Украинский кинематограф: так?

На прошлой неделе в Доме кино прошел показ короткометражных фильмов Алексея Росича «Папа» и «Олигарх». После просмотра была заявлена пресс-конференция на тему «Почему в Украине нет кино?», вызвавшая привычную досаду. Потом, однако, подумалось: а вдруг кинематографисты, потрясенные нынешними революционными преобразованиями, наконец-то нашли ответ на вопрос, который в течение последних лет считался риторическим? Вдохновленная этой мыслью, я покинула свой семичасовой пост у здания Верховного суда (в этот день судьи готовили свой исторический вердикт) и отправилась в Дом кино.

Все оказалось еще грустнее, чем в «мирное» время. Тогда хотя бы собиралось много кинематографистов, которые горячо обвиняли друг друга, Минкульт, власть, москалей и американцев, пытаясь доказать, что если бы не все вышеперечисленные, кино в Украине давно бы цвело буйным цветом... Но истинными патриотами родной кинематографии в вечер означенной премьеры оказались… несколько журналистов, покинувшие Майдан и другие «горячие» точки Киева и пришедшие в Дом кино в надежде зафиксировать нечто эпохальное из жизни отечественной десятой музы. Очам заинтересованных предстал один-единственный режиссер Росич, который долго и нудно рассказывал, как Минкульт мешал ему снимать фильмы, как Иван Иванович не вовремя перечислил деньги, а Петр Петрович потом эти деньги переполовинил и вот поэтому в Украине нет своего кино.

В «мирное» время я бы повозмущалась эгоистической шалостью режиссера Росича да и успокоилась бы… Но сегодня благодарна ему за то, что дал импульс к размышлениям.

…Юрий Ильенко, выступивший на Майдане в понедельник 22 ноября, — из тех кинематографистов, чье обращение должно быть услышано. Потому что в «Мазепе» он устами Карла ХII произнес гениальную фразу: «Ви, українці, оспівуєте тут свою свободу. І зраджуєте її кожного разу, коли вона вам достається». Он предупредил, что свободу надо не только завоевать, но и суметь сохранить. В свое время мы отнеслись к «Мазепе» по-разному. Но в этом фильме было сказано много правды о нас, украинцах, и о нашей истории — правды, которая помогла бы нам понять день сегодняшний и завтрашний. Ильенко сумел прийти к выводам, которые можно считать глобальными: Украина — уникальная плодоносная земля, на которой, в силу причин, спродуцированных исключительно ее жителями, мало кому удается осуществиться как личности; подсознательное стремление к свободе каждый раз натыкается на препятствия, возводимые разумом, — чьи-то частные интересы, чьи-то личностные амбиции, чьи-то политические ошибки. И в итоге свобода проигрывает (или, если хотите, «зраджується»). Но при этом «Молитва о гетмане Мазепе» транслирует главный вывод: Украина — уникальная земля. И однажды она должна вывести свободу из подсознания в реальность.

Вместе с тем режиссер «Мазепы» выплеснул на экран крайне неприятный комплекс. Национальный комплекс жертвы, который мы пестовали в себе все 13 лет независимости. Периодически углубляясь в самоанализ, мы чаще искали причины многих наших неприятностей во внешних факторах — и получалось так, что «оспіваної» свободы нас лишали то россияне, то Советы, то еще какие-то загадочно-враждебные силы. Все эти годы думалось: когда же мы наконец поймем — все причины в нас и только в нас. Ведь наша власть, приведшая к сегодняшнему кризису, состоит из украинцев. Из таких украинцев, которые просто и последовательно заботились о себе больше, чем о своем народе. А мы — все остальные — в основной своей массе мирились с этой властью, ограничиваясь ворчанием и возмущениями в кругу друзей или в общественном транспорте. Единицы выходили на митинги и другие акции протеста, прорывались в телеэфиры, кричали в СМИ — в тех счастливых СМИ, которым выпала роскошь не работать по темникам. Но очень долгое время к этим единицам массы не присоединялись. И получилось так, что мы убаюкали нашу власть мыслью: мы — согласны, мы — не спорим, мы — проглотим всю твою запредельную в своей наглости ложь и, пожалуй, не станем объявлять тебе наш дружный импичмент. Мы избаловали ее своим ничегонеделанием и поэтому сегодня она по своей многолетней привычке, которую мы же в ней и «викохали», не считается с нами, продолжая отстаивать свои позиции вопреки всем законам — конституционным и моральным, не умея или не желая осознать, что после 21 ноября этого года мы стали другими. Мы осознали себя народом, которому такая власть чужда.

Именно теперь, когда ветер свободы смел наши национальные комплексы, место которых органично заняла национальная гордость, можно спокойно всмотреться во вчерашний день и понять, что украинский кинематограф эпохи Независимости был кинематографом закомплексованных людей. Независимость свалилась на наши головы как подарок Небес. И заставила наше общество заплатить — ведь мы так и не осознали себя свободными гражданами обновленной страны. И такой страной мы стыдились гордиться. А любой стыд порождает комплексы. Которые в своем желании быть незамеченными принимают формы либо агрессивной, либо откровенно глупой защиты.

Кинематографистам, много лет выяснявшим, почему в Украине нет своего кино, следовало понять одно — начинать нужно с себя. В том смысле, что прежде чем дать команду «Мотор!», надо бы разобраться с целым рядом комплексов. Их продемонстрировали наши режиссеры. Олесь Янчук, который в своих картинах предлагал иллюзию избавления от комплекса национальной второсортности, настаивая на том, что украинцы — лучшие из всех живущих в этом подлунном мире. Сергей Маслобойщиков купался в тяжеловесных интеллектуальных рефлексиях, пытаясь разобраться с происходящим в умах современных ему homo sapiens, являл комплекс гордыни, потому как занял позу одухотворенного интеллигента, не желающего знать, что происходит в толпе (а сегодня толпа доказала, что она — народ). Николаю Мащенко очень хотелось создать нового национального героя, образ которого ему «подсказала» конъюнктура эпохи Независимости. Но его Богдан Хмельницкий получился скроенным по лекалам, по которым Николай Павлович успешно «кроил» в советские времена образы Павки Корчагина и Овода. Грустно, но факт: Николай Павлович не сумел распрощаться с комплексом «идеологического» режиссера — художника, уютно чувствующего себя при любой власти (а ведь были у него когда-то «Комиссары», бросившие вызов не какой-нибудь, а советской системе …).

Одним словом, мы не получили ни одного фильма, кроме профессионально несовершенных «Мойщиков автомобилей», в котором узнали бы самих себя и нашу жизнь до 21 ноября нынешнего года. Мы долго спорили о том, что такое национальная идея и как ее, в частности, отобразить средствами кино. Оказалось, национальная идея — это очень просто. Люди, вышедшие на киевский Майдан и на площади десятков других городов Украины, чтобы отстоять свое право на свободу, право быть такими, с мнением которых считаются, право на достоинство. Люди — граждане той страны, которую они как никогда раньше считают своей Украиной. Сегодня они — такие разные — монолитны: единый народ, уважающий себя и любящий свою страну. Это и есть идея.

Кино упустило человеческий фактор, потенциал, существовавший в нашем обществе. Кино ни разу не отобразило характеры наших современников. Но у него есть шанс сделать это сейчас.

Еще больше упустила этот фактор власть. Потому, что в ней оказались люди ущербные. Ведь все законы психологии подтвердят, что только ущербный человек озабочен собственной персоной и вопросом ее самоутверждения настолько, что все остальные люди выпадают из области его интересов. В случае с властью выпадает целая страна. Поэтому какое дело было ей, власти, до того, что кинематограф — мощный инструмент, влияющий на развитие общества изнутри и на его международный имидж в итоге. К тому же эта власть оказалась малограмотной. Уровень ее эстетических вкусов и ограниченность эрудиции привели к последовательной девальвации культурных ценностей украинского социума. Наш нынешний гарант имеет право на собственные пристрастия в области культуры, но при этом он не должен забывать, что он — гарант, первое лицо государства, за пристрастиями которого наблюдает вся страна, а значит, устанавливающее моду в культуре — моду, благоговейно подхватываемую его подчиненными, которые затем начинают навязывать ее всем остальным. Когда-то Анатолий Мокренко, бывший директор Национальной оперы, сказал мне, что ни разу в бытность своего директорства не видел Президента в зрительских рядах своего театра. Вы помните, какие концерты классической музыки, какие премьеры отечественного и мирового кинематографа, театральные постановки посетил наш гарант? Я не помню. Зато помню эстрадные фестивали и конкурсы КВН, на которых он появлялся, и знаю имена попсовых исполнителей, которых страшно любит его семья. Ни одна страна мира не породила такой потрясающий «культурный феномен», как ректор Поплавский. А также чиновников, от культуры и не только, объявляющих в своих публичных речах войну законам грамматики и семантики и каким-то совершенно элементарным знаниям, которые сегодня любой школьник может почерпнуть из Интернета. Но даже у власти есть шанс исправиться — найти в себе силы просто уйти…