Вне мифа. Дмитрий Стус: «При всех обстоятельствах отец придерживался принципов добра»

2008-й — год памяти Васыля Стуса, которому исполнилось бы семьдесят, но — трагические обстоятельства эпохи и судьбы... Впрочем, упоминать о трагедиях считают нужным, чтобы они не повторялись. Но помогает ли это? Не преследуют ли и дальше эти трагедии наше общество — в той или иной форме, но немного закамуфлированные? А мы замечаем их всегда немного спустя? Недавний день памяти жертв политических репрессий — воспоминание о трагическом прошлом. Не случится ли так, что вскоре мы поймем: сегодня — это также время трагического столкновения личности и слепого общества. Лишь смещены точки конфликта. И этот круговорот, кажется, бесконечен. О вечном и суетном – интервью с Дмитрием Стусом, сыном поэта.

«Я не судья, чтобы выносить приговоры»

— Это действительно онтологическая проблема. Власть бывает разная, но даже у Гете в Веймаре были проблемы. Проблема сосуществования яркой личности, художника и властей имелась и будет существовать всегда, ибо суть чиновника — серость, незаметность, а потому яркость раздражает. С другой стороны, в конкретных условиях советской власти все это усиливалось национальным давлением, слишком ранним осознанием того, что вынужден жить без своей культуры, традиций, мира отцов. Семья очень тяжело переживала вынужденный отъезд из Рахновки, малой родины, откуда родители Васыля Стуса были вынуждены в прямом смысле слова бежать.

Тем не менее — это индивидуальная разновидность глобального противостояния серого общества и яркой личности. Полагаю, сегодня эти проблемы стоят не менее остро, а в определенных ситуациях даже острее, чем это было в Советском Союзе. Другое дело, что осмыслят это чуть позже. В нашем слишком политизированном обществе мы не придаем этому надлежащего значения. А вообще я согласен с такой интерпретацией.

— Существует ли миф Стуса? Что вас больше всего раздражает в нем?

— Очевидно, что миф есть. Как есть миф Хмельницкого, шестидесятников, Лины Костенко, любой известной личности. Массовое сознание вообще так устроено, что имеет дело лишь с мифами, а не с реальными фигурами или фактами, которые являются и чрезмерно сложными, и неоднозначными. Я не судья, чтобы выносить приговоры, тем не менее «раздражает» — слишком сильно сказано. Просто мне кажется, что воспринимать Стуса через политическую деятельность — это закрыть для себя познание Стуса-поэта и Стуса-философа. Хотя политическая деятельность действительно была. Но само присутствие яркой фигуры Васыля Стуса в оппозиционных кругах создавало миф активного участия в политике. Мое видение его личности заключается в том, что при всех обстоятельствах он был человеком, последовательно придерживавшимся принципов добра, справедливости, верности друзьям и определенному кругу интересов. Но снова-таки, люди, которые следуют этим принципам в любой политической системе рано или поздно попадают в оппозицию к государству. Есть же известное утверждение, что настоящий интеллигент должен быть в оппозиции к государству. Кстати, его любил повторять Вячеслав Чорновил в начале своей политической карьеры. Хотя позднее не все было так однозначно.

— Было несколько спектаклей, посвященных Васылю Стусу. Один из них сопровождался дискуссией относительно обстоятельств ареста поэта и участия в этом нынешних депутатов Верховной Рады, известных литераторов. Речь идет о спектакле «Иду за край» в Театре русской драмы. Каково ваше впечатление от него?

— Я — один из консультантов этого спектакля. Это первая попытка интерпретировать фигуру Васыля Стуса на театральной сцене. Политики там никакой. Противостояние Стуса, серых людей системы и карьеристов — сколько угодно. Определенные же политические моменты — это отголосок давних конфликтных ситуаций между разными культурными элитами. Сам по себе спектакль является значительным шагом вперед в постижении фигуры Стуса украинским театром. Хотя любая интерпретация не может быть однозначной. Что-то и мне показалось в этом спектакле неприемлемым. Но я видел, что актеры и режиссер работали честно. А относительно точного вывода (насколько они были точными, насколько ошиблись) — это не так и важно. Ведь это их творческое видение, их интерпретация. Кто сможет — пусть сделает лучше и пойдет дальше.

«В изучении литературы мы продолжаем советскую систему»

— Судя из интервью минувших лет, вы выступали категорически против внесения творчества Васыля Стуса в школьную программу по литературе. Изменилась ли ваша позиция?

— Сегодня она даже более резкая, чем раньше. Творчество Стуса требует адаптации для школы. А уровень адаптации, предложенный в школьных учебниках... Какое бы слово подобрать... — просто смешной и не имеет ничего общего с профессионализмом. Текст писали люди, которые знают исключительно миф Стуса, и им нужно показать Стуса лишь как борца против советской власти. Сквозь эту призму они и предлагают читать все его произведения, не опираясь на обстоятельства биографии, на жизненные коллизии. А у Стуса любой текст — это осколки реальности, их переосмысление. Например, стихотворение «Як добре те, що смерті не боюсь я...» написано после клинической смерти. Это ощущения человека, переступившего порог, который действительно увидел смерть. Как по мне, это далеко не самое сильное стихотворение, оно слишком публицистическое, слишком прямолинейное. Что и привлекает дешевых интерпретаторов. И как все это подавать и объяснять детям в школе, которые имеют абстрактное представление о смерти? Считаю, мы продолжаем советскую систему — изучаем украинскую литературу так, чтобы потом как можно дольше не возникало желания к ней возвращаться.

— Если не учитывать какие-то материальные обстоятельства, какие бы мероприятия по оказанию почестей памяти отца вам хотелось бы проводить?

— Культура как система не может зацикливаться на одной персоне. Поэтому нет смысла говорить о Стусе или даже Шевченко отдельно от общей культурной ситуации. Нужно перестать хотя бы на государственном уровне мыслить и говорить об отдельных мероприятиях, время начинать говорить о внедрении культурных технологий. Может власть содержать четыре-пять музеев надлежащего уровня? Значит, она должна их содержать. Должны работать люди, должны выделяться средства...

Я бы хотел, чтобы на деньги из моих налогов финансировались не элитные культурные учреждения, а районные библиотеки и музыкальные школы. Ведь мы теряем сегодня села и маленькие города, жители которых кроме телевизора и продуктов массовой культуры не имеют ничего. Они лишены возможности потреблять высокую культуру.

Необходимо восстановить сеть книготорговых организаций, которую государство уничтожало пятнадцать лет. Без поддержки на государственном уровне мы не преодолеем экспансии российской книги в Украину. Причем не лучшей книги, а именно попсовой. В России работают технологии, после чего россияне едут в «Мерседесе», а мы все еще на телеге, от которой время от времени отваливаются колеса. А когда будет работать система, проблема с книгами решится сама собой.

Я убежден, что государство должно финансировать издания всей украинской классики с хорошими комментариями, возрождать институт критики, которого сегодня нет. Если есть возможность, то, очевидно, следует поддержать и литературные журналы, поскольку их постыдно мало и занимаются они преимущественно тем, что ищут средства. И когда хотя бы что-то будет сделано, тогда и будем иметь хорошую современную литературу, и хорошую книгу, и совсем другой уровень культуры, идеологии и политики. Между тем культура выживает прежде всего за счет энтузиастов… Я бы сказал — дураков (Васыль Стус однажды сказал, что «филологами становятся или неудачники, или дураки»). К ним я отношу и себя. И они все еще занимаются этим, хотя понимают: никому, кроме очень узкого круг таких же «глупых», как они, все это уже не нужно.

«В стране нет общей духовной атмосферы»

— Как вы воспринимаете нынешнюю политическую ситуацию в Украине?

— Если я скажу, что воспринимаю болезненно, это будет неправдой. К нынешней так называемой политике давно привык. А потому все воспринимаю как надлежащее и жду только ухудшения и еще большего разочарования людей. Мне кажется, это закономерно.

Досадно, что от этого страдает культурное пространство, которое постоянно приносят кому-то в жертву. Политическая безответственность давно стала единственной политической константой сегодня. Лозунг «Обещать, но не выполнять!» общий для всех украинских политических деятелей. Я даже не знаю, кому это не присуще.

Сказать же, что меня совсем не касается ситуация в сегодняшнем политикуме, также будет неправдой. Так как все это бьет и по мне. Не дает возможности делать журнал, заниматься тем, чем я хочу и могу.

Поэтому сегодня в политической сфере меня волнует одно: хочу, чтобы к власти пришли люди любых политических взглядов, которые сформулируют понятные правила игры для всех. Какая команда это будет, кто ее будет возглавлять — для меня уже не существенно.

— Кроме ситуации политической, очень важна и духовная атмосфера: телевизор уже можно не смотреть... Как вы ее оцениваете в современной Украине?

— В стране нет общей духовной атмосферы. Есть региональные, ситуативные, корпоративные мини-атмосферы. Они не отражают общего состояния. Если говорить о чем-то общем, то это всепобеждающий и вездесущий продукт попсы и маскульта, который большинство населения Украины воспринимает как настоящую культуру. Между концертом Верки Сердючки и книгой Тараса Шевченко 90 процентов населения выберут Сердючку не только тогда, когда пожелают развлечься... Это закономерное следствие отсутствия в государстве культурной политики и идеологии. Другое дело, что рано или поздно политики поймут, что это подмывает почву, на которой держится их власть, а потом будут вынуждены уделять внимание не только памятникам, но и живым людям. Остается надеяться, что это произойдет не слишком поздно.