ЖИВОПИСЬ ПОТОКА И ВЕТРА

Несколько лет тому назад моя коллега, завершив снимать фильм об известном современном харьковском фотохудожнике, творчеством которого заинтересовались в Европе, предложила: «Давай снимем фильм о Коле Кривенко. Время уже «браться» за это поколение «семидесятников». Тем более что учителями были Григорий Гавриленко, Валентин Сильвестров, Геннадий Айги - герои документальных фильмов».

Как это ни удивительно, но съемка началась и пришлась как раз на день Богоявления, по-народному - Крещение. Было это в мастерской художника, ее он тогда арендовал на третьем этаже полуразрушенного особняка, где, конечно же, были отключены отопление и водоснабжение. Каким-то чудом осталась электроэнергия...

Мы застали художника лежащим на громадных белых глыбах, нет, не льда (хотя если бы не обогреватели - такие ледяные горы вполне естественно появились бы в этой мастерской: накануне здесь бурлил несколькочасовой водяной поток на лестнице), а пенопласта. Коля пояснил - пенопласт теплый и в мороз, потому является наиболее подходящим для непременного медитирования, прерывающего процесс творения.

Мы заметили отсутствие хорошего освещения. Художник прокомментировал: «Могу работать лишь несколько часов - для моих картин очень важно естественное освещение. Летом работы получаются совершенно иными, нежели теперь, когда за светом не поспеваешь».

Кто-то из съемочной группы споткнулся о бутылку с водой, стоявшую возле рефлектора. Лужа замерзала на глазах, тряпка, которой художник начал было собирать воду, - тоже. Коля улыбнулся: «Как на моих картинах».

В связи с этим мы вспомнили цикл его больших масляных работ начала

90-х: в краске словно увязли и затвердели куски когда-то живых существ. Нет, это замерли целые пейзажи: «Яр», «Снов», «Лан», «Мгла Снегов».

Свидетели тулузской выставки группы «Живописный заповедник» 1993 года рассказывали, что французский искусствовед Жан Маркадэ обратил внимание на окаменевшие змеи красок на полотнах Кривенко: «Этот художник, как истинный минималист, ставит перед собой достаточно узкое и сложное задание - фактура! И достигает успеха».

Но в последние несколько лет Кривенко еще более сузил сферу живописных средств: отказался даже от фактурности, этого спасительного для современного живописца фактора. О поздних его произведениях почему-то хочется говорить так, как описывают искусствоведы ранние, начала века, картины любимого Колей художника Павла Кузнецова: «Они наполнены томлением, неясной грустью, ожиданием. Художник изображает не какие-то конкретные явления жизни, он мечтает неведомо о чем, неизвестно где».

Коля подтвердил такую оценку своих полотен неожиданным для нас способом: вдруг спрятался за довольно большой своей работой, а мы стали свидетелями вращения живописной плоскости вокруг себя самой. И на боку, и вверх ногами картина была такой же гармоничной и этически завершенной, как и «с лица». Хотя и не походила на многочисленные супрематические композиции и знаменитые квадраты Малевича, шоковое влияние которого ощутила мировая живопись. Для Кривенко уроки угловатого абстракциониста были пропущены через мягкую живописную пластику непосредственного учителя - Григория Гавриленко: «Хочешь быть современным - иди за Малевичем, наследовать его невозможно - за ним можно лишь идти, - слышал Коля еще в начале 1970-х. - Грубые краски: красный, черный белый, охра...» Именно этих цветов не встретить на живописных плоскостях Кривенко. Сопротивляется генеалогия, неограничивающаяся только Кузнецовым. Хотя примечательно, что когда в 20-е годы Д.Бурлюк огласил принципы современной живописи - дисгармония, диссимметрия, дисконструкция, - Павел Кузнецов не принял такой программы. Но его близкие друзья и коллеги Гончарова и Ларионова удостоились мирового признания как авангардисты благодаря ярким лубкам и спримитивизированной иконописи.

Живописный мир Кузнецова, так глубоко воспринятый Николаем Кривенко, пронизан этичным началом. Это идеальный мир естественного человека, естественной жизни.

Во время подобных теоретических дискуссий Коля начинает свою традиционную чайную церемонию. Это способствует гибкости ума в поисках адекватного слова для характеристики живописи Кривенко. Сам художник время от времени произносит поэтические тексты. На самом же деле - это меткие жизненные наблюдения.

В свою очередь мы могли наблюдать в мастерской развернутый альбом с репродукциями произведений китайских художников средневековья. Тогда нам стало понятно, почему полотна Кривенко словно безграничны. Почему, созерцая их, чувствуешь себя незначительной частицей какого-то необъятного пространства. В то же время картина словно открыта зрителю - она позволяет домыслить то, что не написала рука художника, оставив лишь намек.

Есть у Николая Кривенко прекрасный период гуашей и акварелей на рисовой бумаге. Для него сочетание линий либо пятен с самой шероховатой поверхностью бумаги является выразительным средством. Благодаря этому возникает ассоциативное богатство картин. Живописная плоскость Кривенко - это словно водное либо воздушное пространство в определенное время при определенных обстоятельствах. Кажется название картины китайского художника VIII столетия «Просвет после снегопада в горах неподалеку реки» - это о живописи Кривенко.

Наш съемочный день завершился в Покровском монастыре, куда художник зашел набрать святой, «иорданской», как говорят в народе, воды.

Этой зимой картины Николая Кривенко можно было и будет увидеть в галереях «Ателье-Карась» и «Л-Арт» на Андреевском спуске.