ТЕАТР — ЭТО ЖИЗНЬ. А ЖИЗНЬ — !..

- Эдуард Маркович, как вы оцениваете роль театра в современной ситуации становления нового общества?

- Никак. Мне кажется, что театр не имеет перспективы. Он, вероятно, не умрет, но его место в обществе определить сегодня очень сложно, а тем более, предсказать развитие.

- В ХІХ веке театр наравне с художественной литературой владел умами, в ХХ влияние на людей перехватило киноискусство, в конце ХХ по степени воздействия на массы занял шоу-бизнес...

- Я шоу-представления не считаю искусством. Искусство интимно и индивидуально, а эти массовые тусовки в огромных залах, на стадионах своим рычанием и визгом электроинструментов действуют на толпу, которая приходит в экстаз, звереет в буквальном смысле этого слова.

- Не связано ли уменьшение роли театрального искусства, да и других его родов, с игнорированием действительности, отсутствием содержания?

- Недостаточность пьес на современную тему привычна, их не хватало и в более стабильные времена. Вселенские потрясения - а мы почти в их эпицентре - переставляют, иногда диаметрально меняют местами идеологические и философские акценты. Нужна дистанция, необходимо прожить какое-то время, чтобы все хотя бы немного устоялось. Но общеизвестно, что при желании современность можно отразить в вечно живой классике. Проблема, мне кажется, не в этом. Сейчас мы находимся в периоде «первоначального накопления», отличающегося вседозволенностью и криминалом. Это по-своему очень яркая и детективная действительность, по своей событийности затмевающая любой вымысел. Возьмите сегодняшнюю прессу, телепередачи или радиотрансляции с заседаний парламента, пируэты администрации - ведь это такая драматургия, с которой театру невозможно соперничать. Да и вся наша теперешняя жизнь очень драматична, она не просто волнует, а вызывает сильные стрессы.

- Почему в театре такое множество поисков ради поисков? Существует ли реальный театральный процесс, например, в нашей столице?

- Все это я связываю с поисками молодой режиссуры. Через какие-то тернии, сложности, какие-то необязательные вещи она порой приходит к очень интересным результатам. Хотя далеко не все в молодой режиссуре я понимаю и принимаю. Их больше занимает в спектаклях видеоряд, эстетические абстракции, чем смысл, чем проблемы людских аномалий, человеческие взаимоотношения. Но это опять-таки результат расслоения общества, катаклизмов, переживаемых нами, это естественное отторжение, попытка спрятаться от бесконечных сложностей, несправедливостей, нелепостей и анекдотически смешного в нашем полутрагическом бытии. Это их окопы, в которых они прячутся. И только, может быть, со временем, с годами, с приобретением жизненных впечатлений, опыта они вернутся в театр для человека и о человеке. Но объективно их способ мышления имеет перспективу.

- Это прятание, это искусство для искусства как-то не очень привлекает зрителя.

- Если откровенно, мне импонирует достаточная внутренняя свобода молодых коллег. Они даже как-то высокомерны по отношению к реальности, не хотят быть зависимыми от зрителя, кассы, критики - ни от кого. Но постепенно они аккумулируют, если хотите, нашу будущую духовность. Ведь искусство для искусства - это не так уж плохо. В старое время таких людей отторгали и даже подвергали репрессиям. И мы очень многое теряли и очень многих теряли. Искусство должно быть разным, каждый выбирает себе то, что ему близко. Мне кажется, что в элитарном искусстве, а это, собственно, и есть искусство для искусства, а не в массовом, формируется духовный потенциал времени, нации.

- Но почему преобладают стремления чем-то выстрелить, убить, ошарашить?

- Для сегодняшней режиссуры, не только молодой, важно быстро состоятся, поразить, взлететь во что бы то ни стало. Чувство самоутверждения оказывается сильнее нравственных ограничителей. Реклама и самореклама - это фиговый листочек, а не эквивалент прикрываемого объекта... Недавно мы видели подобный спектакль. А есть поиск несколько иного плана. Скажем, театр Валерия Бильченко, спектакль «Вишневый сад». Мне кажется, эта работа не для сюжетного зрителя и не для ортодоксальной критики. С другой стороны, не следует околотеатральным истеричкам фетишизировать такого Чехова. Есть театральная мода, и она, естественно, перманентна. Она сближает автора с аудиторией, демократизирует авторскую философию.

- Но если формальные поиски слишком явны, то о каком содержании можно говорить?

- В какой-то мере уход от действительности продиктован самой реальностью, хаосом в морали, эстетике, экономике, принципы превращаются в дешевый товар, вечное уступает сиюминутному. В этом тоже причина отсутствия современной драматургии. Раньше какая-нибудь авторская реплика могла бы вызвать в зале бурную реакцию, люди жаждали хотя бы иллюзию свободы. В тоталитарные времена самой главной была потребность избавиться от тоталитаризма, она ощущалась даже не умом, а кожей человека. Поэтому свободолюбивая реплика, вступающая в конфликт с существующими догмами, вызывала в зале шквал аплодисментов. То есть наше общество чувствовало единение в попытке противостоять тоталитаризму. Поэтому все так быстро и рухнуло. Никто не мог даже представить себе, что общество, имеющее такую могущественную идеологическую надстройку, огромную армию, службу безопасности и охраны порядка, рассыплется, как карточный домик. Сегодня же общество расслоилось. Если раньше было единение против тоталитаризма, даже подсознательное, то сегодня оно сменилось разрозненностью, сегодня, как никогда, каждый выживает в одиночку и, что хуже, каждый живет в одиночку, кто как может, прозябает в этой жизни.

- В крупных городах - Киеве, Харькове, Львове, Одессе - театры еще как-то перебиваются, в других же областных центрах они просто нищенствуют. Как, по-вашему, обязательно ли иметь театр в каждом областном центре?

- Моя точка зрения, что театральная география все же постепенно будет сужаться. Хотя я убежден, что все дело в режиссуре. Замечательный пример - маленький городок Паневежис, в свое время ставший предметом театрального паломничества. Но без государственной поддержки театры не смогут выжить, они должны обеспечиваться одинаково, а не разделяться на театры-аристократы и театры-плебеи. Прекращение гособеспечения приускорит умирание театров.

- Что готовит для зрителей театр драмы и комедии в этом сезоне?

- Как и раньше, придерживаюсь курса на молодую режиссуру. У нас в театре работает группа моих учеников. Взвешивая их возможности, считаю, что им надо давать дорогу. Алексей Лисовец ставит Сомерсета Моэма «Недосягаемые», Дмитрий Богомазов заканчивает инсценировку по Томасу Манну «Обманутая», Юрий Одинокий поставит «Мандрагору» - комедию Николо Маккиавелли. Я в ноябре выпускаю спектакль по пьесе Дьерди Табори «Майн камф». На постановку «Трехгрошовой оперы» приглашен Атилла Виднянский, руководитель Венгерского театра в Закарпатье. Хотя наш театр русский, к трем спектаклям украинской классики (на языке оригинала) - «Брехня» Винниченко, «Олеся» Кропивницкого, «Чарівниця» Карпенко-Карого в этом сезоне присоединится и «Ой не ходи, Грицю...» Ведь наши актеры заканчивали украинские вузы, работают в кино, на телевидении, радио на украинском языке, почему же не использовать это преимущество? В моих личных планах несколько постановок за рубежом, в том числе и «Украденного счастья» Ивана Франко. Так что, как видите, перспективы у нас интересные, зритель увидит и комедии, и драмы, и философские притчи, и мюзиклы.