Живопись «под фанеру»

Новая эпоха всегда требует новых подходов, но не всегда мы успеваем за ее требованиями. Новому оказывается сопротивление, и в своем утверждении оно проходит две стадии: сначала новое воспринимается как невозможное, неприемлемое, потом же вступает в силу формула «а кому это было неизвестно?»

Нечто аналогичное происходит и с вопросом о демонстрации художественного наследия Т.Шевченко в залах Национального музея Тараса Шевченко. Столкнулись два противоположных взгляда. В жесткое противостояние втянуты ведущие деятели искусства, политические деятели, народные депутаты, средства массовой информации. В чем суть противостояния и что заставило нас выступить с этой статьей?

В связи с ремонтно-реставрационными работами и построением обновленной экспозиции в Национальном музее Тараса Шевченко «соперничают» две концепции: традиционная и новаторская. Первая — сохранить status quo — продолжается еще с советских времен, когда фигура и творчество художника предоставлялись по основным вехам его жизни вроде Священной истории, что невольно затушевывало, затеняло и само творчество, и его мировое величие. Но, сняв этот советский политизированный антураж, мы автоматически навязали гению другой, называемый нациотворческим. И вновь оставляем высокое искусство за завесой недосягаемости, а национальную суть и величие Кобзаря лишь декларируем. Это веками насаждаемое ощущение второстепенности едва ли не наиболее болезненно проявляется именно здесь, в музее, где представители традиционной концепции «стесняются» роскошных залов бывшего дворца Николая Терещенко, стремясь отделить их от «страдальческой жизни поэта», тогда как украинский гений должен достойно «ходить по ним, заложив руки за спину».

Новаторский подход преследует цель именно содержательного раскрытия многогранности художника посредством уникального музейного предмета, и особенно через его живописное наследие. Мы хорошо знаем поэзию Шевченко, «Кобзарь» есть почти в каждой семье, его поэтическое величие признают все. Аналогичное знание должно быть сформировано и в отношении художественного наследия Шевченко. Оно известно далеко не каждому, ведь десятилетиями зритель не имел к нему полноценного доступа. Эту ситуацию необходимо исправлять. На сегодняшний день это должны понимать все, ведь художник не только опережал свое время, но и перебрасывал мостик в следующие века. При этом нельзя противопоставлять два вида его искусства; они не оппонируют, но и не дополняют друг друга. Они по-своему объясняют определенные стороны жизни человека в этом мире. Возможно, за формальными подходами кто-то не видит принципиальных отличий, которыми нельзя пренебрегать.

Специфика сохранения акварельных и карандашных произведений Шевченко (их можно экспонировать не более месяца в году), естественно, ограничивает широкий зрительский доступ к ним. Последняя масштабная выставка его оригинальных произведений была открыта по случаю 175-летнего юбилея и ошеломила киевлян мощью неизведанного художественного мира, охватывавшего, вовлекавшего в себя с не меньшей силой, нежели поэзия. Для многих это стало откровением и открытием, опорой в национальных чувствах. А попытка показать несколько произведений художника за рубежом в последний раз была осуществлена в 1968 году в Праге. В течение апреля—мая 2002 года состоялись две уникальные выставки оригинальных произведений Тараса Шевченко из коллекции музея. Одна из них — «Тарас Шевченко-пейзажист» — в этом же музее в Киеве. Вторая — «Тарас Шевченко-художник» из 50 произведений — была устроена в Национальном художественном музее в Минске по случаю провозглашения Беларусью 2002 года годом украинского Кобзаря. В 2003-м, также впервые за историю существования, картина «Катерина» экспонировалась во Львове. Несмотря на сенсационность и уникальность, эти выставки не имели надлежащего резонанса.

Зато они отчетливо показали ряд проблем, на которые не могут закрывать глаза искусствоведы, музейщики, чиновники от культуры, все, кто причастен к художественно-образовательному воспитательному процессу. Тут и недостаточное финансовое обеспечение, проблемы менеджмента, отсутствие соответствующих комплексных образовательно-воспитательных программ, плохо развитое чувство собственного национального достоинства и патриотизма, слабый интерес к собственной культуре. Тут и ненадлежащий уровень дискурса в отечественном шевченковедении с более широким привлечением современного исследовательского инструментария, школ, методик, различных мировоззренческих подходов к изучению художественных явлений. К сожалению, мощному отечественному литературоведческому шевченковедению не вполне соответствует его искусствоведческое крыло. Мы по-прежнему не знаем художественного наследия Шевченко, пытаемся приспособить его к своему пониманию, обозначенному преимущественно своим заангажированным восприятием его фигуры и укоренившимися штампами. Мы должны признать, что художественное наследие Тараса Шевченко остается сегодня элитарным в художественном пространстве нашего общественного потребления.

Крупнейший поэт Украины Тарас Шевченко менее известен широкой общественности как художник европейского значения и мощного национального потенциала. В XIX веке современники признали его лучшим офортистом в России. Следующий XX век не стал, как прогнозировал один из лучших исследователей его живописи Дмитрий Антонович, открытием для широкой аудитории Шевченко-рисовальщика. Это был век культпросветовского подхода к гению, а его наследие художника в большинстве своем заменено копиями и репродукциями различной художественной ценности.

Его многочисленные акварели, сепии, карандашные рисунки лишь изредка и в довольно ограниченном количестве вынимались из фондовых хранилищ музеев. Святая обязанность — сохранить бесценные произведения для потомков — одновременно лишает целые поколения возможности увидеть их в оригинале. Постепенно, в течение десятилетий создавалось догматическое канонизированное повествование о живописи Шевченко, регламентированно иллюстрировавшее жизнь великого человека и гениального поэта. Кроме того, советская идеология сформировала своего певца «семьи вольной...», живопись которого тоже должна вмещаться в строго обозначенные политизированные рамки.

Сейчас почти все живописные работы художника находятся в Национальном музее Тараса Шевченко. Это дает возможность надлежащим образом заботиться о сохранении, глубоко и разносторонне их изучать и пропагандировать. Но современные широкие возможности тиражирования и репродуцирования живописи Шевченко не только популяризируют его, но и часто отдаляют от оригинала, упрощают и нивелируют этот неповторимый художественный мир. Поэтому сегодня музею крайне необходимо сохранить свою уникальность и неповторимость как первоисточника оригинальных экспонатов.

Сегодня мало будет лишь рассказать в музее о жизни и творчестве Т.Шевченко, подменяя монографические исследования, хронологически иллюстрируя копиями его рисунков, забывая, что они несут в себе еще и самостоятельный художественный мир, свою эстетичную привлекательность. Для нас, украинцев, творчество Шевченко было и является тем камертоном национальной глубины и художественной правды, который формирует духовный мир нации, ее самобытную культуру, гордость и самодостаточность каждой личности.

За 55 лет своей работы музей, собственно говоря, лишь дважды радикально менял экспозицию. До 1989 года она строилась на художественных произведениях советских и дореволюционных художников, различным образом интерпретировавших жизнь и творчество Т.Шевченко. Последние 15 лет экспозиция носила менее пропагандистский характер и была создана лишь на экспонатах XIX века талантливыми художниками А.Гайдамакой и В.Солодовым. И все же оригинальные рисунки Т.Шевченко экспонировались лишь несколько недель после ее открытия.

Новаторский подход в построении экспозиции Национального музея Тараса Шевченко, собственно, начался с поиска путей для показа оригинальных произведений художника. Нам импонирует предложение Президента Украины В.Ющенко вынуть из запасников музея произведения, которые десятилетиями не видят люди. Вот на этом-то и построена новаторская концепция.

В музее, наряду с традиционным хронологически-тематическим повествованием о жизни и творчестве Кобзаря, предлагается открыть два отдельных зала оригинальных произведений Т.Шевченко — живописи и графики, где последняя будет ежемесячно меняться в соответствии с условиями хранения. Эти два зала едва ли не впервые дадут возможность увидеть оригиналы Т.Шевченко не только как иллюстрации, комментарии, дополнения к экспозиционному рассказу о его жизни и творчестве, но и как самостоятельные художественные произведения. Зритель без посредников, без комментирующего поля сможет ознакомиться с различными техниками художника, с его художественными поисками и достижениями. Одновременно, учитывая мировой музейный опыт, предлагается создать зал картины «Катерина», занимающей особое место в украинском изобразительном искусстве. Современный зритель имеет право на собственное впечатление о Шевченко-художнике, о его новаторстве и европейском уровне.

Сегодня также не менее сложно найти, а точнее — воспитать реципиента, способного воспринять художественные шедевры. Ведь современные процессы функционирования массового искусства подтверждают известную формулу: «Искусство дает каждому столько, сколько человек способен от него взять». Не секрет, что искусство способно переориентировать общественную психологию, сознание и часто превышает уровень культуры общества. Классическая идея о благотворном влиянии на художественное творчество «продуктивного напряжения», существующее между социальными институтами и искусством в связке художественное произведение — реципиент, часто теряет свою производительность и может выступать непреодолимым барьером в восприятии как сотворчестве.

Система нашего государственного художественно-эстетического образования невыгодно отличается от системы в других европейских странах, где предметы по истории и теории искусства преподаются на протяжении всего периода обучения. Несколько уроков рисования и пения в младших классах преимущественно составляют художественное образование наших детей. А дальше — как повезет. Не секрет, что из всех видов искусства в нашей школе более или менее полно преподается лишь литература. Впрочем, изучается не само произведение, а учебник по литературе. Уместно вспомнить печальную шутку молодых писателей 60—70-х годов XX века: «Хочешь, чтобы тебя никогда не читал народ, — постарайся, чтобы твои произведения ввели в школьную программу». В основном знание Шевченко ограничивается школьной программой и «ламинируется» политизированными лозунгами общества вроде ленинского плана монументальной пропаганды.

Музей — исторически обусловленный социальный институт, родившийся в эпоху Романтизма, — получил статус «храма» во второй половине XIX в. и с этим статусом пришел в XX в. с задачей становления определенной социальной идеи (имперской, национальной, этнической). По нашему мнению, сейчас социальным заказом может выступать именно требование — через оригинальную поэтическую строку или живописное произведение, воспринятые каждым в отдельности, познать творчество Шевченко. Ведь оно, это творчество, обращено к каждому конкретному человеку и формировать душу, национальный дух может лишь каждой отдельной личности, а не общества.

Сегодня все чаще звучат прогнозы, что музей как социальный институт отомрет в XXI в. В последнее десятилетие прошлого века стали более отчетливыми две противоположные точки зрения на музей и его дело: «модернисты» и «консерваторы». «Консерваторы» научили зрителя своему языку, лексикону витрины, эстетике шнурка, табличек «не трогать руками». Научили благоговению перед высоким, духовным. «Модернисты» научили музей и музейщиков разговаривать с простыми людьми простым языком о простых человеческих вещах, «толкнули» культуру в массы.

И первые, и вторые переживают мировоззренческий и эвристический кризис идеи музейности как в практике, так и в теории. Музей вынужден эксплуатировать предшествующие наработки, говорить о некой «пробуксовке» академической науки, кризисе с кадрами, с коллекционированием.

Но музей как социальный институт себя еще не исчерпал. Тем более Национальный музей Тараса Шевченко — где сконцентрированы искусство и дух украинского гения, ожидающие нашего адекватного восприятия. Феноменологическое измерение постижения, усвоения и сохранения наследия Шевченко не может быть реализовано иначе, нежели посредством вечного процесса углубления в его художественный мир и постижения его в соавторстве с эпохой и общекультурным развитием человечества.