Художник Александр Ройтбурд: «Гапчинская? Поярков?.. Я не знаком с творчеством этих людей»

Александр Ройтбурд — один из самых известных наших художников — никогда не лезет в карман за словом. Никогда не шагает в строю. И на разные явления жизни и творчества у него всегда свой оригинальный взгляд. Может, поэтому с ним и интересно общаться. В последнее время Ройтбурд участвовал в довольно резонансных киевских арт-проектах, включая «Новую волну», «Вызов художников против свиного гриппа»…

— Александр, незаметно пробежало время —вот уже и пятилетие Майдана, горячим сторонником которого были и вы… Говорят, вы были очарованы Юлией Тимошенко. Помнится, писали даже, что именно она не вдохновила вас на серию работ.

— У меня не было такого периода. У меня был определенный заказ на серию «Танго». Вернее, одну работу я сделал по приколу, а потом мне заказали еще несколько штук. А журналисты, которые обычно не знают, что писать об искусстве, наплели то, что им было понятно: вот Ющенко, вот Тимошенко, вот они вместе танцуют танго. Они по-своему истолковали то, что было изображено на картине. Когда мне задают этот вопрос, я обычно отвечаю: мои персонажи похожи на… Но им самим большое спасибо за то, что я могу так изображать, так высказываться, не боясь, что меня завтра заберут. За это я им очень признателен.

— Как считаете, ваше поколение художников, которое застало застой и пережило перестройку…

— Да, перестройка тогда была веселая...

— Так все-таки это поколение состоялось?

— Вот прямо так сказать «состоялось» не могу. Можно было бы достичь и большего. С другой стороны, после нашего поколения никого более значимого не появилось. Хотя есть интересные молодые художники. Я их уважаю. Но нет поколения, которое бы имело свое лицо, свои принципы, собственные критерии.

По-моему, после нас ничего значительного не произошло.

— В одном из интервью вы говорили, что еще в восьмидесятые годы почувствовали спрос на свои картины. То есть уже тогда ощутили свою популярность?

— Я дебютировал в восьмидесятые годы, достаточно активно. Пришел из армии в конце 83-го, начал работать в 84-м. А в 1986 году была первая выставка. Стал ли я популярным — не мне судить.

— Однажды вы называли даже стартовую цену одной из своей картины. Кажется, от восьми тысяч долларов…

— Да таких цен уже нет. Это было полтора года назад. Цены поднялись.

— Что в большей степени определяет «калькуляцию» стоимости той или иной работы, на ваш взгляд?

— Не хочу отвечать на вопросы о художественном рынке и о ценовой политике. Я выбрал работу с галереей, чтобы вообще не задаваться этим вопросом. У меня есть галерея, которая контактирует с другими галереями, в том числе за пределами страны.

В принципе, считаю, что украинское искусство недооценено, работы ведущих украинских художников должны стоить дороже. Да, цена за картину выше, чем она могла быть на внутреннем рынке. Но в принципе картина должна стоить дороже, чем те деньги, за которые она продана.

— «Ведущие» украинские художники — кто это, на ваш взгляд?

— Не раздаю мест, не ставлю оценок. Я один из этих художников. Есть еще человек десять, которых отношу к первому разряду. Кого-то не назову — они тут же обидятся. Не хочу.

— Сейчас многие художники, например Поярков и Гапчинская, почему-то активно ушли в пиар. Помогает это их творчеству или мешает?

— Гапчинская? Поярков?.. Я не знаком с творчеством этих людей.

— Неужели даже по телевизору их не видели?

— А я вообще не смотрю телевизор.

— Так может, на тусовках встречали?

— У меня другая тусовка.

— Некоторые арт-критики относят большую часть ваших работ к направлению «транс-авангард». Согласны с критиками?

— Это направление существовало в конце восьмидесятых годов. Если вы имеете в виду украинский транс-авангард, потому что итальянский был все-таки раньше. Мы что-то об этом прочитали и придумали украинский трансавангард, который оказался совсем не похожим на итальянский. Это произошло так же, как в свое время с русским футуризмом. Бурлюк прочел, что есть такое, и решил: пусть будет русский футуризм. Это явление тоже не стало похожим на исконное.

Ну да, в живописи восьмидесятых существовало такое художественное направление.

— Вы-то сами себя к нему причисляете?

— Я там стоял…

— Город Одесса, многонациональная и колоритная среда города, в котором вы родились, дала вам что-то как художнику?

— Конечно, я сформирован этим городом, его стилем взаимоотношений, его архитектурой. Вместе с тем мне всегда был чужд его опереточный колорит. Я застал Одессу еще с настоящей интеллигентной средой. Но той Одессы, которая меня сформировала, к сожалению, уже нет. Тем не менее, греет, что там живут очень близкие и дорогие мне люди.

— Какой эффект приносит участие украинских художников в венецианских биеннале?

— Я там часто бываю начиная с 2001 года. Там надо обязательно бывать.

— Но одного желания художника не достаточно, чтобы участвовать?

— Участие в чемпионате мира по футболу тоже не обеспечивается лишь желанием футболиста поиграть. Это давно выстроенная система. Так и в случае с биеннале — система выстроена и функционирует больше века.

— После успеха на Сотбисеваши картины, наверное, должны активнее участвовать и продаваться на известных в мире аукционах?

— Лично я ничего не должен. Мне абсолютно все равно, где участвовать.

— Всегда ли, на ваш взгляд, вредна в искусстве конъюнктура?

— В той или иной степени конъюнктура присутствует всегда и во всем. Веласкес писал королей. Микеланджело делал сюжеты на востребованные темы. Тот же Кабаков… тоже ориентировался на конъюнктуру, правда, отличную от принятой тогда в Советском Союзе. Люди, которые делают граффити на улице, занимаются стрит-артом. Они тоже ориентируются на определенную конъюнктуру. Конъюнктура — это некая система оценок, в которой художник будет прочитан. Без этого невозможно. С другой стороны, возникает вопрос: на что ориентироваться? На вечность? На ближайший круг знакомых? На вкус нуворишей? На снобов? Или на свои любимые образцы из истории искусства? А это уже выбор каждого. В каждом выборе — своя конъюнктура.

Александр Ройтбурд родился в Одессе в 1961 году. В 1983-м окончил художественно-графический факультет Одесского педагогического института. Сооснователь, с 1993 года — арт-директор, с 1999 по 2001 г. — президент ассоциации «Новое искусство» (Одесса).

В 1997 — 1999 гг. — председатель правления Центра современного искусства Сороса (Одесса). Куратор многих выставок. Участник более ста художественных проектов. Его работы находятся в МоМА (Нью-Йорк), DUMA — Художественном музее университета Дьюк (Дурхем, США), Модерной галерее, Любляны (Словения), Государственной Третьяковской галерее (Москва), Государственном русском музее (Санкт-Петербург) и др.