Валентина Кочур: «МОЯ МЕЧТА СБЫВАЕТСЯ»

Меццо-сопрано народной артистки Украины, солистки Национальной оперы Украины, лауреата премии «Образ мечты» Валентины КОЧУР звучит со сцен многих театров СНГ и Западной Европы. Вскоре киевляне услышат певицу в опере Дж. Верди «Аида» - новой работе театра. Незадолго до дня премьеры корреспондент «ЗН» встретился с госпожой Кочур, чтобы поговорить о ее взглядах на оперное искусство и о новых творческих свершениях.

- Валентина Алексеевна, вам приходилось выходить на сцены многих театров. Расскажите, пожалуйста, о своих первых шагах - о вашем дебюте в Киеве.

- В киевский театр я пришла после окончания Киевской консерватории и после прослушивания была принята в стажерскую группу. Первой моей партией на столичной сцене была Ольга в «Евгении Онегине» П.Чайковского. Тогда спектаклем дирижировал нынешний главный хормейстер театра народный артист Украины Лев Николаевич Венедиктов. Главное воспоминание связано с моим тогдашним партнером - Константином Огневым, певшим Ленского. За кулисами я увидела, что он очень волнуется. И меня это как-то успокоило. Я подумала - если такой маститый народный артист так волнуется перед выходом на сцену, значит я не одинока в творческом волнении. Потом были спеты партии Кончаковны в опере А.Бородина «Князь Игорь», Федора в опере М. Мусоргского «Борис Годунов» и многие другие - всего около десятка партий. За относительно короткий период времени (около полутора лет) и для начинающей певицы - это не мало. Затем два сезона проработала в Новосибирской опере, где под руководством многоопытного оперного дирижера И.Зака сделала несколько новых партий. Вскоре в Днепропетровске открылся новый оперный театр, в труппу которого я была по конкурсу зачислена, там проработала два сезона и получила свое первое звание - заслуженной артистки Украины. В мае 1976 года я была приглашена на гастроли в Киевский оперный театр и после успешного выступления в партии Кармен в одноименной опере Ж. Бизе была зачислена в штат театра как исполнительница ведущих ролей, где и тружусь по сегодняшний день. Помню, после первого действия оперы «Кармен» зал мне устроил настоящую овацию. За мной пришли в гримуборную и говорят: «Идите на поклон!». Я поняла, киевская публика - очень музыкальна, и когда ее что-то по-настоящему трогает, она щедро дарит аплодисменты.

- Вы сказали о том, что волнение партнера прибавило вам уверенности. Это действительно часто происходит на сцене?

- Это особое состояние - когда ты сочувствуешь партнеру, то забываешь о своем излишнем волнении, которое мешает творчеству. Входишь в его состояние, начинаешь за него переживать, а собственное волнение понемногу уходит. А вообще, без творческого волнения нельзя творить, но с ним надо уметь справляться, даже творческое волнение нужно уметь обуздать.

- В последние часы перед спектаклем ваши мысли, по-видимому, связаны с чисто вокальными задачами партии?

- Не только. В первую очередь я просматриваю все мизансценные пометки. Вспоминаю, в какой картине, как должна себя вести моя героиня. Какие взгляды, повороты головы, движение по сцене. Чтобы, например, Графиня в «Пиковой даме» П.Чайковского была не дряхлая беспомощная старуха, а живое олицетворение минувшего, чтобы голос звучал сильно, наполненно, красиво и выражал сарказм, презрение, не забывая о словах А.Пушкина - отлюбившая в свой век и чуждая настоящему. Естественно, распеваться перед спектаклем обязательно, но если сценический рисунок будет внутренне выверен, то и за голосом следить будет легче. Чистый вокал - явление нетеатральное, его можно услышать и в концерте. А вообще опера это синтетическое искусство, в котором действуют музыка, хореография, драма, живопись в монолитном единстве. Современный оперный театр требует от исполнителя не только вокальных данных, безупречного мастерства, профессионализма в пользовании сценическими средствами выразительности, он требует от него умения размышлять.

- Интересно, подсчитывали ли вы точное количество спетых вами партий, как это часто делают оперные певцы?

- Мною спето около пятидесяти партий - багаж солидный...

- Как известно, вы также занимаетесь педагогической деятельностью. Кем вы чувствуете себя по отношению к ученикам - коллегой и товарищем или только педагогом?

- Чаще чувствую себя коллегой. Но если студент одаренный, но нерадивый, то нужно проявить характер требовательного педагога-наставника. Необходимо стремиться заложить в сознание учеников важнейший принцип: фанатически служить музыке, но не замыкаться только в ее границах, изучать смежные виды искусств.

- Вы работаете и с мужскими голосами, и с женскими?

- Пока только с женскими. Но в сущности большой разницы между постановкой женского и мужского голосов нет. Так что в дальнейшем, вероятно, в моем классе могут быть и мужские голоса.

- Возвращаясь к разговору о театре, позвольте поинтересоваться - есть ли у вас партия-мечта?

- Моей партией-мечтой всегда была Амнерис в опере Дж. Верди «Аида». И эта мечта сегодня осуществляется. То, что шло в оперных театрах бывшего Советского Союза, в основном я спела - все, что меня интересовало, увлекало, волновало.

- Как проходит сейчас работа над образом Амнерис в новой киевской постановке «Аиды»?

- Партия Амнерис довольно сложная как по характеру сценического образа, так и по вокальной тесситуре. Кроме того, немало труда необходимо приложить и к освоению языковой лексики, т.к. исполняется опера в оригинале - на итальянском языке. (Хотя для вокалиста итальянский язык ближе и легче немецкого, на котором мы исполняем оперу Вагнера «Лоэнгрин», где я занята в партии Ортруды). Период времени, отпущенный на подготовку оперы, не так уж велик, что вызывает еще дополнительные сложности. Вот, например, известная певица Е.Образцова говорит, что над партией Кармен она работала шесть лет, чтобы исполнить ее так, какой она сама ее хотела видеть. А знаменитый румынский баритон Н. Херля над партией Фигаро в «Севильском цирюльнике» Дж. Россини работал более трех лет. Но, конечно, предела совершенству в искусстве нет. Работа над оперой «Аида» в нашем театре идет напряженная. Вся постановочная группа (дирижер В.Кожухарь, режиссер Д.Гнатюк, хормейстер Л.Венедиктов) прилагают много усилий, и в основном уже многое сделано. Я буквально ежедневно работаю над этой партией и дома, и в театре.

- В чем, по-вашему, тайна взаимодействия певца и дирижера во время спектакля?

- Если на репетициях идет как бы притирка темпов, установление творческого контакта, то на спектакле певец уже больше самовыражается, дирижер уже может иногда и пойти за ним, если чувствует, что это органично. Любой дирижер более строг на репетициях - ритм, паузы, общее движение. На спектакле же может иметь место качественно иное - взаимодействие, но вряд ли оно поддается краткому словесному описанию.

- Как ведущей солистке столичной сцены, вам, наверное, приходилось еще в советский период встречаться с первыми лицами государства?

- Да, приходилось встречаться со многими нашими руководителями, в том числе и со Щербицким, и с Ватченко, которые нередко посещали оперный театр. Хочу сказать, что эти люди отличались какой-то особой воспитанностью, деликатностью, сдержанностью и скромностью, всячески помогали развитию оперного (и вообще классического) искусства. Они умели достойно себя держать в общении с артистами, осознавали значимость первого театра республики. Не было наносного, суетного, что, к сожалению, появилось сейчас...