Украина — не Польша

Судя по плотности событий на 35-м МКФ «Молодость», буквально за последние несколько лет и впрямь вырос из детских штанишек. И местами дотянул до мирового уровня. Конечно, не Канн, и не Берлинале — но ведь и Украина далеко не Франция или Германия...

Открывшись премьерным показом «Оливера Твиста» Романа Полански — причем в присутствии самого Полански (а также президента Украины), — на следующий же день «Молодость» заинтриговала новой громкой премьерой. Долгоожидаемую, прежде всего в Украине, первую часть документальной кинотрилогии «Украина: рождение нации» в Доме кино презентовал старый друг кинофестиваля, страны и лично Б.Ступки режиссер Ежи Гофман. Озвучивал картину Б.Ступка. «Мы с Богданом уже много лет говорим одним голосом, — как водится, не без самоиронии прокомментировал этот факт польский режиссер. — Так что неудивительно, что он своим голосом заменил меня в новом фильме».

Проект, идея которого осенила неутомимого Ежи по прочтении бестселлера Л.Кучмы «Украина — не Россия» (по его словам сама постановка вопроса изрядно удивила поляков), выдался украинско-польским. Вопреки сложившейся в последние годы традиции, когда «копродукция» с Украиной в лучшем случае заключается в гордой «шапке» «При содействии Министерства культуры Украины» где-нибудь в титрах «совместного» фильма, соотношение «один украинец — один поляк» в «историческом путеводителе» Гофмана соблюдается четко до педантизма. Оператором картины, к примеру, стал один из лучших наших профи В.Вержбицкий. Правда, научные консультанты — историки, кажется, подбирались сугубо из Украины. Но ученые учеными, паритет паритетом, а авторская концепция все же польская — ежигофмановская. История же Украины в восприятии поляка, да к тому же такого неординарного, как пан Ежи… В общем, ажиотаж накануне был предсказуемым. Благо на показ не смог приехать В.Ющенко. Если собравшуюся толчею еще и прогонять через охранников и металлические рамки, а в Красном зале хоть как-то пытаться обеспечить безопасность первых лиц государства, последствия точно были бы самыми печальными.

«Это — не премьера, а только презентация. Прошу прощения за некоторое несовершенство звукового ряда, эффектов и т.п.», — вполне искренне извинялся Гофман. «Окончательный» вид 50-минутная картина должна принять к февралю. Когда будет завершена работа над трилогией. «Да, эта, первая часть, охватывает исторический период от крещения Руси до ликвидации Сечи. Вторая — от начала XVIII ст. до Центральной Рады, Директории. Третья будет посвящена историческому отрезку от советской Украины и вплоть до наших дней!»

М-да, не прост пан Ежи… Несколько тысяч лет истории, от Триполья до разгона Сечи, как выяснилось, действительно вполне можно «сжать» в 50 минут пленки. И хотя при этом описание событий окажется, как и следовало ожидать, несколько пунктирным и сильно конспективным, а в кадре не успеют промелькнуть даже все портреты упоминаемых немногих казацких гетманов (полякам и московитам посчастливилось еще меньше, ведь метражу хватило ровно на одного короля и снова-таки единственного Ивана Грозного, причем из фильма С.Эйзенштейна), главное, судя по всему, не в описываемых событиях украинской, а точнее, нашей общей с Польшей и Россией истории… «Украина» в ее нынешнем виде явно снята из-за пресловутой «концепции». Которая уже сейчас может вызвать взрыв эмоций. В сравнении с которым, возмущения по поводу «Огнем и мечом» покажутся разве что романтическими вздохами под луной.

Основных концептов, раз за разом на все лады повторяемых в фильме, в кадре и за кадром, в общей сложности три. Первый. Украина — страна великая и, главное, изначально европейская. На этой территории, проводит Гофман свою мысль, вначале было Триполье, затем просвещенная Киевская Русь, ничем не уступающая, а напротив, только превосходящая тогдашнюю Западную Европу. Потом дольше всех Данило Галицкий и потомки, наследовавшие традиции Руси, «продержались» против Орды. Позже появилось вольное казачество («казак» в переводе с тюркского, узнаем из закадрового коммментария — «свободный человек»), а с ним и, де-факто, нация. Тогда же окраинные земли стали называть Украиной — от слова «край», и отличать как отдельную от Польши или Литвы территорию. Симбиоз с Великим Княжеством Литовским не был литовской экспансией, зато катализировал развитие культуры, православия и снова-таки национального самосознания украинцев. А затем Украина, Литва и Польша в едином порыве как равный с равным объединились в добровольный союз — Речь Посполиту… Концепт равноправного союза трех европейцев (вам, к слову, ничего не напоминает?) — второй из троицы главных в «историческом путеводителе». Судя по увиденному в кинозале, основным вкладом Украины в «общую копилку» союзного государства стал все-таки военный. Зато из Польши на эти земли пришло кудьтурное возрождение и барокко. Правда, еще и католицизм, но ведь в пику «окатоличиванию» и «ополячиванию» здесь, у нас, возникли братства, Киево-Могилянская коллегия и проч.»! Гофман укоряет предков-соотечественников: мол, неправильно, пшепрошем, панове, понимали вы казаков, неправильно относились!

И тут приходится перейти к изложению третьего концепта фильма. Проще всего его охарактеризовать при помощи прямой цитаты: «Там, где Польша (т.е. и Украина. — Прим. авт.) теряла — приобретала Россия». Подтверждают идею (явно полемичную по отношению к знаменитому кучмовскому опусу) не только выкладки профессиональных историков, но и архивные документы и даже фрагменты советской кинохроники «годовщин» Переяславской Рады, «Ивана Грозного» Эйзенштейна и… картин разных лет самого Гофмана. То бишь, конечно, последние «поделились» иллюстративным материалом там, где, к примеру, нужно показать батальные сцены. Украина — Европа, Россия (так исторически сложилось!) — Азия. Неотвратимо разрастающаяся по мере того, как гибнет древнее великое государство Русь, а Речь Посполита погружается в пучину войн и внутренних конфликтов… В общем, «Геть від Москви, вперед — до Європи!». Пожалуй, такую документалистику снял бы и гениальный Мыкола Хвылевый, будь он режиссером, а не только писателем. К слову, с обсуждения европейских демократических ценностей («Если бы референдум по поводу независимости Украины проходил сейчас, а не в 1991-м — как бы вы проголосовали»?) с простыми людьми в разных городах Украины и начинается фильм. Та же несколько затянутая преамбула вместила и хроникальные кадры помаранчевого, проевропейски настроенного Майдана.

Об исторических концепциях, трактовке и подборе исторических событий можно спорить. Но куда важнее то, что, изобретая историческую модель, Ежи Гофман, кажется (вполне осознанно?), начертил перспективную схему, как в принципе стоит снимать кино на темы украинской истории. Как обычно снимают украинские исторические фильмы и особенно докфильмы? «Украину гнобили, бедная, бедная наша Отчизна!». За стенаниями чуть не каждого первого нашего кинодокументалиста (публициста, поэта и т.п.) прочитывается недосказанное: «И гнобить будут!» Гофман вполне по-европейски создал другое кино.

Тянуться за «бромом», как Винниченко, вместе с ним точно не приходится. Общая картина знакомых по учебникам бедствий Украины в презентованной первой части трилогии без каких-либо натяжек даже в самом общем пересказе складывается в историю величественной эволюции нации. Где каждое поражение ведет только к победе, а даже проигранные битвы демонстрируют такую силу духа их украинских участников… Бедствия Украины не скрыты, но величественны, как священные горы: если войны — то гражданские и на столетия, какие там Алые с Белыми розы! (Отечествнные историки обычно называют их «междоусобицами», руиной и т.п.) Богдан Хмельницкий расплачивается с крымчаками за поддержку тысячами тысяч душ беспрепятственно угнанного «ясыра», — слыханное ли дело в истории других стран, чтобы, как на крымском рынке, цена на раба доходила до горсти табака? Если льется кровь — то в невиданных количествах, если трагиченский поворот в судьбе конкретных людей — то достойный пера, по крайней мере, Софокла. Или — Мицкевича. Ну, на худой конец, Шекспира, как судьба Петра Могилы: пока просветитель дает второе дыхание православию и украинству, его родной племянник, ополячившийся Ярема Вишневецкий, цедит украинскую кровь — морями, обескровливая проснувшийся дух Украины. А Мазепа! А Калнышевский! А… Впрочем, вы и сами знаете. История любой страны своего рода «оптимистическая трагедия». Все дело только в том, под каким углом на события смотреть. В кои-то веки история Украины в пересказе пана Ежи кажется не менее, а даже более позитивной, чем той же Британии, Франции и иже с ними стран, без самобичеваний гордящихся своим прошлым. Дожили. Слава Богу. Вдруг «Украина» и в самом деле станет началом новой традиции уже в сугубо украинской документалистике?