УРОК ЧИСТОПИСАНИЯ ПО-КОРЕЙСКИ

В связи с 10-летием установления дипотношений между нашими державами в Доме кино состоялся показ фильмов из Республики Корея. Её Чрезвычайный и Полномочный Посол г-н Джан Шин, представляя программу, сказал, что при отборе фильмов руководствовались стремлением как можно более разносторонне рассказать о том, что волнует его сограждан. Кажется, и в художественном смысле подборка стала показательной. Здесь нет потрясающе самобытных вещей, вроде «Острова» Ким Ки Дука, на который «запала» решительно вся тусовка прошлогодней «Молодости». Однако мы убедились в том, что и рядовая, жанровая, массовая южнокорейская кинопродукция отличается филигранным профессионализмом во всех звеньях. Похоже, и в экранном «общепите» там готовят гарантированно вкусно и с толком. Красный зал СКУ, освиставший недавно родимую «Аве, Мария», как миленький подчинился корейским сантиментам и провожал их аплодисментами.

В пяти показанных лентах явно доминируют мелодраматические мотивы, замешанные, как водится, на любовно-семейно-дружеских отношениях, но вполне готовые по случаю воспарить и к политическому, и к философскому обобщению. И еще: будто на подбор во всех работах сюжеты построены на временных стыках, смещениях, контрапунктах. Вот, скажем, «Мое сердце» представляет собой историю женской судьбы от принудительного (согласно обычаю предков) брака с 10-летним мальчиком в юности до материнского счастья с чужим ребенком в зрелом возрасте. Это фильм о неостановимом перетекании традиционных общинных нравов в модерные, персоналистичные. «Музей искусств возле зоопарка» — история адаптации к новой жизненной ситуации солдата, уволенного из армии. «Возле моря» и вовсе строится на фантастическом допущении: письмо героини доходит до адресата, который живет... двумя годами ранее. То есть настоящее вступает в переписку с недавним прошлым. Чуть ли не буквально такой диалог времен повторен и в картине, названной почти словами старой советской песни — «И все повторяется вновь». А вообще-то идея восходит к «Экклезиасту». Здесь контактеры хронологически разделены основательнее, а общаются при помощи радиопередатчиков. Девушка живет в 1979-м, юноша — в 2000-м. Он оказывается ангелом-предсказателем дальнейшей судьбы своей возможной, но роковым образом не состоявшейся... матери. А возможно — виновником распада ее любви к его отцу в прошлом. Чему быть, того не миновать, но Хронос попросту бессилен перед самовоспроизводством настоящего чувства. Однако послание фильма не столь тривиально. Будущее в качестве рока вмешивается в дела прошлого, но и 70-е транслируют в 2000-й то, что там в дефиците — романтику и целомудрие любовных отношений. В сущности здесь и фантастический приём, и мелодрама, и радиосвязь ни при чем. Речь о возможности душевной связи юных обитателей 2000-го с поколением своих еще не старых родителей. И о диалоге пожилых уроженцев XX века с собственным прошлым, где для их молодости день нынешний выглядел лишь загадочной и сладкой мечтой о будущем. О фатуме и об ответственности за собственную судьбу. На удивление многовалентной по смыслу оказалась драматургическая разработка исходного простенького посыла.

Наконец, «Зона совместной безопасности» ориентирует проблемы связи времен и людей в историко-политической плоскости. Действие происходит в наши дни на пограничной заставе, где нос к носу — иногда на дистанции плевка во врага — несут службу по охране своей Системы южные и северные корейцы. Хронологически повествование снова «перевернуто»: сначала мы увидим кровавую бойню в каптерке, а к финалу восстановим ее подоплеку. Оказывается, пара «капиталистических» и пара «коммунистических» солдат буквально побратались на своей нудной и никому не нужной патрульной службе. Они говорят на одном языке, интересуются сходными вещами, близки социально, обоюдно желают объединения страны — им нечего делить с оружием в руках, но есть что подарить друг другу. Даже если южанин предлагает шоколадный кекс, а северянин способен в ответ лишь от чистого сердца эдак заковыристо пустить ветры, это — настоящее братство. Но прозвучал шальной выстрел постороннего, и заговорило забытое было оружие братьев-врагов, и мало кто уцелел. Так что корейский кинокаллиграфизм явно распространяется и на область морали. Они, воевавшие друг с другом по чужой воле, точно знают, как важно не рвать и пороть, а латать и сшивать временную ткань бытия.