ЗАКОЛДОВАННЫЙ КРУГ АРТ-МЕНЕДЖМЕНТА

В истории мирового искусства кризис — явление достаточно обычное. Каждая эпоха находит свой кризис, каждое поколение сетует на бездуховность и беспардонность новейших звезд. Каждое явление из истории искусства прочерчивает свою траекторию колебания маятника между светом и тенью, находит свое противостояние между одухотворенной гениальностью и рядовой посредственностью. Это действительно прекрасно, ведь, как сказала когда-то одна русская мыслительница, такое движение и является вечным двигателем художественной жизни.

Если признать аксиомой идею абсолютной самодостаточности или даже божественности художественного двигателя, то нужно остановиться на слове, ведь тема для раздумий будет уже исчерпана. Но если с присущим нашему столетию (или тысячелетию) скепсисом предположить, что в механизме этого художественного двигателя имеется пара-тройка не совсем божественных шестеренок, совсем человеческих таких винтиков или коленвалов? Тогда, очевидно, есть смысл разобраться, откуда они возникли, зачем нужны и почему в украинской художественной тележке они так упорно заедают.

То, что кризис начался очень давно, еще с тех пор, как единое и мощное государство прикрутило гайки частным инициативам и взяло культуру под свой неусыпный контроль, — очевидность. Тогда же и родилась каста людей, целью существования которых было держать публичные и частные проявления культурной жизни в рамках жестко установленных правил: подстригать интеллектуальные и творческие газоны, опускать божественное до уровня массовых потребностей. В Украине, как известно, подстригали особо яро собственными же руками, дабы ростки национального не доросли до самостоятельных стволов. Но если все-таки на минутку закрыть глаза на содержание и результаты такой деятельности, очевидным становится, что формально все наши хорошо известные, анекдотические и не очень культмассовые работники, администраторы, управленцы, директора и чиновники выполняли простую и очень нужную роль сближения культурного продукта (искусства, иначе говоря) и культурных потребностей людей. Ну, прямо как в книжке написано — основная цель деятельности культурного менеджера.

Следовательно, несмотря на распространенное убеждение, что «менеджмент» в культуре на нашей территории — явление совершенно новое, неведомое и неразвитое, мы имеем глубокие и давние традиции. В Украине издавна существуют люди, работающие в администрировании культурного поприща, и факультеты, готовящие этим людям смену. В этом, кажется, и заключается наша главная трагедия, ведь за призрачными и успокаивающими признаками внешнего сходства возникает глубокая сущностная (а в нашем случае — преимущественно идеологическая) пропасть.

Кем является администратор в культуре и зачем он там вообще нужен, этот агент земного и будничного в сфере духа? Теория и, к сожалению, чужеземная пока что практика свидетельствуют, что менеджмент составляет неотъемлемую часть того, что мы называем культурой. Сами по себе произведения искусства так и оставались бы шедеврами, похороненными в мастерских их авторов, а потенциальные зрители и слушатели так и жаждали бы что-то увидеть и почувствовать, тщетно. Вот и получается, что культура состоит и из шедевров одних великих людей, и усилий других, не менее талантливых лиц, способствующих распространению этих шедевров среди публики. Более того — менеджмент в культуре должен стимулировать интерес к искусству, развивать и просвещать публику, изобретать новые пути и формы реализации культурной продукции. Благодаря работе профессиональных менеджеров художник может спокойно работать и не забивать себе голову нехудожественными проблемами, а публика всегда знает, как, где и когда она может найти именно то, что ее интересует.

Вся эта happy story, которую можно прочесть в любом учебнике по арт-менеджменту, нас счастливо обошла. За десятки лет административного террора мы имеем то, что имеем, — устойчивое отвращение и неуважение и деятелей искусства, и более образованной части публики к менеджеру, воплощаемому чиновничеством, бюрократией и руководством. (Менее образованная свято убеждена, что «такое нарисовать» и обезьяна может.) А что же чиновничество?

До конца 80-х годов прошлого столетия цензурно-ограничительная машина административного аппарата культуры работала равномерно и вдохновенно, а когда вдруг система рухнула и отечественная культура начала, словно рыба воздух, хватать изменчивое слово «свобода», чиновничество предстало перед проблемой идеологического разоружения. В этот определяющий момент государственная политика в культуре оказалась идентичной всем другим поприщам общественно-политической жизни — экономной. Все остались при своих креслах, а поскольку работать без амуниции эти люди не привыкли, им мгновенно сварганили новую государственническую идеологию. А что делать? Других менеджеров ни у кого для нашей культуры не было.

В последние годы, как все уже, наверное, догадались, эти люди никуда не исчезли (разве что кто-то ушел на пенсию). Они не только продолжают свой героический труд, но и учат других, как это нужно делать. Сегодня ректор Киевской академии изобразительного искусства и архитектуры, где функционирует факультет теории искусства и менеджмента, считает отечественное образование в этой сфере лучшим в мире, а завкафедрой организации театрального дела в Киевском институте театрального искусства (первой в СССР, кстати) утверждает, что никакие изменения в учебных планах не нужны. В последнее время среди выпускников этих кафедр работать в указанной области остаются единицы, а успеха достигают менеджеры без специального образования. Парадокс?

Так что же происходит на поприще менеджмента культуры в нашей стране, где и профессионалы имеются, и образование самое лучшее, а результаты столь удручающи, что кризис стал нормой существования?

Для ответа на этот вопрос необходимо провести четкое размежевание между тремя общепринятыми категориями администраторов культуры:

(1) состоящие на государственной службе (министерства, их отраслевые службы) и в управлениях культуры «на местах», их цель — обеспечить выполнение концепций развития культуры, законов и регуляций;

(2) работники научно-исследовательских институтов, которые должны исследовать и рекомендовать определенные модели оптимального развития инфраструктуры культуры, культурной политики и механизмов ее реализации;

(3) практики, те, кого, собственно, и называют «арт-менеджерами» — профессионалы, которые должны создавать условия и для плодотворной работы художников, и для адекватного восприятия их публикой.

Наиболее развитой в Украине категорией по вышеупомянутым причинам является, бесспорно, чиновничество различных видов и типов. Чрезвычайно печально констатировать, что чиновниками по сути и по назначению всегда были и те, кто практически выполнял функции менеджера-практика. На сегодняшний день наибольшей функциональной проблемой первой категории управленцев является катастрофическое отсутствие элементарных менеджерских навыков и принципиальное непонимание своей роли.

Например, чиновники Министерства культуры и искусств не знают иностранных языков, не имеют представлений о базовых элементах планирования своей деятельности, а бывший вице-премьер по гуманитарным вопросам в публичном выступлении на международной конференции искренне путает понятия «культурная политика» и «политическая культура» (или, может, это такой политический ход?). Нужно ли к тому добавлять, что подавляющее большинство этих людей имеют за плечами незаурядный опыт советского управления (да, да, именно «управления») культурой по самым лучшим партийным образцам?

Ситуация с исследовательскими институтами в государстве вообще непонятная, если не сказать — странная. При Министерстве культуры существует Украинский центр культурных исследований — опять-таки словно по учебнику созданное учреждение. Более того, подразделением УЦКИ является Институт культурной политики — явление, которым похвалиться могут немногие страны-соседи. И что? На протяжении уже семи (sic!) лет уцкисты разрабатывают, переписывают, обговаривают и обновляют проект закона Украины о культуре. Все это время государство живет без базового закона в культуре (ведь действующее законодательство трудно назвать удовлетворительным), без хотя бы как-нибудь очерченных пунктиров культурной политики, с наследованной от Советской Украины инфраструктурой учреждений культуры, проедающих и без того мизерный бюджет. Других, негосударственных, элементов второй категории мы, к сожалению, не имеем.

Тем не менее все вышесказанное скорее относится к сферам возвышенным, куда простому грешному художнику-гражданину доступ закрыт. Да зачем они ему — теория, слова, сентенции. Ведь самые интересные приключения происходят ныне на уровне практики, просто вокруг нас. Кто они, эти люди, в последние годы собственными руками заделывающие трещины в стенах и фундаменте театра под названием «украинская культура», продающие туда билеты и ведущие поиск денег на зарплату актерам?

Здесь нужно прочертить две основные тенденции, которые в значительной степени определяют характер современной украинской арт-сцены: художественные проекты (то есть публичные манифестации культурной жизни), сделанные «для себя» и, как говорит наш мудрый народ, «для сержанта». Третьего, преимущественно, не дано. Для людей постсоветских ничего странного в таких подходах нет, ведь на протяжении десятков лет только таким образом и происходило все в бывшем нашем государстве — преимущественно «для кого-то», для отчета, для «галочки». Только изредка находились энтузиасты, силой личной преданности делу пытавшиеся довести ее до надлежащего, а не формального результата.

Таких менеджеров сегодня стало заметно больше, ведь появилась слабая надежда, что сделанное может иметь успех и место под солнцем. И проектов, разработанных этими менеджерами, действительно довольно много. Вот только мало кто о них знает. Почему? Именно потому, что делаются они «для себя», с любовью, тщанием, несмотря на препоны чиновничества и хроническое отсутствие денег, а заодно и несмотря на потенциального зрителя, ведь результатом является уже сам факт того, что событие происходит. Кто из неспециалистов знает об уникальном органном фестивале, ежегодно проходящем в Сумах? А о львовском международном симпозиуме по гутному стеклу? А о фестивале новой музыки в Одессе?

Преимущественно администрированием подобных вещей занимаются сами деятели искусства, которые, как выразился один такой директор фестиваля, «не имеют времени ждать, пока придут профессиональные менеджеры». Как безработные инженеры ушли в «бизнес», так и композиторы с художниками подались в менеджмент, в лучшем случае, не забрасывая своего призвания. И преимущественно их подход к делу является взглядом художника, которому трудно (да и нужно ли?) становиться на место потенциальной публики.

А где же профессионалы, выпускники соответствующих кафедр Университета культуры, Театрального института и других? В сотнях, в основном провинциальных, театров и музеев, в управлениях культуры, в министерствах наконец. Несмотря на заявления работников сферы образования, об их подвигах трудно даже как-то узнать. Хотя проведение восьми невыразительных, истощающих театр, премьер в год, сдача в аренду соответствующих (точнее, не соответствующих) помещений независимо от сезона, гастроли проходных российских антреприз — это тоже менеджмент. Вопрос лишь в том — менеджмент чего?

Существуют ли какие-то альтернативные возможности? Теоретически да. В прошлом году первые попытки семинаров по арт-менеджменту предприняли две киевские энтузиастки при поддержке Международного фонда «Відродження». Несколько сессий интенсивных занятий с выдающимися европейскими и американскими педагогами были проведены для... примерно 40 довольно опытных профессионалов, пожелавших подвести теоретическую базу под свои часто интуитивные действия. Будет ли продолжение?

В Европе существует несколько десятков известных школ, готовящих менеджеров по культуре или предлагающих соответствующие летние курсы сроком на несколько недель. Некоторые из них и стипендии выплачивают. Нужно только владеть языком и знать о существовании этих школ. Прошедших это испытание будет ждать следующее, более сложное. Практически все эти курсы используют опыт западных стран, который для нашей части света неприемлем без предварительной адаптации. Сколько найдется энтузиастов, способных на собственной спине принести, адаптировать и продвигать западный опыт?

Как это часто бывает в отечественной культуре, вопросов намного больше, чем ответов, и со временем их становится еще больше. Самый главный — где находится вожделенная тропинка из желтого кирпича, уводящая из состояния перманентного кризиса, пренебрежения и непонимания? Ведь, между прочим, никуда не исчезло и то, годами выпестованное, пренебрежительное отношение к «посреднику» со стороны и самих художников, и публики. В этой ситуации, как правило, аргументом выступает недопустимость рыночной экономики в искусстве. И на Западе это составляет немалую проблему. А у нас, из-за отсутствия рынка, проблемой является пропасть между искусством и его вероятными ценителями. Конечно, речь идет не о массовом, коммерческом искусстве, созданном по конкретному заказу, ведь, будучи коммерческим по своей природе, оно имеет намного больше путей выхода из кризиса. А вот как быть искусству некоммерческому, как, не потеряв своей свободы и оригинальности, обрести заинтересованную аудиторию? Вот видите, снова вопрос.