Воля к любви

Читая труды о.Александра Глаголева, о.Михаила Едлинского, мы сталкиваемся с целым поколением священнослужителей (и не только священнослужителей — но и шире, интеллигенции), которое составляет саму плоть истории. Падение одного режима и установление другого — абстракция. Разрушение храмовых сооружений — досадная потеря. Судьбы людей, носителей идей, выразителей духа — вот тот нерв истории, который заставляет нас не только интересоваться, но и чувствовать ее как свою. Как часть своей души. Живую, а не застывшую и изрядно заезженную в качестве «символа духовности нашего народа» куполами, крестами и прочими неживыми предметами. Воплощенную в слове — Слове, обращенном к людям. Ведь не купола будят любовь и наставляют на путь. Не церковное благолепие делает человека христианином, а только умение пастыря подобрать нужное слово, нужную интонацию, которыми он достучится до каждого сердца.

Об этом поколении священников можно сказать, что они разделили судьбу своей церкви — до последнего оставались на своем посту и погибли, не поступившись верой. Их гибель совпала с гибелью церкви, которая по сей день не может залечить раны, нанесенные ей тогда. Да, это поколение успело протянуть ниточку в будущее, завещав своим сыновьям такое же беззаветное служение во имя Христа. Но сколько еще понадобится времени и главное — воли, чтобы эти отдельные ниточки разрослись и сплелись в прочную ткань? Пример этих превосходно образованных пастырей, трудившихся на самом ответственном, то есть «низовом» участке — на приходах, в тесном общении с обычными людьми, их нуждами, бедами, заблуждениями, незнанием, безусловно, почитаем. Но почитаем как картина, оправленная в драгоценную раму. Оставим в стороне высших православных иерархов, которые во все времена были чрезмерно увлечены политикой. Но почему так истончилась традиция киевского приходского священства? Что это, веянье времени, призывающего молодых и разумных делать карьеру, а не «хоронить себя на приходе»? А если уж так получилось, что «похоронил», то, по крайней мере, надо в первую очередь «поддерживать штаны», уделяя таинства за малую мзду и борясь с «конкурирующими фирмами» — ведь «если ты умный, то почему бедный?». Конечно, это не касается всех и каждого священника — иначе эта церковь вряд ли еще была бы жива. Но тенденция, к сожалению, такова: нежелание или просто неумение проповедовать — эта знаменательная черта современного отечественного православия.

Читая труд о. Михаила Едлинского «Чудотворные иконы», вышедший в книге «Любящее Господа сердце» (издательство «Дух и литера»), понимаешь, что это не беда православия. Что это беда только нашего времени, а значит, может быть, все еще будет исправлено. Эта книга обладает всеми лучшими качествами православной литературы для широкого круга читателей — написанная хорошим языком, без нарочитости, назидательности и излишнего умствования. Это не «жития святых» в полном и возвышенном смысле — это истории из жизни, миниатюры, изложенные живо и экспрессивно, не отягощенные биографическими и историческими подробностями, что как бы приближает их к читателю. В то же время они насквозь пропитаны православным, пожалуй даже народно-православным духом. Может, потому, что в большинстве из них акцент делается на страдальчестве и подвиге. И еще — на чуде.

И еще одно позволяет говорить не просто даже о «народно-православном» духе, а о специфическом «киевском». Есть в этой работе какая-то глухая, скрытая полемика с язычеством, с поверьем, которым насквозь пропитаны киевские холмы. За «святыми, исцеляющими от зубной боли» или «теми, которым народ молится о родовспоможении» или «о защите от пожара» нет-нет да и проглянет «выкатывание яйцом» или вывешивание оберега. Задача, которую ставит перед собой автор-священник, становится предельно ясной: убедить «суеверного христианина» в том, что христианской веры и молитвы вполне достаточно для того, чтобы защититься от напастей, что она может эффективно противостоять стихиям и болезням. Что христианские святые — абсолютно реальная и здоровая альтернатива языческому пантеону, а искренняя молитва сильнее любой знахарской магии. По воспоминаниям, о.Михаил сам обладал даром исцеления молитвой. Но сам он не считал это «даром исцеления» — он называл это «даром любви», делая акцент на первичности и силе этого чувства, единственного, что может проложить прямой путь божественному вмешательству в жизнь страждущего. Возможно, «прикладная» ипостась житий святых, явленная в «Чудотворных иконах», кого-то покоробит. Но в эффективности подобного подхода усомниться трудно. А в том, что подобная работа с современным «интуитивным христианином» совершенно необходима, — и подавно. Поинтересуйтесь на досуге, сколько народу, называющего себя «православными» или просто «христианами», верит в сглаз, экстрасенсов и прочих «народных целителей». Думаю, сейчас клиентуры у бабок не меньше, чем было в те времена, когда о.Михаил писал свои «Чудотворные иконы». Научно-технический прогресс купно с материалистической идеологией, вопреки ожиданиям, не избавил людей от суеверий. Да и не мог, в общем-то. Ведь альтернатива религиозной вере — только другая религиозная вера.

Вторая часть книги представляет проповеди сына о.Михаила — о.Георгия Едлинского. Они столь же просто и ясно изложены, потому что так же, как труд о.Михаила, направлены обычным людям. Но в них меньше пояснения или просветительства, а больше эмоционального стимула. Ведь основной предмет наставлений о.Георгия — любовь.

Оставляет желать лучшего работа редактора книги. Учитывая то, что основной текст — «Чудотворные иконы» и «Проповеди» направлены как на широкий круг читателей, так и на особ, посвященных в церковную историю двадцатого века, хотелось бы получить уточнение приведенных фактов в сносках. Сноски же посвящены в основном уточнениям семейных и служебных отношений людей, упоминаемых в третьей части книги. В то время как факты, приведенные в первой части, остаются без пояснений. Например, на момент написания «Чудотворных икон» мощи св.великомученицы Варвары находились действительно в Михайловском Златоверхом. Следовало бы уточнить для современного читателя, которого, возможно, заинтересует эта реликвия, что теперь они находятся совсем не там. Также можно было бы уточнить для читателя судьбу того или иного храма, упоминаемого в книге и т.п.

Нарочитая неровность третей части — «Воспоминаний» — делает чтение сбивчивым. Хотелось бы большей избирательности в плане качества изложения и содержания текстов. Радует широкий жанровый и стилевой спектр — от документов до бытовых зарисовок. Но часть из них настолько бледны, невыразительны, отягощены частностями, что пропадает желание читать. Конечно, любые воспоминания ценны (хотя некоторые из них похожи друг на друга так, что вскоре начинают навевать скуку), но редактору в таком случае следовало проявить больше искусства в компоновке. Прекрасно, когда редактор и издательство в целом так трепетно относятся к героям своей книги и делают ее с мыслями о них. Но книга — она все-таки для читателя, стоило учесть его интересы. Тем более что труды отца и сына Едлинских созданы именно для того, чтобы быть прочитанными, услышанными и принятыми сердцем каждого, кому посчастливится с ними соприкоснуться.