Старые стены, новые драмы

Городоцкая, 36 - львовский адрес должен стать еще одним "местом встречи" в рамках заявленной рубрики "Маршруты" (очерки о житии-бытии региональных театров). За этими координатами скрываются старые-старые стены. Некогда известный, популярный в Украине театр ПрикВО (Прикарпатского военного округа). Нынче - стены те же, старые, но вывеска относительно новая: Театр имени Леси Украинки. В этом сезоне здесь запустили несколько проектов.

Камни прочнее людей. Но и камни стареют, дряхлеют. Стены экс-театра ПрикВО на меня навевают какую-то "мистику". Или театральную блажь? "Привиддя лихі мені душу гнітили…". Идешь-бредешь закулисными лабиринтами… И что-то "екает". Холод-сырость от этих стен обдают тело, память. Почему-то мерещится... Как лет 30 назад этими же закулисными коридорчиками (где теперь догнивают доски) ходила своими усталыми ноженьками одна из лучших актрис страны. Зинаида Николаевна Дехтярева. Без манерного преувеличения, это великая актриса. МХАТовка по духу и по силе сценического воздействия.

Старые стены, которые помнят и ее, и других творцов (теперь уже погибшего "того" театра), выглядят нерадушными. Они излучают не только холод, запущенность, неуют. Но еще и злорадное выжидание. "Посмотрим-посмотрим, что вы здесь вскоре построите-натворите… После всего того, что было-было-было…".

"Было" многое. Прекрасное и тревожное. История ПрикВО уходит в 1931-й. Тогда он позиционировался как Всеукраинский театр Красной Армии (Киевского военного округа). С 1953-го театр перебросили из Одессы во Львов. Вместе с его статусом Русского драматического.

Здание на Городоцкой, 36 в 50-60-70-е приютило крупных мастеров. Аркадьев, Максимов, Кравчук, Дальский, Гай, другие. Здесь работал выдающийся режиссер Анатолий Ротенштейн. И, разумеется, его муза. Уже упомянутая Зинаида Дехтярева. Актриса милостью божьей. Сыгравшая только одну "барабанщицу" в пьесе А.Салынского раз 350. При том что у нее был и феерический мировой репертуар: Островский, Горький, Запольская.

Злорадные стены помнят, естественно, не только триумфы. Но и трагедии. В 90-е (и начале "нулевых") над театром проводили эксперименты демоны. Артисты и раньше были приравнены к военнослужащим. Но когда после распада СССР стали "ужимать" украинскую армию, тогда… Тогда актеры пострадали первыми. Их начали сокращать как… военнослужащих. Поддерживая таким образом нужные показатели для реформ. Вот ужас.

Театр ПрикВО стал разлагаться. И внешне: стены старели. И внутренне: некоторые люди сходили с ума. Пережила период травли и отчуждения Зинаида Николаевна. Но прежде негодяи "вытравили" ее мужа-режиссера. Кое-кто ссылался на его "пятую графу".

Есть мнение, что Дехтярева - молча - и прокляла все "это" ПрикВО.

И с тех пор театром "рулили" не земные люди, а какие-то слуги Князя тьмы. Ретранслируя на стены свою коварную власть.

Мало хорошего было здесь за последние годы. Уходы, смерти. Распад. Хотя были и попытки "возродить" (нельзя же все перечеркивать).

Некоторое время назад театр получил новую вывеску - ЗОК (Театр западного оперативного командования). Вывеска не прижилась. Тогда для духовной реабилитации старых стен понадобилось имя Леси. С ее-то сакральным девизом: "Я в серці маю те, що не вмирає".

Таким образом, на борьбу с многолетними чертями-разрушителями был брошен светлый нежный божественный образ великой Леси… Кто кого?

Впрочем, исход битвы определит будущее. В настоящем - в коробке старых стен - передо мной один интересный человек. Новый руководитель экс-ПрикВО (а теперь "имени Леси"). Он глотает сигарету за сигаретой. Кофе глушит литрами. В полтавской провинции (в антрепризе) он когда-то играл Иешуа в "Мастере и Маргарите". Но антрепренер оказался непроницательным. Ведь облик этого парня более всего подходит для Воланда. Лицо демонической скульптурной лепки. Глаза колючие и угольные. Улыбка кривая и двусмысленная.

Алексей Коломийцев, режиссер со скандальным провинциальным прошлым. Год назад в связи с его персоналией устроили настоящую "охоту на ведьм" в славной Полтаве. Там некоторое время он и пребывал в должности худрука. Там и запретили его постановку "Антиформалистического райка" Д.Шостаковича (а также ряд других проектов).

С шумом и визгом его "дустом" вытравили из полтавской святыни. Обвинили в формализме, авантюризме. В духе лучших советских традиций. "Люди как люди…". Воланд об этом, естественно, знает. И всегда находит новое поле для применения своих талантов.

И этот нашел. Во Львове. Выиграв конкурс на должность директора в экс-ПрикВО.

Год не прошел с момента его вступления "на трон" внутри старых стен. Но город Льва уже возбужден. Консервативные классики в антрактах им стращают львовских детей. Современники, поколение Facebook-зрителей, наоборот. Эти с интересом поглядывают в сторону старых стен на Городоцкой, 36. И мало-помалу заполняют зал на его постановках. В начале догори-дригом он здесь поставил "Наталку-Полтавку". Назвал ее "Дівка". И в финале "загнав в домовину". Решил забить гвоздями-сотками штампованные представления о мифологемном образе украинской драматургии.

Он говорит: "За последнее время кассовые сборы у нас возросли в несколько раз". Как Костя Треплев, убеждает: "Нужны новые формы!". Как бы кивая в сторону одного известного местного театра. Нужны не только "формы". Но и деньги. Их нет. "Леся" нищая. Те, кто работает, получают гроши. Те, кого отсюда "ушли", швыряют камни в стены и в окна. А его задача заставить красивый гоноровый город относится к себе - "всерьез" и "надолго".

В этот же вечер его "Вивисекция". Авторская премьера. Персональный замысел, такое же воплощение. Основа спектакля, как и основа всего ныне существующего состава эск-ПрикВО, театральный молодняк. Выпускники или студенты львовских вузов.

Вивисекция - это рассекание по живому. Проведение хирургической операции над еще живым организмом. Цель которой - исследование или извлечение нужных органов.

Знамо дело, предчувствия не обманули. На сцене: рассекают, танцуют, обнажаются, даже "пукают". Даже запекают женщину, как курицу-"гриль". Полуторачасовой спектакль состоит из новелл: "Карась", "Таракан", "Курица", "Муха". Порядок, впрочем, может быть произвольным. Сквозной мотив режиссерских сценических озарений: "Життя коротке, а перед смертю - солодке". Ага. Не нажился - не налижешься.

Начинается все это не сразу. Спектакль предполагает затяжную интродукцию-"обманку". Растягивание удовольствия. На экране возникают титры. Ироничные комментарии. Лишь минут через 10 (после официального "начала") сцену и обживает молодая команда, как сказал бы Л.Черновецкий.

Забегая вперед, отмечу существенное. Сам г-н режиссер в этом увиденном мною спектакле, укрощает сценическое пространство - лихо. Фантазийно и своенравно. Пространство у него "не отдыхает" ни секунды. Как не отдыхают и молодые артисты. В этом проекте они кажутся раболепными пленниками. Готовыми вестись на все его прихоти, фантазии, капризы.

Молодые артисты - не только пластичные, акробатичные, музыкальные. Но еще и мужественные. Прямо "наследники Карбышева". В холодном, как подвал, зрительном зале (старые стены давно забыли что такое "тепло") они работают на износ. Образуют живую ткань сценического зрелища.

По существу, это зрелище - fata morgana г-на режиссера. Его мираж, сон, бред. Через несколько автономных, но, в принципе, связанных новелл из мира "фауны", он проводит важную для себя мысль. Что же происходит с живым организмом, когда его режут по живому? И отвечает (при помощи "команды"). Происходит - конвульсия. Тело вздрагивает. Плющится. Восходит к состоянию "на грани". Между - "еще жизнью" и "еще несмертью". Вокально-хореографические композиции в стиле "конвульсий" призваны отразить определенные процессы. Переходный период. Превращение тела в шлак. Разума - в безумие.

Его "карась" так или иначе попадет в "сети". Его глупая "курица" (как известно, память у курей длится не более 15 секунд) окажется на вертеле. (Девушку в роли курицы будут смачно перчить, поливать соусом). "Таракан": здесь режиссер предсказуемо конъюнктурен. Намек на образ рыжего, и, по его мнению, обреченного известного политика… "Муха"? Здесь и "вивисекция" не обязательна. Шлепнешь мухобойкой. И получишь художественный результат.

Не одна "фауна", но и гуманитарный срез принципиален для зрелища. В новеллы о насекомых-пернатых вмонтированы клинические видения "о человеке". Он, как известно, он также подвержен "вивисекции". Например, есть в спектакле замечательная вставная сценка. Оная переносит в Бундестаг (или ООН?). Где под дирижерством немецкоговорящей фройляйн бурлит дискуссия. На актуальную тему: "Why is х…ло?". Исполнено остро, экспрессивно. В стиле раннего Жолдака. Чтобы никто не перепутал подлинного героя, это "х…ло" 300 раз крупным кеглем напишут на экране.

Человеческая тема в "Вивисекции" находит применение и в эпизоде "Сорочинская ярмарка". Здесь тоже наотмашь. На этот раз пощечина тому театру, который г-н режиссер презирает. Совково-этнографическому театру. С бородой шароварных штампов. (Полтавское прошлое и впрямь въелось ему в печенки. Если до сих пор не отпускает провинциальную боль).

За полтора часа насыщенного и напыщенного действа вот о чем мне думалось. Меньше бы - режиссерского самолюбования и иноцитирования. Больше бы - графической четкости в общей конструкции и отдельных эпизодах. И еще больше - откровенности, жесткости, безапелляционности, свежей (!) эпатажности. Уж коль взялся без наркоза за ответственную операцию - вивисекцию.

Так вот, "Вивисекция" - это сценическая попытка вокально-хореографического памфлета, фейлетона, басни. "Наш ответ" модному в Белокаменной г-ну Серебренникову. Который уже в своих старых стенах "строит" некие новые образы и подобия. Эта "Вивисекция" - также наше местное подношение популярной теории Ханса-Тиса Лемана. Речь, разумеется, о "постдраматическом театре". Естественно, так как "мы" его понимаем.

Конкретный режиссер понимает его как лихое истребление вербальности. Во славу знаков, ритмов, намеков, стуков, "пуков". Можно говорить, что это - trash-авангард. Можно говорить, что это - фрик-авангард.

Но можно предположить и следующее. Удивительно точно схваченная им тема - вивисекция -глобальней, трагичней, страшней, актуальней (особенно в современном срезе и разрезе)… Нежели искренние режиссерские попытки "раскрыть" эту тему вокально-хореографическими средствами.

Так бывает в искусстве театра. Когда сама тема бетонной плитой давит все твои чудесные намерения совладать с нею.

Вообще, местами здесь пробивается просто гениальная концепция. Если из "тела" целого мира изъять (отрезать) некоторые жизненно-важные "органы" - например, сердце или мозги… То что же будет? Будет какая-то глобальная "курица-гриль". Или безумный-безумный курятник. В котором все теперь кудахчут… Концепт, конечно, достоин "пера" Ларса фон Триера. (Воланд, прости!)

Возможно, сам того не подозревая, режиссер в обнимку с избранной темой подходит еще к одному рубежу. К "приговору" старому театру. Определяя и для него - вивисекцию. Теперь ясно, что в старых стенах более не будет прежнего, драматического, "человеческого" театра. А будет какой-то "другой". Постдраматический? Постклинический? Музыкальный, хореографический? "Прощай, старая жизнь. Здравствуй, новая жизнь!"

И вот что еще стоит обязательно подчеркнуть. Именно во Львове в этот вечер я увидел один из немногих - "злых" - современных, своевременных украинских спектаклей. В котором даже сквозь призму издержек можно рассмотреть несомненные достоинства. Одно из таковых - азартно демонстрируемый творческий непокой. Состояние, которое и объединяет внутри старых стен -демона и ангелов. Последние, это уже очевидно, готовы не только на акробатические этюды. Но, если будет "надо", то даже на полную обнаженку при критической температуре близкой к нулю.

…Старые стены, наблюдая за сверканием на холодной сцене голых "ж…" (в одном из эпизодов), вероятно, пока не знают, что же их ждет в дальнейшем. Стены садистски выжидают. "Посмотрим-посмотрим, что там дальше, панове?"

В ЭТО ЖЕ ВРЕМЯ. Во Львовском драматическом театре им. Леси Украинки открылась "Первая сцена современной драматургии "ДРАМА.UA". Этот проект осуществлен художественной мастерской "Драбына". Стартовала первая сцена премьерой - "Підірвані" (пьеса Сары Кейн, режиссер Павел Арье, актеры - Олег Стефан, Ярослав Федорчук, Настя Перец). О Саре Кейн и ее сценическом воплощении во Львове - в ближайших номерах ZN.UA.