СТРАННАЯ ЖЕНЩИНА, СТРАННАЯ?

Когда в прошлом году я прочитал в привезенном из Москвы журнале «Столица» статью «Львица на пенсии», то подумал, что автор ее Елена Санина определенно сгустила краски, изобразив свою героиню в несколько шаржированном виде. Потому что монолог последней ничем не отличался, по существу, от тех сатирических монологов, над которыми мы в свое время до слез хохотали. Разница лишь в том, что эта женщина — не порождение творческой фантазии Михаила Жванецкого. Она порождение исключительно своего папы — «застойного» генсека Леонида Ильича Брежнева. Ибо речь в статье идет о его дочери Галине.

Ну посудите сами, что можно подумать, прочитав, скажем, такие слова 64-летней «львицы»: «Я — генерал дипломатической службы... Весь мир объездила. И на Брионах баловалась — это резиденция Тито, и у короля Дауда тоже, в Афганистане. В Америке, правда, не была. Не пустили. Там стреляют. Ну я к Феде, на Кубу зарулила... Спрашивайте, спрашивайте, мне скрывать нечего, я атомной энергией не занималась... Я же филолог. И историк. Я только любовью занимаюсь. Я мужиков не считаю — я ж не звезда. А чего их считать? Их надо употреблять! И выгонять! У меня кролик есть. Он меня понимает. Мы с ним в пять утра танцуем танго... Давай споем. Я так хочу, чтобы лето не кончалось... Ну, я певица самодеятельная... Как хорошо сидеть у огонька, когда в глаза глядят твои глаза, па-ра-ра-ра... А еще я могу: Хава-Нагила, Хава... Какая сейчас жизнь у всех? А я скажу. Х...вая. Сейчас мама звонила, Виктория Петровна. У нее лекарство кончилось. Я говорю: «Мамочка, потерпи до вечера...» У жены генсека нет лекарств! Ей Жискар д’Эстен шампанское подавал, а демократы... их мать, лекарства не дают! Есенина уважаешь? Вот там вот, у той вот калитки, мне было шестнадцать лет. Девушка в белой накидке сказала мне ласково «нет»... Я просто не знаю, куда деть свою грамотность. А кто эта дама в малиновом берете? С послом испанским говорит... Не знаешь? Я еще и пушкинистка...»

Прошу прощения за чересчур пространную цитату, но я не могу удержаться, чтобы не привести хотя бы некоторые перлы этого монолога. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему решил, что образ дочери покойного генсека слегка окарикатурен.

Увы, я был несправедлив к своей московской коллеге. И — убедился в этом с первых же кадров демонстрировавшегося недавно по канадскому телевидению фильма «Дочь Брежнева».

Фильм этот сделан английским режиссером Роджером Финнигэном в жанре все того же интервью. Галина Брежнева рассказывает в нем о времени и о себе. И, конечно же, о своем выдающемся папе.

В последние годы стало необычайно модно, когда дети повествуют о славных делах своих выдающихся отцов, заправлявших в былые времена советской империей. Уже публиковались рассказы сыновей Хрущева и Берия. И вот теперь с телеэкрана звучит еще один рассказ — о Леониде Ильиче Брежневе. Звучит из уст его любимейшего и избалованнейшего «дитятки» Галины, отвечавшей ему не менее пылкой любовью. «Он же мне всю жизнь сделал! Как же мне не любить такого отца? Он дал мне все! Он дал мне имя! — говорит она в фильме. — И папа меня тоже очень любил. Не отказывал мне ни в чем. Я говорю: папа, какая большая люстра! Мне же как раз и нужна такая. А он — Бога ради, говорит, возьми ее себе. Мне для тебя ничего не жаль... Вопросов, как говорится, не было!.. Помню, отец привел мне жениха. Посла в Люксембурге. Ну, я так ... отца, что он сказал: «Мама, если ей не нравится Люксембург, то пусть будет Париж или что... Я все для нее сделаю».

Беспокойство папы можно, конечно, понять, если вспомнить слова его дочери: «Я только любовью занимаюсь» и «мужиков надо употреблять. И выгонять!» Галина и занималась этим всю жизнь, о чем вспоминает с явным удовольствием.

Порой, правда, со слезами. Пьяными, конечно, поскольку «не просыхает» на протяжении всего фильма! В послесловии к нему было рассказано, что съемочная группа едва успевала пополнять запасы шампанского для Галины. Когда же под руками не было ни одной бутылки, она категорически отказывалась сниматься.

У «дочери президента», как ее называют в фильме, были в жизни три страсти: вино, бриллианты и мужчины. Благодаря восседавшему на кремлевском партийном троне любимому папе, она была обеспечена всем этим сполна. «Я жила при коммунизме! Вам этого не понять, — говорит она журналистке в своем московском интервью. — Мы вот так: воткнули семечку — и во-от такой арбуз! Воткнули — и всё!».

Просмотренный мною фильм достаточно наглядно иллюстрировал то, что подразумевала под «коммунизмом» дочь Коммуниста номер один. Живет она, судя по всему, неплохо и в нынешнюю «посткоммунистическую» эпоху. Как, впрочем, и все остальные члены ее семьи. Судите сами. Дочь Виктория с мужем и двадцатилетней внучкой, тоже Галочкой, занимают на Щусева пятикомнатную квартиру. Сама Галина Леонидовна обитает в трехкомнатной на улице Алексея Толстого. Есть у Галины еще и подмосковная дача (вилла, как она ее называет), которую она сдает своему приятелю-бизнесмену («На это и живу, на пенсию ведь не проживешь!»).

Как утверждает Галина, московская улица, на которой она живет, считается очень престижной исключительно из-за нее, Галины Брежневой! Правда, если учесть, что соседи называют ее «хулиганкой с пятого этажа», престиж этот довольно своеобразен. Впрочем, что можно ожидать от людей, которые, по словам Галины, постоянно оскорбляют ее. «Меня, когда звонит телефон, уже заранее трясет. Потому что знаю — хорошего не скажут! Просто не знают, как меня удавить! Добить! Сказать какую-нибудь гадость!..»

Что ж, соседи — они соседи и есть! Однако эти слова относятся не только к соседям, но и к родственникам. Многие из них, не говоря уже о бывших друзьях, давно отвернулись от нее. Так что, если не считать единственной приятельницы, некоей Наташи, можно сказать, что Галина, в сущности, совсем одинока. Живет в основном воспоминаниями о светлом прошлом, обильно орошая их алкоголем.

Как заметила в фильме хорошо знающая Галину известная цирковая артистка Ангелина Рогальская, у той была своя партия — «Партия любителей пожить». Членами ее были представители московской элиты, в которой находила она своих друзей и любовников. Близкое знакомство с ней открывало немало возможностей для получения квартир, машин, дач, заграничных поездок... Однако любовные похождения дочери, ее чрезмерное увлечение драгоценностями, о которых ходило немало сплетен по Москве, бросали тень на ее папу-генсека. Поэтому тот все мечтал образумить дочку, подыскав ей солидного мужа (два первых ее брака — с Евгением Милаевым и Игорем Кио — распались). Не вышло с послом в Люксембурге, о котором рассказывала Галина, — нашелся Юрий Чурбанов.

«Чурбанов мне настолько отвратителен, что я не хочу даже его вспоминать!» — говорит в фильме Галина, демонстрируя съемочной группе дачу, на которой она с ним жила. А там — разбросанные вещи, разбитые раковины в ванных комнатах, ржавые застарелые пятна крови на полу. «Вот, напился, разбил свой «Мерседес» и выместил на мне свою злобу, избив до полусмерти. Меня потом забрали в больницу с сотрясением мозга. Чурбанов убивал меня вручную...» — объясняла Галина снимавшему все это оператору.

В фильме показаны также снятые оператором КГБ кадры обыска в квартире Чурбанова после его ареста. На экране толпа роющихся в шкафах и прочих потайных местах в поисках улик чекистов... Бегающая между ними с непременной бутылкой и стаканом в руках Галина Леонидовна... Позже, уже в интервью, с которого я и начала эту статью, она будет вспоминать об этом дне так:

«Они пришли все описывать, когда Юрий Михалыч уже в тюряге сидел. Целая туча: и оттуда, и отсюда, и изо всех организаций, которые только существуют. На меня навалились. А я с бутылкой. Они говорят: «Перестаньте мотаться с бутылкой!» А я мотаюсь. Они: «Да вы присядьте». А я говорю: «Нет, я не присяду. Что, вы за мной пришли? Так берите...» И они поняли, что так просто эту бабу не возьмешь. Меня за рупь двадцать не купишь! Вот. Но с этого времени я стала то, что обо мне пишут... Я была... Я жила... Я жила при коммунизме!..»

Слава Богу, нашелся человек, которому удалось получить то, что обещал «нынешнему» и всем последующим поколениям советских людей незабвенный Никита Сергеич. Стоит лишь пожалеть о том, что «коммунизм» тот оказался лишь уделом кремлевских одиночек. И можно вполне понять ностальгию Галины по навсегда ушедшим в прошлое временам — ностальгию, постоянно заливаемую спиртным. Вот она разглагольствует, лежа в ванне, вся в пене, словно Афродита: «Моя мама к шаху ездила... И у Жискар д’Эстена побывала, искупалась в шампане... Все это было. Но это было интеллигентно! Культурно! Скромно!..» Вот Галина у горки с выставленными под стеклом дорогими безделушками, сувенирами, подаренными отцу правителями разных стран, вот она знакомит своих английских гостей с искусно вырезанной из слоновой кости затейливой башней: «Это подарок Индиры Ганди. А отец его мне потом подарил...» А вот она, уже совсем пьяная, исполняет перед камерой «танец живота» под звуки залихватской песни: «Ах, какие ножки! До чего хороши! Не пугайся крошка, телефон запиши!» А в заключение еще и смачно целует объектив съемочной камеры.

Всю свою жизнь она мечтала стать актрисой. И вот неожиданно на старости лет мечта ее, наконец, осуществилась. Ей довелось стать героиней настоящего фильма, да еще снятого иностранцами! «Тут англичане зарулили, сделали фильм обо мне. По всей Европе прокатили и всё. Мне пяти копеек не заплатили. Ну, они англичане...» (из московского интервью).

...Один из знакомых Галины Брежневой говорит в фильме о том, что ее личная трагедия отражает в какой-то степени трагедию системы, в условиях которой мы все жили. Я бы добавил, что дочь Брежнева символизирует собой в фильме еще и полнейшую деградацию советского общества. Деградация эта — в захлестнувшем страну разгуле бандитизма и всеобщей коррумпированности должностных лиц, в повальном пьянстве и почти полном отсутствии каких-либо моральных ценностей, в кровавых гражданских войнах в Чечне, Грузии, Таджикистане и многих других частях бывшей советской империи.

В фильме Галина задумчиво слушает песню. «Странная женщина, странная...» — поет певец. «Галина слушает свою любимую пластинку... Странная женщина...» — несколько театрально говорит она о себе, почему-то в третьем лице. Имея при этом в виду, как мне показалось, не столько песню, сколько себя.

Да, странная женщина...