Бессмертный призрак власти

Выпусти Станислав Моисеев свою премьеру месяца три назад, его можно было назвать смелым провидцем грядущих событий. Сегодня же новый спектакль Киевского Молодого театра, интерпретирующий одну из значительных пьес классического репертуара, выглядит художественной констатацией бурных предвыборных коллизий недавнего времени.

Так или иначе, но теперь в афише Молодого театра есть спектакль «В моем конце — мое начало…» по мотивам драмы Фридриха Шиллера «Мария Стюарт» (сценическая редакция С.Моисеева, перевод Ю.Корецкого). Спектакль этот можно в полной мере считать авторским проектом, так как режиссер осуществил и музыкальное оформление, дизайн сцены, нашел пластическое решение. Его единомышленниками выступили художник по костюмам Елена Богатырева, художник Антон Несмиянов, хореограф Людмила Попович.

Атмосферу украинской современности ощущаешь сразу после раскрытия занавеса. Оформление в стиле граффити напоминает недавние плакаты Майдана. На синей стороне сцены хорошо угадываются силуэты Януковича и Кучмы, на оранжевой — Ющенко и Тимошенко. Расстановка сил ясна, как становится ясным и то, с чем будет перекликаться сюжет шиллеровской пьесы. Слушая ее текст, настроившись подобным образом, ловишь себя на мысли, что он состоит из сплошных афоризмов, крылатых фраз, емких умозаключений о власти, народе, о тирании, о чести, совести, приоритетах бытия. И в который раз восхищаешься актуальностью классики и удручаешься способности человечества топтаться на месте, при этом бодро провозглашая лозунги о прогрессе и движении вперед.

Но как ни приятно обнаруживать в себе желание анализировать, не стоит забывать, что в театре текст должен преображаться в активное сценическое действие. Потому посмотрим на сцену. Черное ее пространство между синим и оранжевым пусто, отблескивают мертвящим светом подобия зеркал. Тревожная музыкальная нота раздражающе звенит, повисая в этой мрачной обстановке угрозой и страхом. В глубине сцены трон — основательно сбитое, прочное сооружение. Он, символ власти, станет образом спектакля. Придворная интрига напомнит шахматную партию, в которой игровыми комбинациями выступят предательство, подлость, лицемерие, ложь, жестокость, обман. За трон — свидетельство могущества, будут сражаться Елизавета Английская (Лидия Вовкун) и Мария Стюарт (Римма Зюбина). Им будут «пользоваться» по-всякому. Таскать по сцене так и сяк, волочить, бросать, опрокидывать, раскачивать. Будет он падать и крепко стоять, «зависать» над пропастью авансцены, станет даже похожим на электрический стул. В общем, чего только с этой властью ни делают.

Психологический поединок Елизаветы и Марии, который в буквальном смысле — не на жизнь, а на смерть, С.Моисеев делает неправдоподобно гротесковым. Приемы, избираемые для борьбы теми, кто стоит у власти, до абсурда безнравственны. Внутренний психологизм пьесы, впрочем, отодвигается режиссером на второй план. Главной для него становится внешняя форма, внешний рисунок каждого образа и общей картины. Отсюда появляется странная пластика персонажей, неестественно движущихся, делающих резкие движения, своеобразные па, замысловато обживающих свои не менее странные костюмы. Объяснение причудливости пластики можно найти в желании театрализовать длинноты текста, преодолеть бездейственность, как-то оживить мрачную безысходность противостояния противниц, показать — если неестественно понимание жизни, то неестественны и ее внешние проявления. Позиции противниц непримиримы, не случаен внешний акцент — синие и оранжевые кружевные воротники королев разводят их по разные стороны баррикад. В сцене встречи Марии и Елизаветы параллельным эхом витало воспоминание о современном поединке — телевизионных предвыборных дебатах, на которых каждый претендент, не слыша оппонента, говорил о своем.

Л.Вовкун в образе Елизаветы сумела найти выверенный баланс психологизма и внешнего рисунка. Актриса все время словно вибрирует эмоциями, рвущимися наружу. В ней вулкан страстей, за деланной уверенностью в себе, величием и аристократизмом она пытается скрыть ненависть, растерянность, страх, двоедушие. Растление изнутри низменными страстями отражается на ее красивом лице, искажаемом злобой. Кажущаяся женская привлекательность в финале видится просто-таки карикатурной, остается лишь бездушный представитель высшей власти. Р.Зюбина, наоборот, наделяет свою Марию лучшими человеческими качествами, смирением, терпением, желанием понять, простить. Отсутствие сильной воли и обстоятельства заранее обрекают ее на поражение. Интересно, сохранила бы Мария свои положительные качества, став королевой?

Узнаваемы персонажи придворных (граф Лейстер — Станислав Боклан, граф Шрузбери — Александр Бессмертный, барон Берли — Алексей Вертинский) — это прообразы нынешних чиновников. То же лицемерие, перебегание из стана в стан, поиск личной выгоды, подлость, интриги. А.Вертинский традиционно для себя создает острый, гротесковый рисунок роли, С.Боклан так же традиционно грациозен и предательски привлекателен в образе героя-любовника.

История в спектакле получилась устрашающая своей поучительностью о природе власти, о закономерности лицемерия людей, эту власть завоевывающих, и о неустойчивости кажущегося прочным «трона». Время выбора продолжается. В искусстве, и в жизни.