Станислав Говорухин: «Михалков и Путин ведут киноиндустрию к состоянию сталинского «малокартинья»

Известный режиссер и блестящий публицист, Станислав Говорухин («Место встречи изменить нельзя», «Вертикаль», «Благословите женщину», «Десять негритят» и т.д.), несколько дней провел в Киеве — в рамках II Киевского международного кинофестиваля. Дал у нас «мастер-класс». А в эксклюзивном интервью «ЗН» рассказал, почему «завязал» с политикой; как себя дискредитировали коммунисты и демократы; кого из молодых режиссеров выдвигает на первый план; как отразится на киноиндустрии недавний «маневр» Путина—Михалкова; а также о ближайших планах снять детектив...

— Станислав Сергеевич, недавно на страницах «ЗН» видные представители культуры Украины и России размышляли об уроках горбачевской оттепели (перестройки), которой в апреле этого года исполнилось четверть века. С вами, к сожалению, не удалось связаться… Но многие помнят, как на рубеже 80—90-х страна зачитывалась вашей публицистикой. Тогда был на слуху и ваш фильм — «Так жить нельзя». И вот «как», по вашему мнению, все-таки «можно» и «нужно» жить уже сегодня?

— Я, кстати, опубликовал в прессе год назад статью, которая и называлась — «Так жить нельзя. 2009 год».

По большому счету с тех пор ничего не изменилось. Все только ухудшилось! Да, внешних изменений, казалось бы, огромное количество. Например, наши города полностью изменили свой облик. Но ведь будущее любой страны зависит от молодого поколения. От того, какими вырастут наши дети, такой и будет страна.

А оба наших государства отказываются воспитывать своих детей! Ведь сегодня нет ни детской литературы, ни детского кинематографа. Значит, дети растут на чужой духовной пище, на чужих ценностях! За такой страной не может быть будущего!

— Это, очевидно, то, что вас больше всего и тревожит — в плане состояния и умонастроений современного общества?

— Да, именно эта проблема меня и тревожит.

Повторяю, будущее любой страны — это ее дети. Если бы государство заботилось о них соответствующим образом, то и школа была бы другая, и кинематограф иным, и литература… А они этого не понимают! К сожалению.

Например, детского кино не существует вообще. И не будет существовать, пока в такой необходимости не удостоверятся государственные верхи.

Однако и желающих снимать такое кино немного. Ведь билеты в прокате должны быть гораздо дешевле. И по ТВ не любят показывать детские фильмы. Потому что их нельзя перебивать рекламными роликами. Замкнутый круг!

Я сам семь лет назад участвовал в потрясающем детском проекте «Радости и печали маленького лорда». И что? Эту удачную картину никто не видел.

— А как вы считаете, важны ли сегодня для прокатной судьбы и для репутации того или иного фильма международные фестивали?

— Мои картины практически не участвовали в фестивалях. И ничего, жив! Главное — это успех у образованного отечественного зрителя. Это важнее, нежели приз в Роттердаме или Каннах.

Все фестивали СНГ «вылупились» из «Золотого Дюка». Это были 1987—1988 годы. Если о нынешнем киевском фестивале, то я мало что здесь видел. Фестивали нужны, если они — праздник для города.

Я, кстати, ни разу не был ни в одном профессиональном жюри. Представляю, какие это муки — каждую картину досмотреть до конца.

Также я в себе никогда не обнаруживал педагогических способностей, как меня не звали во ВГИК. Я вообще не уверен, что режиссуре нужно и можно «учиться».

— А все-таки какой ваш фильм снискал наибольшее количество фестивальных поощрений?

— Наверное, «Не хлебом единым». В основном я возил свои ленты на отечественные фестивали. Например, кинофорум в Выборге — «Окно в Европу». Там мои картины получали призы. И те же мои картины вряд ли удовлетворят вкусы публики, которая собирается в Каннах или Берлине. Там хотят видеть кино и Россию такой, какой они ее себе представляют — дикой, невежественной, азиатской… Во всех фильмах лауреатов Россия только так и представлена. Хотя нет… Приятное исключение «Как я провел этим летом» Алексея Попогребского. Вообще выделяю этого режиссера. У него все фильмы хорошие — и «Коктебель», и «Простые вещи».

Еще из молодых — Оксана Бычкова, Лариса Садилова… Да и наши старые мастера иногда снимают хорошее кино. Например, понравилась картина Николая Досталя «Петя по дороге в Царствие Небесное». А его же «Штрафбат» страшно ругаю! Да, многое мы потеряли, но многое и приобрели ведь. Мне, как ни странно, понравились две недавние отвратительные картины… Они отвратительны и прекрасны одновременно. Одна — фильм Валерии Гай Германики «Все умрут, а я останусь». (Вот не уходит из головы эта картина, а значит, искусство…) А вторая — «Волчок» Василия Сигарева… Хотя во многом я и не поддерживаю такое искусство.

Для меня же фильм всех времен и народов — «Летят журавли» Михаила Калатозова. А первый режиссер мира — Чарли Чаплин. Для режиссера необходимо чувство гражданской ответственности. Через это я никогда не переступлю. То есть не сделаю картину, которая нанесла бы вред людям, в частности, молодому поколению.

— Когда приступаете к съемкам, то чем в первую очередь руководствуетесь, утверждая актера на ту или иную роль?

— Как и для других режиссеров, для меня важно «открыть» артиста, дать ему путевку в кинематограф. Несколько раз это у меня получалось — в случае с ушедшим от нас Владом Галкиным… А также с Машей Мироновой, Светланой Ходченковой… Если речь идет о начинающей актрисе, то я сразу же интересуюсь, откуда она. Очень радуюсь, если не из Москвы. Потому что на всех столичных девицах есть налет «Дома-2». Хорошо, если она, например, из города Железнодорожного. И у нее нормальные родители — например, бывшие инженеры. Если она много читала, любит книги. Тогда есть шанс, что она может стать звездой. Хотя бывают и обратные примеры. Ту же Светлану Ходченкову («Благословите женщину») трудно было заставить читать книги.

…В свое время, помню, дал почитать сценарий «Места встречи» одной девочке из ВГИКа — Ларисе Удовиченко. Чтобы потом попробовать ее на роль главной героини. Я ее спрашиваю: «Тебе понравилась роль?» — «Нет!..» Вот, думаю, это же надо, не хочет быть известной на всю страну. Ведь уже на съемках было очевидно, что «Место встречи» вызовет большой интерес. Оказывается, она хотела сыграть Маньку Облигацию! Я говорю: «Ну какая же ты Манька? Посмотри на себя! Манька прожженная, а ты божий одуванчик!»

Потом я перепробовал на роль Маньки всяких артисток, даже очень знаменитых. Они не подходили! А тут неотступно приближаются съемки сцены с Манькой. Я и говорю Владимиру Высоцкому, мол, хочу одну девочку попробовать… А он торопился, потому что постоянно ездил за рубеж (его начали «пускать»). Приехала Лариса, мы ее одели в костюм Маньки Облигации, сделали синяк под глазом, она произнесла первые две реплики, и все присутствующие сказали: «Вот она — живая Манька Облигация!»

— А кто из современных российских актеров вызывает у вас энергичное режиссерское желание немедленно пригласить в свой новый фильм?

— Кого-то особо и не выделяю. Все наши «популярные» и так используются и в хвост, и в гриву — страшно надоедают. Пора искать новые лица.

Да, желательно, конечно, чтобы актер был универсален — умел играть, петь, танцевать. Но у множества артистов, например, нет слуха, но зато они обладают потрясающим драматическим талантом.

Один из моих любимых актеров Михаил Ульянов… Мне вообще нравятся лица из «того» времени. Например в фильме «Место встречи изменить нельзя» на роль Фокса я изначально взял артиста Бориса Химичева. У него хорошее мужское лицо, но вот работаю с ним неделю и чувствую, что он не из того времени — и все тут. Пришлось заменить на Белявского. И попали! Настоящий Фокс, хотя он не такой уж и мужественный…

— Делите ли вы артистов на «сериальных» и сугубо «киношных»?

— Да нет… Скажите, а кто из артистов сегодня не снимается в сериалах?

— Алексей Серебряков, гостивший недавно в Киеве, утверждает, что в сериалах принципиально не снимается…

— Как? Он же снимался в «Штрафбате». А это не сериал разве? Считаю этот сериал достаточно «мыльным». И абсолютно неправдивым. Никакой командир штрафного батальона сам бы не мог быть штрафником: во главе всегда стояли кадровые проверенные офицеры, а потом замполит. К тому же, если штрафник получил ранение, значит, кровью смыл свое преступление, и уже переходит служить в обычную часть. Штрафников никогда не посылали за линию фронта за «языком»…

—А разве не правда, что отряды НКВД шли позади и расстреливали тех, кто пытался убежать с поля боя?

— Не бывает абсолютной «неправды» или «правды». В каждой неправде есть небольшое количество правды, которая и путает все.

И людям, которые не изучали этот предмет, может показаться, что это правда, поскольку большинство телевизионных зрителей предмет знают плохо и верят, что все так и было.

На самом деле «Штрафбат» —это один из самых возмутительных случаев неправды в кино. После премьеры этого сериала ко мне подошел один маршал ВОВ и чуть ли не со слезами говорил об этом кино…

— А какое место в вашей жизни занимает сегодня театр? Вы ведь пробовали себя и как театральный режиссер — во МХАТе имени Горького?

— В Москве идут два моих старых спектакля — один во МХАТе у Татьяны Васильевны Дорониной, другой в Школе современной пьесы. Одному десять лет, другому пять… А они все идут и идут… «Контрольный выстрел» и «Па-де-де». Но сейчас не хочу возвращаться в театр. Не имею в виду МХАТ имени Горького и иные театры, где ставят спектакли, которые расхвалены критикой, но почему-то уходят из репертуара через полгода. Поэтому я и театр живем в разных измерениях. Не могу видеть эти «новации». Это легко — одеть героев Островского в кроссовки, Гамлета — в бронежилет, а Тартюфа — в костюм заключенного. Каждый пытается прочесть классическую пьесу «по-своему». В свое время замечательный актер Борис Андреев оставил множество записных книжек с афоризмами. Среди них такой: «Прочесть пьесу по-своему, значит, пренебречь тем, что написано для всех…»

— Станислав Сергеевич, вы давно гостили в Одессе? Доходят ли до вас истории о трудном положении тамошней киностудии, где вы снимали и «Вертикаль», и «Место встречи»? Может ли Россия сегодня чем-то помочь Одесской студии, чтобы там восстановился полноценный процесс?

— Был в Одессе прошлым летом. Снимал несколько эпизодов для нового своего фильма. И, конечно, знаю о бедственном положении студийцев.

Как помочь? Не знаю. Не забывайте, что Украина — суверенное государство. Собственно, ведь когда-то все кино Российской империи начиналось с этой южной студии… Да и все украинское кино сегодня в трудном положении.

Кстати, сейчас состояние и российской киноиндустрии ничем не лучше. Два года назад снимали 120—150 фильмов в год. И уже было начал работать закон перехода количества в качество, стали появляться новые интересные имена.

И вот раз — и все остановилось! Если бы не сериалы, то и «Мосфильм» пришел бы в состояние 1996 года.

И у вас на Довженко то же самое… А ведь что получилось?! Двое господ — Никита Сергеевич Михалков и Владимир Владимирович Путин, не поставив в известность даже министра культуры, решили финансировать кино через один фонд… Но фонд-то существует лишь на бумаге! И его нужно прежде создать, придумать систему адекватного финансирования, строгой отчетности.

Да, финансирование вроде бы увеличилось. Но только на бумаге! В любом случае нас ждет малокартинье. Раньше, как я уже говорил, снимали 150 фильмов в год… А с короткометражками, документальными, мультипликациями их было около 400. Сейчас же в лучшем случае в России будет сниматься 20—30 полноценных фильмов. Мы это все проходили еще в конце 40-х, когда Сталин сказал: не надо снимать 100 фильмов, снимайте 10 — но хороших! Я и сейчас помню их названия — «Академик Иван Павлов», «Корабли штурмуют бастионы», «Адмирал Ушаков»…

— Но почему сложилась такая ситуация, ведь в России, в отличие от Украины, существует довольно мощная система кинопроизводства, кинопроката. Почему же это все не работает?

— Да, еще год назад все кипело. За государственный бюджет снимались многие картины. Но, видать, невозможно вот так сразу перейти к «капиталистическому» образу жизни. Этот процесс должен занимать 50—100 лет. Например, Валерий Тодоровский снял свой фильм на деньги комитета по борьбе с наркотиками… А Рязанов снял фильм на деньги «Газпрома»… Есть у нас и программа по кино — от мэра Лужкова… В итоге, когда я слышу слово «продюсеры», мне становится просто смешно. Какие же они продюсеры! Ведь все решается только благодаря личным связям в «верхах».

— А какова прокатная судьба вашего последнего по времени фильма «Пассажирка»? Может быть, какой-то телеканал заинтересовался этой картиной?

— Такая же судьба, как и у всех моих картин. В прокате эти фильмы попкорновая публика смотреть не хочет. Только по ТВ мои картины идут, и люди смотрят их и будут смотреть долгие годы. Знаете, каких два русских фильма полностью «окупились» в прокате? Это «Любовь в большом городе» и «Самый лучший фильм».

— В недавнем конфликте между Никитой Михалковым и Марленом Хуциевым (имеется в виду раскол Союза кинематографистов) вы оказались на чьей стороне? И, кстати, смотрели, небось, «Утомленные солнцем-2»? Ваша оценка этой работы.

— Я ушел из этого киносоюза еще в 1993 году, объявив об этом через газету «Известия». И теперь меня совершенно не интересует, что там у них происходит. Я не участвовал в их разборках. И не хочу даже знать об этом!

Что же касается фильма Михалкова… В первой половине картины я немного поспал. Во второй — пару раз посидел в баре… Но главные эпизоды все-таки видел…

Очевидно, больше полутора часов меня может «удержать» только детектив. Не боевик, а именно детектив!

Сейчас и собираюсь снимать такую картину. Я, между прочим, однажды снял кино «только для себя». Это фильм по Агате Кристи «Десять негритят» 1987 г. Эта картина живет!

И в планах у меня картина по знаменитому французскому сюжету 60-х годов «Лифт на эшафот». Хочу перенести сюжет на сегодняшнюю действительность. Если получится, конечно.

— А вы следите за перипетиями общественно-политической жизни уже в нашей стране? Все-таки не чужая вам страна, вы здесь состоялись как режиссер. Что радует? Что огорчает в этих перипетиях?

— Радует, что дали немножко вздохнуть людям, которые всю жизнь говорили на русском. Этих русскоязычных людей заставили в один день выучить украинский, да к тому же, например, вести судопроизводство на украинском. Поэтому жителям Крыма хоть немного легче. Закончилось это…

Также возникло сближение двух родственных народов, мы же как братья и сестры, у нас многое переплетено, в том числе и искусство. Это радует.

Мне кажется, Украина никогда не будет «единым государством» в том смысле, что она состоит из двух народов… Это даже не полинациональность. Один народ живет на землях, оккупированных Советским Союзом. А другие — в собственной Украине. И отсюда совершенно различный менталитет, различное представление о своем будущем…

Также совершенно различное отношение и к соседям. Может, если бы ваша страна представляла две автономии Украинского государства, то…

— Намекаете на сепаратизм?

— Почему вы так это называете? Ведь эти два народа заставили насильно находиться в составе одного государства!

— А теперь из Украины — в Россию. Есть ли там, на ваш взгляд, реальная российская оппозиция?

— Нет, конечно! Коммунисты делают все, чтобы нормальный образованный человек им не доверял. Носят портреты Ленина, Сталина. Берут на себя ответственность за все их преступления.

А наши демократы-хамелеоны — те быстренько перекрасились! Сказали: дескать, мы к тем преступлениям отношения не имеем! А на самом деле эти демократы просто болтуны! Они дискредитировали себя, потому что наша оппозиция — это только класс богатых, которые и разграбили страну.

— А готовы ли вы сами стать оппозиционером, если развитие этой страны идет в опасном направлении?

— Нет, я уже закончил свой путь в политике. Мне осталось снять несколько фильмов, сколько позволит Господь. И хватит, наверное. Нужно же реально смотреть на вещи, человек не вечен, и его мозги иногда начинают давать сбои. Вот так.