В ЧЕМ ВОПРОС «УКРАИНСКОГО ВОПРОСА»

Наверное, нет ничего удивительного в существовании «украинского вопроса» в современной украинской культуре. Культура задает себе вопрос, пытается отрефлексировать себя. Кажется, она в растерянности. На протяжении столетий она не имела возможности проявить себя, и вот... Получив возможность проявиться, начала с вопроса о самой себе. Вернее, с ответа. В духе оправдания: почему она есть, почему она именно такая, как она «осмелилась» существовать. И это оправдание в первую очередь перед собой.

В прессе, на телевидении, на научных конференциях поднимается «украинский вопрос» и совершенно серьезные люди уверяют друг друга в том, что украинская культура имеет право на существование, доходя временами до абсурда - как в посылках, так и в выводах. Создается впечатление, что ораторы и сами не очень-то уверены в праве собственной культуры на самостоятельное существование. Только из такой внутренней слабости, неуверенности могла бы родиться сама формула «украинский вопрос». В чем, собственно, вопрос?

Эта неуверенность, эта слабость не только делает «вопрос» из собственной культуры - она же придает ощущение скорбности, болезненное мученичество патриотизму. Не многие нации могут «похвастаться» тем, что патриотизм для них «то тяжке ярмо, покладене долею на мої плечi» (И.Я. Франко).

Так исторически сложилось, что Украина на протяжении сотен лет была провинцией «великих держав» и провинциальность культивировалась как основа ее идеологии. Державы рухнули, Украина стала сама себе центром, но провинциальность сохранилась в глубине души. Эта провинциальность - неспособность к осознанию себя как единства и данности, неспособность к созданию новой идеологии, если хотите, нового мифа - этого «храма души».

На основе этой внутренней слабости, в рамках самооправдания рождается идея «возрождения» украинской культуры. Не имея прочной культурной основы в сегодняшнем дне, мы пытаемся нащупать ее в прошлом, уверяя себя и окружающих в том, что когда-то был «золотой век» украинской культуры (ведь именно ориентация на прошедший «золотой век» оправдывает категорию «возрождения»). Под «золотым веком» понимают иногда Киевскую Русь времен Ярослава, чаще - Гетманщину - это не суть важно. Важно то, что подобные изыскания поворачивают культуру лицом назад, в прошлое, к тому, что было, плохо связывая это с тем, что есть (не очень-то вяжется), и тем более с тем, чему следует быть в недалеком будущем. Подобные экскурсы в историю укрепляют в сознании «сельский» образ украинской культуры, т. к. связывают ее с фольклорной традицией. Но для существования современной культуры одного фольклора недостаточно. Недостаточно также разговоров об «украинском происхождении» европейской культуры и т. п. Ни одна культура не может удовлетвориться лаврами славного прошлого, если ее настоящее гораздо менее славно, если она поставлена на грань выживания и если задан уже «украинский вопрос». Это значит, что культура должна оправдываться. Она поставлена в положение парвеню, которого разглядывают со всех сторон в лорнеты, а он чувствует себя не в своей тарелке, стараясь объяснить, как он сюда попал, и выискивая подходящую маску.

Итак, «как он сюда попал» более-менее объясняют и оправдывают апологеты шаровар и «возрождения». Но какова же маска? Маска, разумеется, европейская. Вернее, «под Европу». Воспевающие преимущества положения Украины «между Востоком и Западом» будто не видят трагичности такого положения - значит, давят со всех сторон, значит, надо быть либо тем, либо другим, значит, себя сохранить очень сложно. Итак, ориентация выбрана - Запад. Однако, выбрав ориентацию, мы для себя выбрали новый «центр», диктующий культурные условия. Не будучи Западом и стараясь отождествиться с ним (в этом снова просматривается позиция слабого), украинская культура вырывает из общего культурного контекста отдельные черты и старается их присвоить. Разумеется, получается кривое зеркало, т. к. черты эти имеют глубокие культурно-исторические корни, не имеющие к украинской культуре ни малейшего отношения и потому, в лучшем случае, вообще не имеют отклика в украинском культурном сознании. Единственный результат: это радует сторонников «вхождения в европейский контекст». Но вот еще одна возможная интерпретация подобного процесса.

Распахнувшая объятия Западу Украина стала легкой добычей для него в качестве рынка сбыта третьесортной продукции. В первую очередь - духовной. Почему в первую? Завоевание с оружием в руках в наше время - варварство. Есть, может быть, более сложные, зато и более надежные методы: манипулирование массовым сознанием, выявление и практическое использование механизмов формирования структур человеческого сознания. Открываясь их воздействию - а находясь в общении с миром, мы постоянно им открыты, - мы определяем свои ценности, цели, манеру поведения и т. д., т. е. проявляем себя как представители культуры. Эти механизмы используются не только в обыденном общении, на бытовом уровне - несознательно и в искусстве - интуитивно, но и в масс-медиа - сознательно: пропаганда, реклама, даже выпуски новостей. В принципе, и у рекламы, и у любой пропаганды цель одна - воздействовать как фон, неуловимо на уровне сознания, но действовать через подсознание, образом, всплывающим будто бы «из глубины души» и поэтому истинно своим. Разумеется, не следует шарахаться от этого, как черт от ладана. Все это - проявления культуры, поэтому они нам не чужды. Можно, конечно, заклеймить идеологию как явление, но следует признать, что без идеологии нет государства и слабость наша, наша неуверенность, «украинский вопрос» - именно в ее отсутствии. Эту область (область собственно культурного сознания) мы отдаем на откуп Западу, не склонному, естественно, терять «свой интерес». В результате символом современной украинской культуры можно считать казака, отплясывающего гопак на фоне огромного щита Соса-Cola. Таков наш ответ на «украинский вопрос».

Это не то чтобы фобия, но, может, стоит самим позаботиться о собственной идеологии. Пока что это снова делает за нас кто-то другой.