Тарас Шевченко: умные вещи

Кобзарь — без ретуши, без глянца, без псевдопатриотических воздыхательств… Именно таким он, по сути, и предстает в своих личных вещах, которые мы видим на выставке Национального музея Тараса Шевченко «Жива душа поетова святая…» В уникальном собрании его одежда (летнее пальто, солдатская рубашка), Библия, шкатулка, художественные «инструменты»… Всего около 200 экспонатов.

Эти вещи из двух музеев Кобзаря — Национального и Киевского литературно-мемориального дома-музея. Поэт прожил 47 лет, умер в Санкт-Петербурге от сердечной недостаточности, а после его смерти в убогой мастерской (при жизни она была еще и домом) осталось весьма небогатое наследство украинского гения: рисунки, рукописи, художественные принадлежности, некоторые бытовые вещи…

Путь данной коллекции начинается 14 марта 1861 года, когда была сделана опись имущества поэта. Остались воспоминания чиновника таможни Петербургской комиссариатской комиссии: «После смерти Тараса Шевченка квартира, которую он занимал в Академии искусств, была опечатана, и через некоторое время после похорон я получил официальное приглашение от полиции как домовладелец быть присутствующим при описи этого имущества, а Григорий Николаевич Честаховский — для оценки художественных произведений, которые остались после умершего…».

Все имущество оценили в… 150 рублей и 15 копеек (серебром)! Самое ценное, чем владел при жизни Кобзарь, это, оказывается, часы — золотые карманные и парижские настенные в круглой дубовой раме.

Что же касается близких родственников Шевченко, то те, недолго думая, согласились получить его «наследие» в денежном эквиваленте. Состоялось несколько аукционов — 28 апреля, 7 и 14 мая 1861 года. И вещи поэта были распроданы только среди его друзей. Их приобрели близкий друг поэта Михаил Лазаревский, этнограф Опанас Маркович, художник Лев Жемчужников, бывший кирилло-мефодиевец Василий Билозерский, будущий издатель журнала «Киевская старина» Феофан Лебединцев, редактор Даниил Каменецкий, инженер-архитектор Федор Черненко, полковник Андрей Красовский, чиновник Петербургской таможни Зосим Недоборовский, художник Григорий Честаховский… Кстати, Честаховский собирал все, что касалось памяти поэта, мечтая создать в будущем музей поэта.

Личные вещи Кобзаря несут особую энергетику. Они могут рассказать многое о своем хозяине. По стихам видим Кобзаря-поэта, по рисункам — Кобзаря-художника, но его личные вещи несут в себе еще один аспект восприятия — «земной» Шевченко с его привычками и житейскими рефлексиями.

Вот, например, парадный костюм Тараса Григорьевича. Эта одежда из полотна сохранялась у Феофана Лебединцева, который свидетельствовал в 1887-м: «После распродажи имущества Тараса Шевченка мне переслали из Петербурга летний парусиновый костюм, который до сих пор хранится у меня…».

Рядом, на стенде, муштабель Тараса Григорьевича. Художник предпочитал особую технику, которая требует сверхточной сосредоточенной работы, поэтому под руку он ставил именно этот самый муштабель, который должен соответствовать его росту — 165—167 см. По тем временам такой мужчина считался отнюдь не низкорослым.

— Многие воспринимают Тараса Шевченка то в шапке, то в кожухе, уже как заданный образ, — рассказывает главный хранитель музея Юлия Шиленко. — Но посмотрите хотя бы на этот его костюм… Это же тогдашняя современная и модная одежда! А вот его фотография 1845 года. Кобзарь в этом же костюме. Я недавно была в Березовой Рудке, там сохранилась усадьба Закревских. Известно, что Тарас Шевченко гостил там. До сих пор среди местных жителей ходят легенды о том, как парк посыпали солью, и кучер на санях катал Тараса Григорьевича с Анной Закревской. Вот тогда якобы Тарас Григорьевич и выходил в шапке, в кожухе, в рукавицах, садился в эти сани… Образ «насупленного» поэта в шапке настолько плотно осел в сознании народа, что стал едва ли не стереотипом, может, еще и потому, что сам Шевченко сделал с этой фотографии офортный автопортрет.

Наряду с выходным костюмом Кобзаря — его солдатская рубаха (носил в ссылке). Это весьма ценная реликвия. Видно, что, в отличие от предыдущего костюма, сшита она из полотна грубого, солдатского. Эта вещь как бы пропитана страданиями гениального поэта. Шевченко и нарисовал себя в этом одеянии. А надпись на автопортрете сделана Федором Лазаревским: «29 ноября 1849. Оренбург». Видимо, это дата, когда Шевченко подарил ему свой портрет. Вообще в украинском изобразительном искусстве трудно найти такого художника, который столько внимания уделял бы своим автопортретам. Только сейчас их известно более полусотни.

А вот деревянная шкатулка Шевченко. Она была подарена Кобзарю Карлом Брюлловым еще в годы учебы в Императорской академии искусств. Потом шкатулка, выполненная в технике интарсии (мозаика из различных видов древесного шпона), передарена поэтом Григорию Честаховскому. А после его смерти эту вещь свято хранила его вдова Параска Максимовна.

Известно, что сейчас в Киеве проживает прапраправнук Григория Честаховского Юрий Вадимович Честаховский. Эта шкатулка с фотографиями находилась в семье Честяховских вплоть до 90-х годов ХХ века.

…Линейка, бутылочки с химикатами для офортных работ, готовальня, мел, мастихин, чернильница с ручкой, гравировальные принадлежности. «Умные вещи» многое поведают о жизни Кобзаря. Шевченко получил звание академика гравирования. Кстати, Тарас Григорьевич — первый художник, которого Петербургская академия искусств выпустила именно с таким дипломом.

Еще в экспозиции табакерка (подарок Марко Вовчок), люлька (подарок Костомарова), серебряная ложка с надписью: «Тарас Шевченко»…

Много его рукописей. Есть расписка о получении командировочных, когда поэт работал в Киевской археографической комиссии и подписывался таким образом: «Свободный художник Шевченко».

Еще «Прошение» на гербовой бумаге: один лист ее тогда стоил 50 копеек серебром. «Обучаюсь живописи под руководством профессора Брюллова и желаю получить звание художника, прошу удостоить меня просимого звания», — писал поэт.

Особо интересны прижизненные издания Шевченко, им же подписанные. Два «Кобзаря», издание «Гайдамаков». Как известно, права на издание шевченковских произведений приобрел издатель Лысенко и уже потом переиздал и «Кобзарь», и «Гайдамаки». Далее «Тризна» — издание 1844 года, которое вышло отдельным тиражом на русском языке. И подпись — «На пам’ять Грицькові Степановичу Галагану».

Также представлена Библия. Ее Шевченко привез из Новопетровского укрепления и подарил в августе 1859 года Федору Лазаревскому, своему близкому другу, первому в Оренбурге, кто пытался помочь поэту в ссылке.

Волнущая история последнего стихотворения Тараса Шевченко «Чи не покинуть нам, небого…». Эти строки написаны им на обороте офортного автопортрета. Само сочинение поэт завершил за десять дней до смерти. Сначала офорт приобрел на аукционе Михаил Лазаревский. Позже следы работы затерялись. И лишь в 1947-м заместитель директора Литературно-художественного музея Т.Г.Шевченко Михаил Мацапура случайно, буквально за копейки, приобрел этот автопортрет с рукописью… на столичном Сенном базаре.

— Он приобрел этот офорт за символические деньги, — подчеркивает Юлия Шиленко. — А ведь это последняя дошедшая до нас поэзия Шевченко. Тогда, в 1861-м, поэт уже был тяжело болен. Но Бог не дает человеку узнать, когда пробьет его последний час. Поэтому у него теплилась надежда, что вот-вот он поедет в Украину, там ему полегчает, он женится, обзаведется «хатинкою над Дніпром»…

И на обороте автопортрета его беглым почерком написано:

«Чи не покинуть нам, небого,

Моя сусідонько убога,

Вірші нікчемні віршувать

Та заходиться риштувать

Вози в далекую дорогу,

На той світ, друже мій, до бога,

Почимчикуєм спочивать».