Подавляет и возбуждает. Александр Калягин: «Два года мы работали вместе с Максимом Курочкиным…»

Накануне киевских гастролей театра «Et Сetera» руководитель этого модного московского коллектива Александр Калягин (он же — председатель Союза театральных деятелей РФ, он же — «тетка Чарлея», он же — Чичиков и он же — много кто еще в недрах нашей театральной и кинопамяти) рассказал «ЗН» о… О поддержке русской Мельпомены в Украине; о неоднозначной ситуации вокруг ялтинского театра; о тесном сотрудничестве с популярным Максимом Курочкиным. И разумеется, о своем главном детище — театре «Et Сetera», который совсем недавно переехал в новое, просто шикарное здание в центре Москвы (возле метро «Тургеневская») на радость труппе и на зависть конкурентам.

Но вначале — о погоне. Застать Александра Калягина на каком-то одном рабочем месте — даже в центре Москвы — можно с такой же вероятностью, как встретить на Пушкинской мирно гуляющих и праздно болтающих Бориса Акунина или Виктора Пелевина. Калягин — как Фигаро. То на репетиции в своем «Et Сetera», то на совещании в администрации ВВП. То в командировке, то на прогоне. Не догонишь! И так как встреча была назначена именно в СТД на Страстном бульваре на 16.30, то тут уж, читатель-театрал, поведаю тебе, как там у них — за недальней границей — вершатся дела праведные, театральные. Потому что всероссийский СТД — это, без преувеличения, какой-то центр управления космическими полетами. Или местный Пентагон. Очень дорого, очень сердито. Внешне богато, визуально текстильно (везде — ковры). Очень блестяще: отливают позолотой таблички почти на всех дверях. И уж, конечно, весьма великодержавно: ходоки в приемной Калягина, низко голову наклоня, рассказывают, как они там на местах в провинции возрождают высокое и духовное… А уж мне, глядя на все эти расчудесья, вспомнились три скромнейшие комнатки, которые наш всеукраинский СТД как бы снимает у г-жи С.Зориной в Киевском управлении культуры, обитая на задворках — без роскоши и блеска, почти на птичьих правах. Вот и спрашивай после таких сравнений у г-на Калягина о том, стоит ему поддерживать русскоязычный театр в Украине или не стоит?

«Разное экстремистское отребье использует государственные ошибки»

— Александр Александрович, так все-таки поддерживаете русский театр в Украине — на словах или на бумаге? Может, делом каким? Или копейкой весомой?

— Ну вот объясните мне пожалуйста, что вы имеете в виду, когда говорите «поддерживать»?

— Только то, что говорю.

— А у вас что — стихийные бедствия или неурожайные годы? Или Украина — это Туркменистан, Таджикистан, где русский театр всегда занимал более скромную нишу в общенациональном контексте?

— Я о другом. Вот вы, как председатель СТД РФ, должно быть, наслышаны, например, о некоторых проблемах русского театра во Львове — бездомными они могут оказаться, беспризорными…

— Единственное, что я могу сказать обо всем этом — проблемы русскоязычного театра в той или иной степени характерны для всего постсоветского пространства. И эти проблемы заключаются не только в языке, но и в кадрах, в творческом обмене. Но, повторюсь, говорить о каких-либо серьезных проблемах русского театра именно в Украине для меня было бы если не странно, то смешно.

— Что же тут смешного, по-вашему?

— А то, что подобной проблемы в принципе не должно существовать. И, подчеркну, именно в Украине. Русский театр осуществляет все те же демократические права свободного человека на доступ к родному языку, к своему этносу. И если Украина хочет войти в европейское цивилизованное русло, то есть не гнобить и не подавлять кого-то…

— Да вроде бы и не гнобит, и не подавляет…

— Ну а если вдруг это произойдет… За счет каких-нибудь указов… Тогда это, поверьте, окажется очень губительно — как для украинской культуры, так и для русской. Поскольку разное экстремистское отребье начинает мгновенно пользоваться государственными ошибками — как в Украине, так и в России. И уж не сомневайтесь, наши местные экстремисты на этой волне могут тоже отыграться по полной программе.

— Известно, что при СТД есть Центр поддержки русского театра за рубежом. Чем он, собственно, занимается?

— Работает! Развалить все легко. А вот создать и продолжить то лучшее, что было сделано в театре до нас, — это оказывается не всегда просто. Однажды мы в СТД задались вопросом: а сколько существует сегодня русскоязычных театров?.. И согласно этой «переписи» их оказалось более восьмидесяти. Трудно сказать, станет ли их больше. Но уже можно с неким прискорбием сообщить: меньше становится… К сожалению. Закрываются даже русскоязычные ТЮЗы — раньше замечательные и успешные детские театры в разных городах бывшего Союза. В последнее время таких детских театров осталось очень немного — в Алма-Ате, Тбилиси. Кажется, в Баку до недавнего времени в русском ТЮЗе едва теплилась жизнь: два-три спектакля в месяц… Это действительно довольно печальная статистика.

— Ну а каким образом вы эти театры намерены поддерживать, уж коль Центр взял на себя такую миссию?

— Спектр деятельности широкий. Здесь я мог бы использовать отдельную документацию — с цифрами, фактами, с подробными отчетами. Есть спецкомандировки наших известных театральных деятелей в эти театры. Есть семинары, лаборатории, образовательные программы. Конечно же, хотелось бы, чтоб в русских театрах разных стран ставили спектакли и наши знаменитые мастера — Фоменко, Гинкас, Фокин. Но они ведь очень занятые люди. У каждого свой театр. И на практике эта идея, увы, почти нереализуема. Но есть другие постановщики — молодые, перспективные. Я вспоминаю один случай, когда в Москву приехал туркменский театр, и мы их пригласили в наш Малый… Они едва ли не упали на колени на этой сцене. Говорили, что для них это настоящее счастье и едва ли не святость — попросту оказаться на этих прославленных подмостках…

«Мне не нравится то, что делает Жолдак»

— Александр Александрович, еще одна «межнациональная» театральная проблема, на сей раз связанная с Ялтинским театром имени Чехова. Вы ведь активно лоббировали идею возрождения этого театра и, кажется, многого добились, однако…

— Знаете, именно эту тему мне как раз меньше всего хотелось бы комментировать.

— Это почему же?

— Потому что СТД РФ был инициатором реконструкции ялтинского театра. И действительно многое сделал для того, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки. По сути, мы так поставили вопрос, чтобы в свое время эту идею поддержали и Владимир Путин, и Леонид Кучма. Но потом в театральное дело вмешался чистый бизнес. По отношению к СТД поступили некорректно, скажем так. Начались странные игры. И СТД РФ по определенным причинам попытались отодвинуть от этого проекта. И уже другие люди начали работу на этом поприще… Хотя все помнят, что была и пресс-конференция в РИА «Новости», и мои заявления на эту тему, мэр Ялты и многие другие благодарили СДТ за «великий почин». По сути, мы должны были отвечать за всю творческую программу ялтинского театра. И творческая деятельность должна была там продолжаться не только в пик курортного сезона, а круглый год…

— Даже в мертвый сезон?

— Конечно! Ежемесячно должны были проходить семинары, мастер-классы, спектакли. В Ялту предполагалось приглашать крупнейших театральных мастеров из Украины, России, других стран. Но… Дальнейший ход событий комментировать не хочу принципиально.

— В вашем театре «Et Сetera» весьма пестрая национальная режиссерская палитра. Ставил грузин — Роберт Стуруа. Ставил болгарин. К литовцам вы присматривались. Что ж никого из Украины не приглашаете? Или некого?

— К сожалению, не очень хорошо знаком с украинским режиссерским корпусом.

— Но ведь о Жолдаке наслышаны. Говорят, даже демонстративно ушли с его спектакля, громко выразив неудовольствие.

— Не могу сказать, что мне нравится то, что делает Жолдак… Но не так давно мне передали кассету, где был записан спектакль одесского театра. И знаете, понравилось — именно режиссерская работа понравилась. Правда, не вспомню фамилию постановщика…

— Богомазов, может быть?

— Да, точно! Богомазов! Надо присмотреться.

— В «Et Сetera» — молодая труппа. И одна звезда — вы, конечно.

— Ну, не совсем так! В театре работают разные люди — и молодые, и те, которым за 60. Но в основном, конечно, молодежь. И формировалась труппа «Et cetera», собственно, из учеников моего курса. А курс у меня был очень сильный. И Лазарев-младший, и Панин, и Юлия Меньшова. Многие у меня учились. Но многие и разбрелись — кто на ТВ, кто в кино. И все же часть учеников осталась со мной. И объединилась в один коллектив. Среди них даже есть звонкие имена, как сейчас модно говорить, брэнды. И если посмотреть на репертуар, в котором они задействованы, то это достаточно разноплановые спектакли — «Барабаны в ночи», «Морфий», «Король Убю», «Смерть Тарелкина», «Шейлок»…

— Одна из последних премьер вашего театра — «Подавлять и возбуждать», довольно вызывающее название. А пьесу написал киевлянин…

— Да, почти два года мы работали вместе с Максимом Курочкиным…

— Омонимическое восприятие имени-фамилии «Максим Курочкин» нынче в Украине имеет специфический оттенок. И нетеатральные люди вряд ли знают о существовании достаточно успешного драматурга Максима Курочкина…

— И именно ему мы и заказали эту пьесу. Сегодня она успешно идет в репертуаре «Et Сetera».

— Намекают, будто вы предложили Курочкину писать образ «с себя»? Там даже героя зовут «Хороший артист» — собственно, в программке так и написано.

— Ну что значит «с себя»? Разве это значит, что эту пьесу не будут ставить и играть в других театрах? Там есть определенный характер, действует герой в различных обстоятельствах, состояниях, ситуациях — общение с отцом, с дочерью друга, с психиатром…

— И, кажется, именно психиатр и объясняет ему, что «подавлять и возбуждать» — это главный психиатрический «завет»? То есть получается, это и заповедь для всех «хороших артистов», для вас в том числе?

— Ну…

«Мучительно отвечать на вопросы, которые поставил Эфрос»

— В вашем театре кроме основной сцены есть и «Эфрософский зал». Понятно, что это не мемориальная комната, а действующая площадка. Но почему «Эфрософский»? Вы ведь работали с разными режиссерами, а не только с Анатолием Васильевичем?

— Я иногда вспоминаю один случай, косвенно, а может, и напрямую связанный с Анатолием Эфросом. Однажды в театральном журнале напечатали рассказ о том, как вдали от Москвы, то ли в городке, то ли на острове под названием Находка жила-была странная женщина, которая никогда в жизни не видела спектаклей Эфроса. Не говоря уж о том, чтобы непосредственно быть с ним знакомой. И вот как-то в газете она прочитала его интервью… Затем стала искать его статьи, читать его книги... Впоследствии эта женщина создала целое творческое сообщество — «Под знаком Эфроса». И разные люди собирались в условленном месте и устраивали эфрософские чтения, эфрософские круглые столы… По-моему, это потрясающе! Это невероятно. Разве такой сюжет не в духе самого Анатолия Васильевича, который был духовным лидером, постоянно спрашивал нас и себя: «Что же будут помнить о театре и о нас наши дети, то есть следующее поколение? Что станет для них идеалом? Из чего, из какого материала они этот идеал своей чувственной памяти создадут? Подтянутся они к нашему поколению и к нашему опыту или с отвращением от нас отвернутся?»

Конечно же, мучительно отвечать на вопросы, которые поставил Эфрос. И если хотя бы в какой-то момент в одном из тех спектаклей, которые играем в своем «Эфрософском зале» (например, в «Морфии» Булгакова или в «Последней ленте Креппа» Беккета), будет хотя бы намек на ответ, то и это, поверьте, немало. Потому что, не сомневайтесь, такие режиссеры, как Эфрос или Ефремов, — театральные гении подобного масштаба — еще не скоро появятся. А может, и не появятся вовсе? Выдающийся грузинский режиссер Роберт Стуруа, который ставил в нашем театре, однажды весьма забавно ответил на вопрос: как сегодня становятся режиссерами? Он рассказал: «Возможно, так…Три человека репетируют-репетируют. А потом самому бездарному советуют пойти в зал, посмотреть, кто громче всего перекрикивает друг друга… И вот этот самый бездарный из них идет в зал — и ему уже очень нравится руководить процессом!» После Эфроса, после Ефремова, после некоторых других замечательных режиссеров действительно в этой шутке присутствует немалая доля истины.

— Александр Александрович, сегодня у нас, в Киеве, пытаются дискутировать по поводу участия государства в театральном строительстве. И в прямом, и в переносном смысле — строительства. Вы-то, с высоты руководящего кресла, что могли бы хотя бы вкратце сказать о российских театральных «стройках»?

— Вкратце эту тему, конечно, не раскроешь. Но если в двух словах, то я и раньше говорил, и сейчас повторю: главное — сохранить государственное финансирование в этом деле. Пусть оно будет неполным. Но пусть театры выбирают для себя нужный и определяющий путь. Кому-то необходимо полное госфинансирование (пусть даже многие сочтут это пережитком советской системы, когда театры полностью зависели от бюджетных вливаний). Кто-то выбирает второй путь — автономность, некий микс из государственного и получастного. Третий путь — частный. Если человек хочет взвалить на свои плечи ответственность за помещение, за экономику, что ж, счастливой дороги — надо выкупать здание, содержать коллектив, если, конечно, налоги не удушат. Одна сторона медали — это московская «строительная» ситуация. Здесь постоянно реконструируют, открывают или планируют открывать новейшие современные театральные здания — Московский международный дом музыки, Театр «Et Cetera», Театр «Мастерская Петра Фоменко», «Геликон-опера», «Центр драматургии и режиссуры под руководством А.Казанцева и М.Рощина»…

— Недавно наткнулся на статистику: будто бы на строительство театральных зданий в Москве ежегодно в среднем направляется около 40% от общего годового объема бюджетных капиталовложений по отрасли «Культура, искусство и кинематография»…

— Но уточню: это в Москве. А вы не представляете, что происходит даже в самых, казалось бы, театральных городах, которые в провинции. Некоторые театры попросту обезглавлены — режиссерам, оказывается, не выгодно строить «свой театр», а гораздо заманчивее путешествовать по стране, делать по два-три спектакля, получая свои деньги, а затем продолжать путешествия…Поэтому не все так просто.

— В этом году исполняется четверть века одной вашей знаменитой роли —Владимира Ильича Ленина, которого вы сыграли во МХАТе в спектакле Олега Ефремова «Так победим!» по пьесе Михаила Шатрова.

— Но это же совсем другая история... Никак не связанная с театром «Et Cetera».

ВАЖНЫЕ ДЕТАЛИ

Александр Калягин в мае этого года отпразднует 65-летие.

Он окончил театральное училище им. Б. Щукина (1965). Работал в Художественном театре под руководством Олега Ефремова. Лауреат Государственной премии СССР (за роль в фильме «Допрос» и за театральные работы). Народный артист РСФСР (1983). В октябре 1996 года был избран председателем союза театральных деятелей РФ. Среди фильмов, которые принесли ему популярность — «Здравствуйте, я ваша тетя!», «Свой среди чужих, чужой среди своих», «Раба любви», «Неоконченная пьеса для механического пианино», «Прохиндиада, или Бег на месте», «Мертвые души». Художественный руководитель театра «Et Cetera», в репертуаре которого — спектакли по произведениям Шекспира, Беккета, Булгакова, Чехова. Именно «чеховские мотивы» легли в основу спектакля «Лица», который 24 и 25 апреля на сцене Национального театра имени Ивана Франко представят Александр Калягин и Владимир Симонов. В основе — пять чеховских рассказов: «На чужбине», «Психопаты», «Канитель», «Злоумышленник», «Дипломат». Спектакль представляет компания «ArtHouse» в рамках цикличного проекта «Театральные Сезоны STOLETOV».