квалификационная система — младший специалист, специалист. Появились бакалавр, магистр. А реконструкции всей образовательной системы нет. Ведь еще с советских времен у нас сохранились также кандидат наук и доктор наук.

Если мы обратимся к англосаксонской системе, то там всего три уровня квалификации: бакалавр, магистр и доктор. Они считаются научными степенями. А у нас — это квалификационные уровни. Наша старая образовательная система пытается выжить. Без сомнения, она является тормозом для поступательного развития украинского общества к цивилизованному обществу.

— Может ли Украина использовать свое нынешнее положение в сфере образования для экономического роста?

— Интеллектуальные ресурсы Украины, возможно, предоставляют ей шанс войти в круг развитых держав планеты. Мы можем наблюдать цивилизационные прорывы из средневековья к вершинам современной цивилизации, характерные для таких стран, как Южная Корея, Гонконг, Малайзия, в некоторой степени Китай.

У Украины тоже есть шанс совершить цивилизационный скачок и стать заметным производителем интеллектуально-технологических услуг.

Известно, что в прошлом году из 115 тысяч въездных виз около 30% американцы выдали математикам, программистам и экономистам из Индии.

— Но ведь это же «утечка мозгов»?

— Как говорят индийцы, это «ротация мозгов». Достигшие успехов в той же Силиконовой долине, индийцы-эмигранты порой возвращаются домой, лоббируют интересы своей страны из-за океана, делают инвестиции в отечественную промышленность. А «ротацией мозгов» сейчас уже никого не удивишь.

— И как вы оцениваете этот новый вид миграционных процессов?

— Здесь две стороны медали. Для отдельной личности важно себя реализовать. Где в нашей стране может найти себя специалист в области высоких технологий? Каждый индивидуум волен распоряжаться своей судьбой и предлагать свою рабочую силу там, где она ценится выше. Если я сумел продать себя в Америке, это совсем не зазорно. Пора отказаться от советского заскорузлого стереотипа эпохи «железного занавеса» и понять, что государство — не наш хозяин.

По всем странам ЕС сняты все барьеры на миграционные процессы.

— И вам не жаль, что молодые высокообразованные люди покидают родную страну?

— Это больно. Но ведь этот процесс далеко не случаен и имеет свои исторические корни.

Идет экспорт людей из наиболее отсталых стран (а к ним на данном этапе развития, к сожалению, относится и Украина) в страны с передовой экономикой.

Задача государства состоит в том, чтобы создать молодому поколению благоприятные условия здесь. Тогда и интеллект нации не будет вымываться из страны.

— Какова роль образования в современном мире?

— В обществе и государстве до сих пор существуют прежние представления о роли образования. Тогда процветала плановая система во всем. Например, существовал план распределения молодых специалистов, и задолго до выпуска можно было сориентироваться, к какому механизму централизованной системы ведения народного хозяйства тебя, как винтик, прикрепят. Т.е. человек рассматривался как элемент народнохозяйственного комплекса.

Образование во всем мире становится фактором развития личности. Украина тоже становится на этот путь. Поэтому каждый вуз ныне в стране испытывает социальную ответственность за те знания, которые он дает своим питомцам. Мы должны давать студентам широкую систему знаний и практические навыки в разных сферах производственной деятельности.

— Есть ли особенности в отношении властных структур к государственным и частным вузам?

— Практически не существует никаких отличий между государственными и частными вузами по средствам финансирования и управления. Но так называемый негосударственный вуз, скажем НАУ, дискриминируется государством по трем основным вопросам.

Во-первых, негосударственный вуз платит больше налогов, чем государственный. В частности это относится к налогу на прибыль. Ведь по существующему законодательству обложение прибыли налогом — это обложение налогом инвестиций на развитие. Он идет поквартально-накопительным итогом. За любые наши приобретения мы долджны переплачивать 20%. Покупаешь персональные компьютеры, классные доски, парты — заплати сверх стоимости 20%. Таким образом, например, вместо необходимых нам пяти компьютеров мы имеем возможность купить только четыре.

Во-вторых, как объяснить такую парадоксальную вещь, как назначение пенсии нашим преподавателям. Эта ситуация мне, как экономисту, непонятна. Более того, она кажется мне дикой. Ведь пенсионные отчисления принадлежат не государству, а конкретным лицам. Поэтому пенсионное обеспечение работников негосударственных и государственных вузов должно быть одинаковым. Какое имеет значение, где работает работник? Главное, что с его зарплаты идут отчисления в Пенсионный фонд.

Не секрет, что половина экономики Украины уже частная. И Пенсионный фонд в одинаковой мере формируют обе ее половины.

Более того, работник негосударственного вуза имеет более высокую зарплату, следовательно, с его зарплаты идут и большие отчисления в Пенсионный фонд.

— Какая же зарплата у преподавателя негосударственного вуза?

— Полторы-две тысячи гривен. Она может быть и выше. Это не предел. И при выходе на пенсию работник негосударственного вуза не имеет тех возможностей, которые закреплены за работниками государственных вузов. Нонсенс! Абсурд! Это уже дискриминация не форм собственности, а дискриминация конкретных людей.

Нелепость ситуации и в том, что дискриминируются наши граждане, изъявившие желание обучать своих детей в негосударственных вузах. Причем этот факт юридически закреплен. Но ведь это противоречит Конституции Украины.

— И как все вышеприведенное сказывается на вашем вузе?

— Национальная академия достаточно мощно преодолевает все заторы. Но обидно то, что значительная часть наших усилий уходит в песок.

А вот еще интересный вопрос. В нынешних государственных вузах по престижным специальностям «Экономика» и «Право» до 50% студентов учатся по т. н. контрактам. У этих вузов очевидные преимущества со стороны государства, о чем я уже говорил.

И получается, что если семья по каким-то причинам решила обучать своего ребенка за собственные деньги, то эта семья продолжает формировать общественные фонды потребления, за счет которых осуществляется бесплатное образование. Таким образом я, как гипотетический родитель, плачу не только за своего ребенка... Где же элементарная справедливость?

— А как все это решается в других странах?

— В качестве примера возьмем США. Эта страна, с нашей точки зрения, наиболее капиталистическая. По ее опыту вне зависимости от того, где ты занимаешься, в «state university» или же в «private university», надо платить, но только в разной мере. В престижных университетах эта плата достигает 40—50 тыс. долл. И если ты желаешь получить путевку в высшие слои американского общества, то будешь заниматься в более престижном вузе. Интеллектуальный бульон там более насыщенный, более питательный. Естественно, там и плата за обучение, как правило, выше.

Теперь обратимся к Великобритании. Здесь существует англо-американская система образования, она, скажем так, более социалистическая. Там, конечно, есть «state university». Плата за обучение есть, но с учетом твоей налоговой стоимости. И если университет получает финансирование, то он борется за привлечение студентов. В Великобритании финансируется не университет, а студент. Для примера могу привести университет в г.Престоне, с которым у нас установились теплые отношения и плодотворные творческие отношения. В этот университет студент то ли из Манчестера, то ли из Ливерпуля, то ли из Эдинбурга приносит с собой «налоговую стоимость его семьи» в соответствии со вкладом этой семьи в национальное достояние той же Британии. А финансы перечисляет муниципалитет. Таким образом, существующая в туманном Альбионе налоговая система имеет элементы социального страхования личности, в том числе и в сфере образования. Такая же система в Швеции.

У нас же финансируются структуры, а не люди. Деньги, которые имеются в бюджете на образование, а это около двух миллиардов гривен, должны в равной мере принадлежать всем тем, кто имеет на это право. Кто закончил среднюю школу, кто жил в этой стране (сначала в СССР, а потом в независимой Украине), кто зарабатывал национальное богатство. Если есть миллион студентов, значит, эти два миллиарда — достояние этих людей. Независимо от формы собственности. Потому что это не подарок государства, сумма заработана гражданами государства.

Европа это уже поняла. Наше будущее связано, с одной стороны, с медицинским страхованием, с другой — с пенсионной системой, ну и, конечно, с образовательной системой. Это цивилизованная форма учета трудового вклада населения. При этом обеспечивается возможность стопроцентного доступа к образованию граждан государства, независимо от имущественного положения. У нас на сегодняшний день в образовании — ведомственно-бюрократическая модель, пока что только маскирующаяся под рыночную.

— Что представляет собой инфраструктура НАУ, ее материально-техническая база?

— С этого года мы значительно окрепли. Появились новые площади, новая техника и оборудование. Нашей гордостью является библиотека, современная, с большими фондами печатной продукции. А где вы еще найдете такую, как у нас, библиотеку электронных изданий? Более 100 тыс. источников литературы! НАУ не потребитель в Интернете, НАУ — производитель информационных услуг.

Обеспечение вычислительной техникой у нас тоже приличное. Как вуз IV степени аккредитации, мы выполняем соответствующие стандарты. Так, например, полностью перекрываем норматив: один компьютерный час в день на студента. На один компьютер у нас восемь студентов.

Нет ограничений ни в компьютерном обеспечении студентов, ни в доступе к Интернету. С уверенностью говорю вам, что инфраструктура НАУ не отличается от инфраструктуры среднеевропейского или американского университета.

— Каковы условия поступления в НАУ?

— Вуз у нас негосударственный. Поэтому обучение каждого студента финансируется на контрактной основе. Талантливой молодежи у нас предоставляются всевозможные гранты. У нас есть студенты, которые учатся за счет НАУ. Каждый пятый студент НАУ имеет тот или иной грант. Так, редактор журнала «Я — студент» студентка НАУ Т.Овсянникова имеет 100-процентный грант. Кроме того, за свою работу на ниве издания журнала она получает зарплату. У нас принцип — каждая работа обязательно должна оплачиваться. Поэтому наши студенты — авторы статей в журнале получают еще и гонорары за публикации.

— Какой же уровень оплаты за обучение студентов?

— Мы своего рода ледоколы рынка. Как уважающий себя вуз, мы не работаем по демпинговым ценам. Но качество обучения гарантируем. С другой стороны, посмотрите, и в этом есть изрядная доля шутки — самые высокие контрактные цены за обучение в таком государственном вузе, как Национальный университет им. Т.Шевченко. Этот национальный вуз — лидер не только по качеству образовательных услуг, но и по их цене. Это неудивительно: высокое качество образования предполагает и высокую его стоимость. Подтверждает мой постулат и тот факт, что большое количество желающих готово платить за образование, полученное в Национальном университете им. Т.Шевченко. У нас оплата за обучение — в два раза меньше, чем в названном университете.

(Конкретные цифры оплаты за обучение ректор все же не назвал, но мне удалось установить, что это примерно 750 долл. в семестр, т.е. порядка 1500 долл. за учебный год. — В.Ш.)

— Почему так низко оценивается в стоимостном выражении труд преподавателей в государственных вузах, где довольно высока доля «контрактников»?

— Это загадка не только для вас, но и для меня. Куда деваются эти деньги за контрактное обучение в государственных вузах? Ни приличной зарплаты педагогам, ни современной техники и оборудования. Но ведь у них же еще есть и значительное бюджетное финансирование.

— Да, это мне хорошо известно по Национальному техническому университету «КПИ». В январе преподавателям в добровольно-принудительном порядке предложили взять двухнедельный отпуск за свой счет. Та же картина повторилась в мае. По указанию сверху требуется время от времени производить сокращения преподавательского состава, и из чувства солидарности преподаватели должны изъявлять письменное желание урезать им зарплату.

— Да, это так. Поэтому, возвращаясь к началу нашего разговора, хочу еще раз подчеркнуть: налог на прибыль в негосударственном вузе — это налог на развитие, т.е. налог, препятствующий развитию негосударственного вуза. Вот за счет этого налога плата за обучение в негосударственном вузе должна быть объективно несколько выше, чем у контрактников в государственном вузе.

— Какую реальную помощь оказывает НАУ государство?

— Скорее, НАУ оказывает всяческую поддержку государству. Реальная помощь на государственном уровне ощущалась только со стороны Кабинета министров, который позволил создать НАУ.

— Как распределяются выпускники НАУ после окончания вуза?

— Не характерно для нашей страны и нашего времени, но это факт — у нас почти стопроцентное трудоустройство выпускников. Как правило, их с удовольствием берут на работу крупные фирмы, государственные структуры типа налоговой службы, министерства финансов, банков любой формы собственности. Обычно у них должности главных экономистов, главных бухгалтеров, юристов. По вопросам трудоустройства мы всецело сотрудничаем с нашей ассоциацией выпускников НАУ.

— Как вы относитесь к тому, что только в Киеве 74 вуза, из которых 39 государственных и 34 негосударственной формы собственности?

— Нормально отношусь. Обе системы образования имеют право на жизнь. Об этом на протяжении многих десятилетий красноречиво свидетельствует опыт Запада.

— Вы инициировали проведение конкурсов «Майбутній студент». Какие интересные результаты извлекаете из полученного материала? Доводятся ли ваши исследования до управленченских властных структур, Министерства образования, Академии педагогических наук?

— Принимая участие в наших конкурсах и олимпиадах, старшеклассник повышает, как говорят, свой «background», совершенствуется по различным учебным дисциплинам. Причем победителям наших интеллектуальных соревнований «светят» некопеечные призы: персональный компьютер, телевизор, магнитофоны и аудиоплейеры. Конечно, далеко не каждый из них потом станет нашим студентом. На проводимые НАУ конкурсы и олимпиады надо смотреть не только с точки зрения голой прагматики. Проводя эти мероприятия, мы тем самым поднимаем уровень среднего образования в стране, выявляем талантливых и одаренных детей.

Естественно, держа руку на пульсе среднего образования в стране, я пытаюсь получить максимум аналитической информации, которую потом использую при коррекции и совершенствовании учебных планов и программ в НАУ.

Все свои конкурсы мы проводим самостоятельно, на собственные деньги, которые идут на организацию этой работы, издание собственной бесплатной газеты «Аспект» тиражом 30 тыс. экземпляров, закупку ценных призов и организацию мероприятий по награждению победителей.

— Каковы результаты этих конкурсов?

— В процессе их проведения мы убедились в том, что, к сожалению, уровень преподавания естественных учебных дисциплин в Украине падает. В первую очередь это относится к математике. Несколько лучше дела обстоят с английским языком и информатикой. На низком уровне стабильно находится преподавание украинского языка и литературы.

— Есть ли у вас спонсоры?

— (Смеясь). Естественно. Это те родители, которые доверили нам обучение и воспитание своих детей и внесли за это соответствующую плату. Сами лично или через предприятия и фирмы, на которых они работают или с которыми им удалось договориться. Парадокс в том, что на перечисляемые фирмами суммы на обучение накладывается 40-процентный налог.

— Как вы оцениваете свою собственную роль в поднятии уровня довузовской подготовки в Украине? Короче, кто вы, господин президент и ректор НАУ — филантроп, меценат, «новый украинец» или же бизнесмен современного толка?

— Я гражданин своей страны, которая меня вырастила и воспитала. За это я ей признателен и в долгу перед нею. Поэтому я, как законопослушный гражданин своей страны, стараюсь, чтобы мои усилия в творческой деятельности не противоречили интересам академии и страны. А на вторую часть вопроса отвечу коротко: «Во мне всего понемногу».