СЮРПРИЗЫ НАЦИОНАЛЬНОЙ ОПЕРЫ

Почему, с трудом «рожая» афишу каждого месяца в нашей Национальной опере, тем не менее беспощадно ее перекраивают? Почему даже за день-два до спектакля у зрителей нет уверенности в том, что он состоится? Почему мы привыкли смотреть на афиши Национальной оперы как на условность, лишь приблизительно соответствующую действительности? Почему театр бесконечно лихорадит от замен, отмен и прочих неожиданностей? Достаточно ли при этом защищены наши права, то есть права зрителя или, если угодно, потребителя? В нескольких причинах всего этого, по-моему, можно разобраться. Было бы желание.

Не претендуя на истину в последней инстанции, попробуем начать оттуда, откуда обычно гниет рыба. Неизменный дирижер-постановщик всех основных новых «выездных» спектаклей — главный дирижер Национальной оперы Владимир Кожухарь. Маэстро не любит возиться с солистами, принимать у них выученные партии в классе. И, как правило, назначает в своих спектаклях максимум два состава исполнителей. Для эпизодических выездов на гастроли этого, положим, достаточно. Но как быть, если «выездной» спектакль попадает в текущую киевскую афишу? А это неизбежно случается несколько раз в месяц — ведь и мы периодически хотим слышать «Любовь к трем апельсинам», «Войну и мир», «Пиковую даму» и многое другое. И вот получается так, что, имея на все случаи лишь два состава, театр зачастую оказывается в ситуации, когда оба исполнителя той или иной партии почему-либо не могут выйти в спектакле в установленный день. Тогда создается безвыходное положение, и спектакль отменяют или заменяют. Как это было, например, в феврале, когда желавшие услышать «Любовь к трем апельсинам» довольствовались «Запорожцем за Дунаем». Или в январе, когда вдруг отменили «Лючию ди Ламмермур» с участием Марии Стефюк. Или на днях, когда вместо объявленного «Севильского цирюльника» был вдруг проведен гала-концерт, приуроченный к 65-летию Стефана Турчака. Спору нет, цель благая. Но откуда же такие непредсказуемые шараханья из стороны в сторону? Невольно вспоминается конечная фраза популярного у музыкантов анекдота о концерте по заявкам: «Не выпендривайтесь и слушайте полонез Огинского».

В неупорядоченности составов кроется лишь одна из причин бесконечных замен или отмен спектаклей Национальной оперы, о которых уже привыкли говорить и писать как о неминуемых стихийных бедствиях. К тому же репертуар каждого месяца даже для солистов становится известным чуть ли не в последнюю минуту, в лучшем случае — за месяц. Поэтому планировать заранее свои личные поездки или концерты солисты тоже не в состоянии. И их дополнительная занятость вне театра, на которую они, безусловно, имеют полное право, тоже становится одной из причин «накладок» из-за непредсказуемости формирования месячной афиши. При таком положении дел проигрывают и солисты, и зрители. Невольно напрашивается вопрос — а кто же выигрывает? Те, кто вершат выгодный бизнес на гастролях нашего театра в маленьких городках Западной Европы? Похоже, что так.

Не миновала сия участь и последнюю премьеру театра — «Войну и мир». Несмотря на то что в директорском приказе фигурировало по меньшей мере шесть исполнительниц партии Наташи Ростовой, на деле их оказалось всего две (Ольга Нагорная и Татьяна Ганина). В период эпидемии гриппа Ольга заболела и накануне премьеры на несколько дней выбыла из постановочного процесса. В этом случае бремя ежедневных прогонов легло на плечи единственной оставшейся певицы — Ганиной. Татьяна еще стажер, к тому же ни разу до тех пор не выходившая на сцену Национальной оперы. К счастью, все обошлось, и Ольга успела выздороветь к премьере. Но все это время остальные четыре утвержденные свыше и обнадеженные Наташи Ростовы сидели без дела. Зачем же тогда держать в театре такое количество сопрано, в том числе — стажеров? Ведь все они получают зарплату, пусть и не фантастическую, но все же выше средней…

Такое отношение к организации творческого процесса в театре отдает непростительным равнодушием. Мало того, что мы призваны смотреть только то, что закажут западные импресарио. Оказывается невозможной никакая стабильность. Нет гарантии, что даже в последний момент «состряпанная» афиша месяца будет в точности соблюдена. А уж о праве зрителя знать репертуар театра на год вперед и заранее планировать свои «культпоходы» и говорить не приходится. Подобная роскошь доступна лишь пресытившимся зарубежным театралам. Вот вам и критерии вожделенной для нас «похожести на Европу». Перечисленные условия заблаговременного планирования и информирования вполне осуществимы. Но в Национальной опере этого упорно не замечают. Более того, у нас существует несколько «версий» афиши. Первую из них заранее расклеивают по городу. И на какой-нибудь Воскресенке человек так и будет предполагать, что, скажем, 25-го ему покажут «Севильский цирюльник». Вторую, более достоверную и исправленную (иногда от руки) версию афиши вы можете найти у театра и возле касс. Но и это еще не все. Окончательная версия зачастую встречает вас у входа в театр вечером, в день спектакля, в виде цветного объявления, любовно выписанного плакатными перьями. Там уже безапелляционно будет сообщено о том, что кто-то заболел и что-то заменяется или вовсе отменяется. А о возможности знать заранее состав исполнителей я и не заикаюсь. Это возможно только в самых исключительных случаях, да в общем — почти никогда.

Можно возразить и заявить, что наша штатная система построения труппы исключает применение западной модели, при которой дается серия спектаклей с контрактным составом певцов-«сдельщиков». Но не все так однозначно. Ведь и в Национальной опере уже достаточно давно введена система договоров. Ценность этой системы только в одном — в праве избавиться от того или иного солиста без особых предупреждений по истечении срока его контракта. Пока такой подход учитывает в основном интересы администрации театра. Казалось бы, переходя на функционирование по такой системе, театр мог бы приближаться к зарубежным стандартам оперного «производства». Ан нет! Контракт — красивое слово. Но в нашей Национальной опере введение контрактной системы никак не повлияло на установление стабильности и предсказуемости творческого процесса. У многих певцов существует проблема недостаточной занятости, невостребованности. А со временем — и риск оказаться без работы. Грядущие премьеры не анонсируются. О них рядовой зритель может узнать лишь случайно, заглянув в афишу месяца, в течение которого эта премьера будет впервые показана. Индивидуальные афиши и вовсе появляются редко и с опозданием.

Не секрет, что в июне в Национальной опере планируют поставить «Турандот» Пуччини. Нет сомнения, что этот спектакль станет праздником для почитателей оперы. Уже прошло распределение ролей, певцы давно разучивают партии в классах. Но кто знает об этом приятном известии? Где завлекательные красочные афиши и телеанонсы будущей премьеры? Где замирание зрительских сердец от предвкушения увидеть одну из экзотичнейших итальянских опер-сказок? Для справки могу сообщить, что в течение прошлого года только на оперных сценах «верхнего эшелона» эта опера прошла в театрах мира не менее 220 раз. И всякий раз это был праздник для слушателя. Ибо каждый знал об этом заранее, имел достаточно времени сделать выбор и приобрести билеты. Мы же на покупку билетов будем иметь не более двух недель (примерно таков темпоритм работы наших театральных касс). Поэтому даже в самом среднестатистическом случае оперная премьера в том, «цивилизованном» мире практически обречена на успех. У нас, конечно, тоже будет полный зал на премьере. Но на первых показах. А далее возможны варианты. В наших условиях любой спектакль рискует дожить до времен, когда на него будет продано всего 30, 50, 80 или сколько уж там билетов. Ведь бывало же так, и не раз…

Спектакли имеют свойство морально устаревать. И некоторые названия выбывают из афиши нашей оперы. Но остается непостижимой сама система этой ротации. «Хованщина» исчезла со сцены. А это ли не «выездной» спектакль? Это ли не лучшее угощение для зарубежных туристов? Это ли не пиршество взора и духа для отечественного меломана? Спектакль поставлен Ириной Александровной Молостовой. Может быть, будь он поставлен Дмитрием Гнатюком, его судьба оказалась бы счастливее. Помимо этого, сейчас, при «экспортной» ориентации театра, становятся заведомо невозможными новые постановки украинских опер. Но об этом уже было сказано достаточно.

Хочется верить, что Национальная опера будет шагать в обновленную Европу не только извилистыми тропами, ведущими в швейцарские деревеньки. И интересы отечественного зрителя будут учтены не в последнюю очередь. А главный театр страны перестанет быть «вещью в себе».