ВОЗВРАЩЕНИЕ БОРИСА ГМЫРИ

Серия компакт-дисков «Из сокровищницы мирового исполнительского искусства» пополнилась тремя новыми — с записями выдающегося украинского певца — баса-кантанте Бориса Гмыри. Фонотека его записей — народных песен, романсов, классического оперного репертуара — огромна. Тем не менее компакт-диски издаются впервые. Этому событию содействовал фонд Бориса Гмыри (председатель — Анна Принц) при поддержке фонда «Украина-инкогнита» (президент — председатель Украинской народной партии «Собор», народный депутат Украины Анатолий Матвиенко).

Программа одного компакт-диска включает арии из классических опер, второго — произведения на слова Тараса Шевченко (это — первый компакт-диск в Украине с шевченковским репертуаром). Третий посвящен украинским и российским романсам. Последний издан как дополнение к будущей монографии Анны Принц и Марианны Копицы «Гмыря и Шостакович», которая увидит свет в ближайшие три месяца. Эта книга — результат фундаментального исследования творческих и личных отношений между Гмырей и Шостаковичем. Всесторонне проанализирован процесс сотрудничества певца и композитора над вокальным циклом «Пятидневка», открывающий названный компакт-диск. Раскрыта также настоящая причина отказа Гмыри петь в Тринадцатой симфонии Дмитрия Шостаковича. С тех пор как Шостакович услышал Гмырю, у композитора появился ряд произведений, написанных для его голоса. В одном из многочисленных писем к Гмыре Дмитрий Шостакович писал: «Я еще не создал музыку, достойную вашего удивительного таланта». На протяжении 1950-х годов композитор создает цикл романсов для баса, далее — партию баса в Тринадцатой симфонии, романсы на слова А.Пушкина, лично адресованные Гмыре.

Запись «Пятидневки» — вокального цикла из пяти романсов — производился в присутствии Шостаковича. В своих воспоминаниях аккомпаниатор Гмыри Лев Острин пишет: «Во время записи Д.Д.Шостакович сидел около меня, за роялем и перелистывал ноты. В наиболее напряженном эпизоде в песне «День обид» во время звучания слов: «...Шепчутся, шепчутся: эта любовь не протянет и месяца...» вдруг слышим: «а...а...а...» Оглянулись, а это Дмитрий Дмитриевич не выдержал и расплакался: «Я... я не знаю, что со мной произошло». Как он потом объяснял — в восторге от пения Гмыри, вызвавшего такой наплыв чувств, и от непостижимости, что такую гениальную музыку написал».

Премьера концертного исполнения цикла состоялась 16 мая 1956 года в Колонном зале им. Николая Лысенко Киевской филармонии в присутствии Д.Шостаковича. Концерт имел большой успех, его снимали для телевидения, транслировали по радио.

В упомянутом премьерном концерте в Киеве цикл Шостаковича открывает концертную программу. Вместе с циклом романсов в первое отделение вошли произведения композиторов-современников (Свиридова, Шишова), второе отделение полностью состоит из российской классики (Чайковский, Рубинштейн, Даргомыжский, Рахманинов, Мусоргский), а вскорости певец включает и произведения украинских композиторов (Косенко, Майбороды) и народные песни. В предлагаемом компакт-диске представлена именно та программа, в которую вошли и произведения украинской классики.

Неудивительно, что Дмитрий Шостакович восхищался голосом Бориса Гмыри, ведь он уникален. Об этом свидетельствует то, что в репертуаре певца присутствуют как басовые партии, баритоновые, так и... теноровые (всего 77 партий). В «Тарасе Бульбе» Н.Лысенко, например, Гмыря пел и партию Тараса (бас) и партию Андрея (тенор). Это беспокоило певца, о чем он писал в письмах: такой «размах» голосового амплуа может привести к потере голоса. Беспокойство было справедливым, ведь связки — это две тоненькие мышцы, которые при неправильной нагрузке на них мгновенно выходят из строя. Горький пример — искусство Марии Каллас, голос которой отличался подобной универсальностью: он включал в себя все типы женских сопрано. Каллас исполняла партии от Изольды до Нормы, от Травиаты до Кармен, из-за чего слишком рано потеряла блеск и легкость верхнего регистра, в ее голосе (особенно на верхах) появилось дрожание — связки плохо подчинялись. Гмыря же сумел сохранить свой голос, вовремя возвратившись к исполнению партий баса-кантанте и оставив опасные эксперименты.

Кроме официального тенорского репертуара в театре, случались и «тенорские» курьезы. На одном из концертов Лев Острин забыл перетранспорировать вступление к романсу и начал играть в оригинальной тенорской тональности. Чуть не потерял сознание, когда понял, что натворил, но было поздно: Гмыря уже начал петь. Л.Острин восхищенно вспоминал этот случай: «Сижу, играю и не верю собственным ушам: бас Гмыря поет тенором! Когда же мы зашли за кулисы сцены, он только улыбнулся: «Ты что, решил, что я переквалифицировался?»

Эти факты свидетельствуют о чрезвычайной гибкости и пластичности, податливости голоса Бориса Гмыри. Ни единый звук не поется напряженно, совершенно не чувствуется, что Гмыре сложно, что он «приспосабливается» к удобной позиции. Предельные ноты басового диапазона в исполнении певца остаются теплыми, нежными, чуткими. Собственно, здесь можно говорить не только об исключительных природных данных, но и о психологии личности, о характере Гмыри: вежливый, предупредительный, внимательный и чрезвычайно чуткий и нежный. Об этом свидетельствуют и его дневники, особенно его письма к жене — Вере Августовне Гмыре. Какими только ласковыми словами не называет он ее: «моя радость», «счастье мое», «Верушенька моя ненаглядная», «солнышко мое теплее», «любимая моя», «моя голубочка», «веточка моя яблоневая», «малышка моя дорогая», «ребеночек», «радость моя звездная»... В самом деле, если человек способен так любить, он способен создавать Великое искусство, наполняя его светом, которого так мало «у цьому світі злому і холодному, де щастя зіткане з прощань».

Эта нежность особенно ощущается в характере исполнения Гмырей камерных произведений: песен, романсов. Причем соединяется она с типично украинской чертой — эпичностью мышления. Так, с одной стороны, в своем искусстве Гмыря — философ, логически выстраивающий музыкальную фразу, знает наизусть не только вокальные партии, но и фортепьянное сопровождение (после концерта все ошибки аккомпаниатора будут подмечены). С другой стороны, в голосе Гмыри — бесконечный свет, близок к появляющемуся в эпическом рассказе, о каких бы трагических событиях ни говорилось. Даже гневные поэзии Шевченко Борис Гмыря интонирует с оттенком лирико-эпического. «Учітеся, брати мої» на музыку Николая Лысенко в интерпретации Гмыри — не является уроком или нравоучением. Это просьба, ключ к которой певец находит в словосочетании «молю вас, благаю», и исполняет его с плачем.

Гмыря родился в бедной семье. В 11 лет вместо того, чтобы учиться, вынужден был пойти на работу по найму, чтобы помочь семье. Работал курьером в суде, матросом, кочегаром, грузчиком. В 1933 году умер отец, а мать удивительным образом он спас. Такая нелегкая дорога была школой для истинного понимания украинских песен, в частности песен на стихи Кобзаря.

Типологически можно провести и параллели между творческими судьбами Николая Лысенко и Бориса Гмыри. Ведь, исполняя романсы Лысенко на слова Шевченко, певец словно продлил трудный путь композитора, много сделавшего для увековечения памяти Тараса Шевченко. Лысенко устраивал шевченковские концерты, участвовал в проекте по сооружению памятника Шевченко. Существует версия, что и в акции перевоза тела Кобзаря в Канев также не обошлось без Лысенко. За нотную тетрадь «К 50-й годовщине смерти Шевченко» комитет по делам печати постановил: «Наложить арест на указанное произведение с уничтожением его издания».

Борис Гмыря, в свою очередь, отважился сделать сольный концерт «Шевченкиана» (он и на сегодняшний день единственный певец в Украине, у которого есть сольный концерт из произведений на слова Шевченко) — и это в то время, когда по стране катилась лавина арестов. А Гмыря пел романсы, в которых звучало шевченковское: «І чужому научайтесь, й свого не цурайтесь, бо хто матір забуває, того Бог карає». Мечтал Гмыря вместе с большим пророком, чтоб Украина «благословила дітей своїх твердими руками і діточок поцілувала вольними устами», а еще чтоб «ожила добра слава України». Биографическими строками были для Гмыри и такие: «Молися, сину, за Вкраїну — його замучили колись».

Известный русский дирижер Давид Бухин (Санкт-Петербург) в письме, датированном 12 декабря 1998 года, подчеркнул: «...Вечно будет возникать мысль о том, что если бы прожил свою яркую жизнь Борис Гмыря в каком-то независимом европейском, даже маленьком государстве, он еще при жизни стал бы святым. И была бы эта жизнь намного дольше и счастливее. Правда, возникает вопрос: пелось бы так этому редчайшему певцу? Ведь партитурой для него стала трагическая и щемящая история украинцев, мирового народа, породившего его на страдание и память о себе... Гмыря — это бездна, гигант. Он послан Украине как национальная идея...»

Мудрый певец, мудрая личность, рассчитывающая в своем исполнении на умных, чутких людей, к которым обращается, доверяет их культуре. Ведь только веря людям, можно их просить, а не поучать, высказываясь догмами и аксиомами.

В репертуаре третьего компакт-диска из оперных арий в исполнении Бориса Гмыри можно услышать отрывки из опер К.Данькевича, М.Глинки, М.Мусоргского, Н.Римского-Корсакова, Г.Майбороди, Дж.Верди, Р.Вагнера, Н.Лысенко. Самой любимой партией Гмыри была партия Тараса Бульбы (ария и монолог записаны на диске). Казалось бы, хрестоматийный выбор, но какое нехрестоматийное трактование образа! Борис Гмыря показал редчайшее умение увидеть в давно знакомом образе новые живые черты, раскрыть то, что было скрыто в нотах или скрыто самими исполнителями. Певец писал в незаконченной статье, обращая внимание на сцену прощания матери с сыновьями, которых Тарас Бульба приводит в Сечь: «Мать, благословляя сыновей, теряет сознание... Тарас с презрением смотрит на нее, беззаботно и грубо выкрикивает «придет в себя» и выходит, весело стуча каблуками. В чрезвычайно трагической сцене, так сильно отображенной в музыке Лысенко, вдруг в зале слышен смех. Почему-то считалось, что это и является «успехом»! Это будто бы и есть истинный Тарас. И разве это наш народ? Это клевета на наш народ, да и на Тараса также... В результате исследования этого эпизода мне удалось обнаружить в старом лысенковском клавире «пианиссимо» над словом «придет в себя», из чего следует, что Лысенко трактовал эту сцену и слово как желание Тараса побыстрее уехать, чтобы не переживать еще раз душераздирающую картину прощания».

Борис Гмыря ушел из жизни 32 года назад. Эти три первых компакт-диска являются началом возвращения Гмыри к ценителям настоящего пения. Ведь записи его исполнения (большинство сохранено в архиве) являются раритетными и разыскиваются специалистами многих стран мира. Еще в 1962 году имя Бориса Гмыри было внесено в Международную энциклопедию «Who is Who?», в 1992 — включено в список имен 100 самых известных украинцев за тысячелетнюю историю Украины.

Фонды Бориса Гмыри и «Украины-инкогнита» планируют в самое ближайшее время издать еще два компакт-диска с пением Бориса Гмыри. Так что, как уверяет Анна Принц, это только начало.