ТИКАЕТ, НО НЕ ВЗРЫВАЕТСЯ

В минувшую субботу в Доме кино можно было ознакомиться сразу с третью всех игровых полнометражных фильмов, которые были выпущены в Украине в 1999 году. Именно такую долю национального кинопродукта и представляет собой новая картина Дмитрия Томашпольского «Всем привет». Столь редкой премьерой обычно и исчерпывается прокатная судьба отечественного фильма, — потом ищи-свищи по фестивальным ретроспективам — спешите видеть! Зная об этом, истосковавшаяся по «своему» бесконечно доброжелательная и просто неисчислимая публика заполонила Красный и Синий залы ДК, в готовности беззаветно любить авторов до просмотра, во время и даже вместо оного. Настоящий праздник для синефилаархаиста, видеоотказника! Однако поутру стоит все-таки дать себе и другим трезвый отчет: а каким же, собственно, на целую треть предстает наше кино пред миром и вечностью в самом конце XX века? Тем более, что и сам фильм заканчивается чем-то вроде новогоднего пожелания неведомой эпохе.

А начинается он так: «...Доктор, помогите! У меня внутри — бомба. Она может разорваться в любую минуту», — взывает пациент к участковому терапевту Антону Павловичу (Анатолий Матешко). И действительно, от несчастного явственно исходит тиканье часового механизма. Увы, медик оказался то ли реалистом, то ли формалистом — для начала послал пациента на рентген. А заминированный возьми да и взорвись, прямо на глазах у представителя самой гуманной профессии. Вот так, не столько по-чеховски, сколько по-чеченски, автор сценария и фильма г-н Томашпольский изначально заявил свое художественное намерение в ультимативно-наглядной форме доказать коснеющему во цинизме и прагматизме миру приоритеты мира иного — «тонкого», романтически истинного, возвышенного и ... потустороннего.

Как раз там, за гранью бытия, и разворачивалось действие предыдущей работы режиссера, названной потешно навыворот — «Будeм жить» (1995). «Тот свет» был представлен в виде уютного санатория элитно-советского типа, здесь все души друг в друге не чаят, хотя именно душами усопших все и являются. Никаких терзаний и божественных озарений, только елей любовей и ангельская дидактика царили в том не то раю, не то всего лишь чистилище. Во избежание этакой занудной перспективы и впрямь хотелось жить и жить. Какой-нибудь А.Сокуров, тоже завороженный темой потусторонности и даже утверждающий, что точно знает, КАК ТАМ, знает и другое: ради аутентичности трансцендентального на экране следует преодолеть фотографическую природу киноизображения. Судя по всему, о такой творческой проблеме Томашпольский в «Будем жить» даже не догадывался. Он путешествовал в мир теней, как в Диснейленд, и вся философия такого визита укладывалась в название ленты. Новая работа режиссера наименована аналогично, в духе прямого обращения, но сюжетно симметрично противоположна предыдущей. Все происходит по сю сторону бытия, а «туда» ориентированы только отдельные контактеры — романтические чудаки, мечтатели, влюбленные, коих нормальные граждане принимают за идиотов. Между тем в каждом (?) таком психе тикает хронометр его индивидуального дара, точнее миссии, с которой он «сюда» заслан, и, не ровен час, бомба может бабахнуть, как то изначально и показано. Так называемым здравомыслящим с чудиками возиться утомительно, однако и без них худо — «что-то щемит в груди». Кто они? Во- первых, раз и навсегда влюбленная девушка Антенна (Виктория Малекторович) — дитя безумного радиолюбителя, посвятившего жизнь поискам связи со всем внеземным. Во-вторых, конструктор Вениамин (Виктор Примогенов) — изобретатель формулы счастья и генератора лунных зайчиков. Наконец, в-третьих, шайка стариков и старух, бывших агентов империализма, заброшенных некогда «сюда» да и забытых «здесь» центром... Тема сакрального безумия и близости тонкого мира — из самых древних и изрядно затертых.

Тут-то и стоит сказать главное: Дмитрию Томашпольскому, полагаю, удалось несколько точных попаданий в самое сердце нашего бессердечного времени. Даже дежурная постмодернистская ироничность повествования тут сгодилась — в качестве алиби для открытых чувств. Что греха таить в нынешней жизни, как и в фильме Томашпольского, одноразово любящие, бескорыстно фантазирующие, по-братски верные друг другу и делу своей жизни — не более чем нелегалы, изгои, бомжи, лохи. Даже в абсурдистски символической форме эта горькая правда берет за душу, если таковая еще в наличии. Между тем совершенно зря за рыночной ненадобностью «соль земли» отброшена: с нею бытие рискует утратить всякий смысл, а что толку, если при том мы обретем даже целый мир? В фильме «заминированные» потусторонним знанием способны вербовать единомышленников. И по жизни это правда. Точно подмечен и ритуальный фетишизм посвященных... Терапевт Антон с выломанной кухонной мойкой (оттуда ему явилась голова возлюбленной) держит путь в обсерваторию — место возможного нового свидания с Антенной... Под апокалиптическим дождем мечется по городу другой прагматик-терапевт Филипп (Александр Столяров) в поисках своего фантазийного отца-филиппинца. Вениамин свято верит в спасительность обычной табуретки, неожиданным образом напоминая самого... Ингмара Бергмана, который именно на подобной мебельной мелочовке некогда разъяснял таинства режиссуры.

Кстати, о последней. К сожалению, по этой части Дмитрий Томашпольский, на мой взгляд, все еще остается хорошо сохранившимся молодым постановщиком. Есть превосходная находка спонтанного происхождения, справедливо оцененная и оставленная автором: две бродячих собаки, перебегающие ночной Крещатик. Но и огрехов достаточно. За несколько прикосновений к подлинно сокровенному не стоит мелочиться, упоминая их. Кроме одного: снова, как и прежде, нестерпимо дидактичный и по-дедморозовски слащавый финал, отсылающий нас к веку грядущему на уровне новогодней открытки: «Все будет хорошо! Будем жить! Всем привет!» И тем не менее это — лучший фильм режиссера. В отдельные моменты в нем биение артистической натуры автора. Кто знает, может, он еще и «рванет» по-настоящему. Впрочем, со всем украинским кино такая же история. Слабая жилка кинотворчества кое-где еще пульсирует, но надежд на взрыв жизненных сил все меньше. Поэтому и по жизни, и по профессии все-таки прав был терапевт Антон Павлович — начинать нужно с рентгена.