КТО «ПОВЕДЕТ МАЛЬЧИКА»?

...На парадных ступеньках главного корпуса педуниверситета толпился слегка возбужденный студент. В немалом своем количестве он почему-то упорно пытался попасть в запертые аудитории - прямо-таки убийственная жажда знаний. Но техническое лицо неприступно преграждало вход. Небольшая записка, пришпиленная к дверям, загадывала загадку: «Занятия отменяются. Университет не работает». Отгадка состояла в духе времени: в здании якобы подложена бомба. Накануне представители ущемленной партии честно предупреждали о будто готовящихся провокационных «поджогах рейхстагов». Добро, что весь этот переполох оказался неразумной шуткой.

Но тогда мы героически прошли гулкой лестницей, безлюдным коридором - в кабинет ректора. Его хозяин, Николай Иванович Шкиль, прозаически работал, используя «террористический акт» во благо своих накопившихся ректорских дел, отодвинутых широкими празднествами в честь 75-летия когда-то Киевского пединститута и уже два года как педагогического университета им. М.Драгоманова. Ректор рисковать нашими жизнями не стал, отпустил с Богом, переназначив встречу на ближайшее мирное время.

Академик Академии педагогических наук, профессор, доктор физико-математических наук, заслуженный деятель науки и техники Украины Н.Шкиль, более двух десятилетий бессменно возглавляющий педагогический вуз и за все свои заслуги награжденный недавно Почетным отличием Президента, изобрел, может быть, самую эффективную на сегодняшний день технологию человеческих взаимоотношений - методику поиска учителя - основу основ любого общества.

- Николай Иванович, каков он, этот учитель, в понимании руководителя главного педагогического вуза страны?

- Ответ мой прост. Хотя самое простое - это и самое сложное в жизни. Учитель - это прежде всего творческий человек. Он должен знать свой предмет, должен уметь его преподать, уметь работать с детьми и, конечно же, любить их. Сухомлинский считал самым важным в жизни именно любовь к детям. Вдумайтесь, на этом ведь все и держится.

Педагог в переводе с древнегреческого означает буквально «ведущий мальчика». Ведущий к чему, куда его вести?.. К добру, к знаниям. Но задача учителя сложнее: погасить зло и воспитать в ребенке сердечность.

- Как вы находите такого человека? При всем при том, что сегодня это массовая профессия.

- Казалось бы, самый универсальный метод поиска - вступительные экзамены. Так было всегда. Но ведь они, экзамены, определяют только: знает абитуриент или не знает предмет. А сколько с этими билетами случайностей? Раньше вообще было прокрустово ложе спрашивать только по означенным вопросам и больше - ни-ни... К тому же психологическое воздействие момента. Сельский парень или девушка оказываются лицом к лицу с доцентом, профессором... Не все могут держать себя в руках. Экзамены - ущербная штука. Поэтому-то и стали создавать «школы юных»: юных математиков, юных физиков и так далее.

- А разве у этих общеизвестных школ был не только научный, но еще и педагогический уклон?

- И при нашем бывшем пединституте такие школы существовали. Да, мы давали школьнику более глубокие знания по предмету. Но хорошо подготовленный абитуриент шел поступать в другие вузы, а педагогический опять оставался за бортом. И пришел я к такому выводу: педагога, так же, как и спортсмена, нужно готовить на месте. Только школьный наставник может определить, кем может стать этот ребенок. Так пришла идея образовывать специальные группы (мы их назвали педагогические классы) в школах районов. Начали со Ставищ Киевской области. Нашли по селам двадцать детей.

- А как вы их искали? Кто пожелает?

- Не только. Провели еще и тестирование тех, кто захотел учиться в таких группах. По этим профессиограммам и отобрали себе учеников. Разработали для них соответствующий курс. Таким образом, два года, а то и три ученики приобщаются к элементарным азам будущей профессии. Преподают им не только учителя средних школ, но и наши специалисты: и предметники, и психологи, и педагоги. Эти ребята наведываются к нам в университет. Две-три недели назад мы встречались в наших стенах с будущими учениками педклассов Киева, а таких групп набрали в столице в этом году тридцать.

Каждый год мы принимаем где-то 1300 - 1400 абитуриентов. Из них 500 - 600 - выпускники педклассов.

Мы их хорошо знаем. Такие уже вуз не оставят.

- Николай Иванович, поиск педагога по призванию не исчерпывается у вас педклассами. Есть ведь еще и прием студентов по доверию, где вы не только получаете искомое, но и попутно утверждаете авторитет школьного учителя.

- Да, каждый ребенок может посещать, скажем, в районе, в селе за двадцать-тридцать километров педкласс. Мы, с нынешним редактором еженедельника «Освіта» Ольгой Коноваленко придумали такую вот вещь.

Всегда были, есть и будут особые учителя, дающие глубокие знания, не поддающиеся никакому давлению, никакой процентомании. Они принципиально не участвуют в том зловредном, весьма распространенном обмане, от которого страдают сначала дети, а в итоге общество - завышении оценок. Так вот, если такой учитель выставил своему выпускнику, допустим, по математике «пять», то мы и в экзаменационный лист ставим «отлично».

- Но вы, наверное, этого учителя предварительно уже знаете?

- Нет, не знаем. Мы в газете объявили конкурс на такого специалиста. Педагогический совет школы, районный отдел народного образования и, в особенности, институты усовершенствования учителей, их методические советы, в конце концов и родители должны сказать: это хороший, знающий преподаватель. Характеристики присылаются вместе с направлениями на такого-то ученика. Учитель пишет, почему он просит принять своего подопечного без вступительных экзаменов. Мол, и знания у него есть, и склонность к педагогической профессии: поверьте, дескать, мне, я несу ответственность перед школой, перед обществом. И знаете, как приятно потом на сессии услышать блестящий ответ студента и узнать, что он принят по доверию! А ведь на вступительном экзамене он мог бы и разволноваться, и потеряться...

Педагогические классы и прием по доверию у нас обеспечивают где-то шестьдесят процентов набора.

- Хорошо бы все сто!

- Это было бы несправедливо. Судьбы ведь по-разному складываются. Кого-то не смогли охватить педклассом, у кого-то с доверием слабовато, в армии ребята служат... Я не хочу сказать, что только эти наши формы эффективны. Есть и свободные абитуриенты, которые хорошо учатся, идут в школу, работают. Всякие методы имеют свои «плюсы» и «минусы». Сейчас мы, после того, как успешно выпустили три потока найденных нами хороших ребятишек, стали сталкиваться с таким явлением: я, мол, ученик педкласса и меня обязательно возьмут в педвуз. И начинается: то учусь, то не учусь... Да, любить детей - это хорошо. Но если я математик и не умею решать задачи, что же я буду за специалист? И конкретные знания, и педагогическое чутье должны идти вместе.

- Может быть, педклассы и «доверие» уже изжили себя?

- Если мы эти формы загубим, мы опять пойдем к хаосу. Мы пойдем всех экзаменовать, издеваться над детьми. Лучшего способа найти учителя, чем искать его на местах, я не вижу. Почти все педвузы страны пошли по этому пути, не только наш. Прошла экзаменационная сессия, и мы сравниваем группы, где только выпускники педклассов, и обычную. Первая и по знаниям выше, и педагогическую практику проходит лучше. Это уже готовые учителя, держатся с учениками прекрасно.

Многие годы, будучи депутатом, я работал председателем комиссии по народному образованию. Приходилось часто в школах бывать, в ПТУ. Как-то одна мама спрашивает: «Можно ли так поступать учителям, Николай Иванович?» И рассказывает историю, которая произошла с ее сыном-третьеклассником.

Принес он в честь своего дня рождения в класс детям конфеты, а учительнице цветы. И букет не в руки дал, а положил на стол. Преподаватель спрашивает: «Ты столу внимание оказываешь или мне?» И бросает цветы на пол. Можете представить состояние ребенка.

Можно привести множество подобных примеров: таким людям нельзя работать в школе.

- Но школы от этого не застрахованы...

- Да. И расстаться с подобным учителем бывает просто невозможно. Скорее директора уберут. Я думаю, если государство наше будет хорошо строиться, и в школе все наладится. Дело пойдет по контракту. На Западе нет проблемы расстаться с плохим учителем.

....Запомнилась мне одна девочка на вступительных экзаменах, не из педкласса. Посмотрел, задачу она вроде бы решает правильно. «А чего ты учителем хочешь быть? - спрашиваю. - Да еще и математику преподавать. Это сложная наука. А тетради, контрольные...» Она отвечает: «Когда в школе бывали каникулы, я не могла дождаться их окончания. Потом прихожу в класс, так мне даже парты по-особому пахнут». Я тогда подумал: «Вот эта не уйдет, и не бросит на пол цветы, и книжкой ученика по голове хлопать не будет...» Как такие люди всем нам нужны! Во многих случаях они заменяют даже родителей.

Вот я рано остался без матери, отец погиб на фронте. Война только закончилась, школа была за двенадцать километров, и я в восьмой класс почти полгода уже не ходил. И вот ко мне пришел не кто иной, а классный руководитель, Иван Федорович Кудин, он химию у нас преподавал. Говорит: «Николай, тебе нужно учиться». Благодаря Учителю Кудину я стал учителем.

- Тогда вопрос к вам как к учителю. Что важно, какие такие особые качества нужны, чтобы аудитория у вас всегда была заполнена и, что называется, внимала? Хотя если говорить о математике...

- И математикой можно и нужно заинтересовать. Ты должен предлагать какие-то оригинальные методы решения тех или иных задач, которых в учебнике не найдешь. Они должны быть более привлекательны, более интересны и, может быть, более просты. Методика изложения должна быть такой, чтобы студент сам работал, а ты ему помогал наводящими вопросами, примерами. Вот в математике есть задача Гаусса. Очень, казалось бы, простая. А может быть, и не такая уж... Как она родилась? Учитель решил покуражиться над детьми и просидел всю ночь, решая такую задачу: найти сумму чисел от единицы до ста. Заходит он в класс, вот вам задание. А ученик Гаусс отвечает: 5050. Учитель оторопел: как так? Очень просто: 1+100=101. И таких 50 пар.

Вот и нашим студентам нужно такие вопросы предлагать, чтобы им было интересно и хотелось бы способности свои проявить.

- В некоторых наших вузах есть привычка устраивать перекличку - затея, прочно сохранившаяся еще со времен Львовской братской школы. А это, как-никак, XVI век!.. Считаете ли вы своих «спудеев» по головам?

- Ну, ко мне, вроде бы, все ходят. И на физмате у нас нет преподавателей, обделенных вниманием студентов. Да ведь это и унизительно - устраивать перекличку. Мы же высшая ступень школы. А, может, студент в это время самостоятельно работает?..

Вообще-то беда нашей высшей школы в том, что она построена на бюрократических началах. Все эти «присутствует - не присутствует»... К сожалению, у нас и модель специалиста не такая, как в других европейских странах, Америке.

- Что имеется в виду под «моделью специалиста»?

- Это совокупность, структура учебных планов, программ, учебников. В наших учебных планах (я не говорю о своих, мы их сейчас перестраиваем, а о тех, которые существовали в бывшем Советском Союзе да и сейчас во многих вузах сохранились) нет главного - часов для самостоятельной работы студента. А выучиться можно только самому. Преподаватель, вуз могут только помочь в этом.

Когда я был в Массачусетском технологическом институте, интересовался учебным планом, по которому готовят физиков. Он близок нашему по набору изучаемых предметов. Посмотрел, сколько учебного времени отводится на самостоятельную работу студентов. Если у нас - ноль, от силы один процент, то у американских коллег - все 60 процентов! Это и библиотека, и кабинеты, и компьютеры. Плюс свободная воля студента, словом, твое, парень, дело. Но ты должен все кредиты сдать.

А у нас считается: вот я рас-ска-зы-ва-ю - значит, учу. Ничего подобного.

Мы пошли по такому пути: дать возможность студенту учиться. Но что значит «самостоятельная работа»? По нашим учебным планам студент имеет в день минимум три пары лекций. С девяти утра до полтретьего дня мы его держим в аудитории. Но Бога ведь не обманешь. Он дал нам 24 часа в сутки. А у студента, как и у всех, есть еще и быт, и какая-то личная жизнь... Некогда ему самостоятельно учиться. И благими призывами тут не поможешь, нужно создавать соответствующую модель специалиста. Уже хорошо то, что министерство пошло навстречу, высвободило субботу. Но этого мало. Тем более, что суббота - это уже конец недели, человек расслабляется... Нужно дать студенту еще один свободный день в середине недели.

- В Киево-Могилянской академии, к примеру, два раза в год, в середине 1-го и 2-го триместров, проводится «неделя самостоятельной работы»...

- Хорошо, дай-то Бог и другим вузам такое. Мы хотим увеличить время на самостоятельную работу еще и таким образом. Чтобы студент имел не больше двух пар лекций в день. Третья может быть и будет, но самостоятельная работа под контролем преподавателя: в кабинете, в библиотеке, над курсовой и так далее.

- Вы, как автор многих учебников, в том числе и для высшей школы, понимаете, что и пособия, и программы в этом случае должны быть иными.

- Безусловно. Это серьезная проблема, большая кропотливая, долговременная работа. Но на это нужно идти, если мы хотим поднять уровень нашего образования, если мы хотим, чтобы дипломы украинских специалистов были уважаемы во всем мире, конвертируемы.

- Играет ли роль в вашем конкретном случае то, что изменен статус возглавляемого вами вуза?

- Это, наверно, самый трудный вопрос. Ведь речь не о простой смене вывески: был педагогический институт, стал педагогический университет. Кстати, во всем мире нет пединститутов, люди даже не знают о подобном. А что это было за учебное заведение у нас?

Нечто, чуть выше по своему уровню педагогического училища. Работали по тем же учебным планам, тем же программам. Да и качество организации учебного процесса было соответствующее. Но ведь слово «университет» обозначает «универсальное образование». Моя постоянная неотвязная мысль: стать хотя бы на голову выше педагогических институтов. Снова те же проблемы: планы, программы, учебники, организация учебного процесса. Так хочется, чтобы наш диплом был на уровне диплома выпускника того же Гетеборгского педагогического университета, с которым у нас, так же, как и с некоторыми другими престижными учебными заведениями, есть договор о сотрудничестве. Вот над этим мы сейчас упорно работаем, и ректорат, и кафедры, и коллективы - разрабатываем новую структуру педагогического учебного заведения, дающего именно университетское образование.

- У Чехова в его знаменитом «Доме с мезонином», в котором даются некоторые принципы, как сейчас бы сказали, космического сознания, именно эта мысль излагается: «Нужны не школы, а университеты». Не просто ликбез требуется, а условия для широкого проявления духовных способностей. В этом весь учитель. Но готов ли нынешний студент для подобной свободы?

- Готов. Вот вам стихи четвертокурсницы Татьяны Григоровой; я их прочел в нашем юбилейном номере «Освіти»:

Я заплющую очі,

Хочу,

Хочу свободи!

І щоб ніхто не зміг витерти руки

Об сніжно-білу скатертину,

Або поставити пляму

На портреті

Мадонни,

Або переплавити церковні дзвони

У музику смерті!

Хочу, щоб кожний кохав і горів,

А щастя збігало по шибках

Чистою сльозою,

Щоб кожний до кінця власних днів

Був сам собою.

...А в будничной студенческой жизни качество знаний молодого специалиста у нас квалифицируется в соответствии со ступенчатой концепцией его подготовки. Правда, для многих преподавателей наших вузов эта градация - бакалавр, магистр - пока что только иностранные слова.

- Николай Иванович, не хотелось бы вам снова стать студентом и поучиться в своем университете?

- Да... Интересная мысль. Но мне все же послушать бы своих преподавателей, тех моих времен. Люди войну прошли, да и студенты некоторые побывали на фронте. Мы, молодые, тоже хлебнули военного горя. Все как родные были друг другу...

Но если в вашем вопросе намек, то я его понял. Я и сейчас хожу на самые разные занятия. Есть у нас такая форма общения - «неделя факультета».

Все руководство, проректоры, деканы, руководители общественных организациий идем на определенный факультет, расходимся по группам, на занятия, слушаем. Потом собираемся вместе с преподавателями, активом студентов. Никого не наказываем, никого не критикуем. Я вообще не люблю зацикливать человека на каких-то его недочетах. Это огорчает и унижает. Но разговор получается интересным. Особенно любо-дорого студентов послушать: и то им нужно, и то им надо... Словом, я в курсе, что делается на факультетах.

- Говорят, в вашем теперь уже университете педагогическом и конкурс возрос?

- Да, с былых двух-трех человек нынче уже - до шести на место. Молодые люди надеются получить у нас хорошее образование, и мы стараемся соответствовать этому.