SPACE как предчувствие, О Сальвадоре Дали и избитом милиционере

В начале следующей недели — 23 сентября — в Киеве выступит знаменитый «космический музыкант» Дидье Маруани, чей проект Space, по сути, определил развитие электронной музыки еще на исходе 70-х ХХ века. Этой же осенью в издательстве «Глобус пресс» выходит и книга Дидье Маруани «Двенадцать монологов», над которой в качестве составителя и переводчика работал друг нашей газеты Максим Илляшенко (он же директор кинофестиваля «Молодость»). Сам Маруани считает, что эта книга — не мемуары, а лишь рассказы о прошлом, в котором было немало памятных встреч. С любезного позволения мсье Маруани и
г-на Илляшенко «ЗН» предлагает своим читателям первыми познакомиться лишь с несколькими фрагментами из будущей книги.

Свою первую мелодию я написал еще в десять лет. Она посвящалась моей маме и была приурочена к празднику — Дню матери. Это была песня, и позже, когда я стал профессиональным певцом, я часто ее исполнял.

Иногда мне было трудно заставить себя отправиться на занятия музыкой, в то время как мои друзья шли погонять мяч или поплавать в бассейне. И, честно говоря, иногда это меня бесило, терпение было на пределе. Музыка отнимала у меня друзей, требовала времени и сил. Нужно было придумать что-то новое, что бы удержало мой интерес и стимулировало к занятиям. Отец почувствовал это и обратился к своему брату, моему дяде, музыкальному издателю в Париже:

— Тут Дидье сочинил песню, может, взглянешь?

Песня дяде понравилась, и он ее записал. Интересно, что спел песню мой ровесник — мальчик десяти лет. Об этом много писали в то время: «Дидье и Фабьен — десятилетние композитор и певец». Кстати, стихи написал тоже очень талантливый мальчик Мишель Жордан… Так что все совпало. Ну а выпущенная пластинка произвела на меня сильнейшее впечатление — я держал в руках вещь, в которой заключена частичка моей души. Я был горд, что на обложке написано мое имя. Теперь-то я точно не жалел о времени, затраченном на музыкальную учебу! Как автор пластинки я имел возможность вступить в композиторское сообщество. После того как я успешно сдал экзамен по профессиональному мастерству, я стал самым молодым композитором в сообществе.

К тому же я получил свой первый в жизни гонорар — чек на сумму, эквивалентную трем евро. Папа долго хранил этот чек и говорил, что надо бы вставить его в рамку. Так и не знаю, куда он девался…

После такого «триумфа» я начал писать музыку регулярно…

…Хотя, может, я стал бы ветеринаром? Поскольку очень люблю животных и у меня особые с ними отношения, особый контакт. Даже некая власть: например, я точно знаю, что меня никогда не укусит собака. В моей жизни было несколько случаев, когда я успокаивал рассерженных псов одним своим присутствием.

***

В семье отца было семеро детей, и почти все они связаны с шоу-бизнесом. Есть больше сорока Маруани, посвятивших свою жизнь развитию музыкального бизнеса во Франции. В свое время мои родственники работали с такими гигантами песенного олимпа как Морис Шевалье, Эдит Пиаф, Сальваторе Адамо, Джо Дассен, Жак Брель.

Отец много работал — он был импресарио известных артистов на Лазурном побережье. Нелегкая ночная жизнь — казино, клубы, цирк. Спал утром и днем. Нами в основном занималась мама: она была образцовой матерью, отдававшей всю себя семье. Вообще, мои родители были необыкновенно щедрыми людьми. Я теперь понимаю, что жить только для себя не имеет смысла, в такой жизни мало радости. Но когда ты посвящаешь себя другим — это большое счастье, главное — чтобы у тебя в жизни такие люди были. Знаете, тот же Билл Гейтс, который уже давно мог бы не работать, ведет активную трудовую жизнь, занимается благотворительностью. Ведь лучше бороться со СПИДом, чем изобретать, скажем, совершенную атомную лодку или новый истребитель. Если бы хоть какая-то часть огромнейших денег, выделяемых на вооружение, уходила на социальные программы, то, может, во Франции наконец-то не было бездомных — позора моей страны. А сколько в мире людей умирает от голода? Каждый должен помогать тем людям, с которыми его сталкивает жизнь. Когда я могу помочь кому-то, я делаю это с большой радостью.

Мой отец вырос в традиционной еврейской семье, а моя мать была католичкой. Но я никогда не придавал большого значения религии. Меня всегда удивляло ревностное отношение матери к соблюдению церковных догм и предписаний. Хотя религиозные праздники мне нравились всегда — ведь эти дни мы проводили вместе, и это было здорово! Но я агностик и не верю в бога той или иной конфессии.

Люди, пережившие клиническую смерть, свидетельствуют о том, что Бог существует. Но для меня это не довод. Меня больше волнуют трагедии этого мира. Почему от цунами гибнут невинные дети? Почему страдают добрые и верующие люди? Религия должна эволюционировать вместе с обществом, с наукой. Скажем, мне непонятно, почему церковь запрещает презервативы. Когда это было, чтобы люди занимались любовью исключительно ради рождения детей?! А обет безбрачия в католицизме, провоцирующий педофилию среди священнослужителей? Почему священникам — взрослым, здоровым мужчинам запрещено создавать семью?

Я — гражданин мира, и мне нет дела до религий. Среди моих друзей и христиане, и иудеи, и мусульмане, и буддисты.

***

У меня были удивительные друзья. Жан Маре, например. Я близко познакомился с ним в Каннах во время театрального фестиваля, где мы вместе работали. Я был счастлив, что судьба свела меня с настоящей легендой французского кино и театра.

Я также был знаком с самым неординарным художником прошлого века Сальвадором Дали. Предыстория этого знакомства такова: как-то лет в восемнадцать я отдыхал в Греции, на излюбленном острове европейской богемы — Идра. Однажды на улице я увидел ярко накрашенную женщину, лет на двадцать старше меня, и сделал ей комплимент. Она пристально посмотрела на меня и сказала:

— Мой друг — очень известный художник, и он точно захочет нарисовать ваш портрет. Оставьте ваши координаты. Я свяжусь с вами в Париже.

И она действительно мне позвонила.

— Дидье, помните остров Идра?

— Конечно, отлично помню!

— Дали сейчас в Париже, в гостинице «Морис». Не могли бы вы сегодня вечером составить мне компанию и посетить его?

— Да, конечно!

Я был представлен Дали. Он шокировал меня своим эстетством. Я провел с Дали целую неделю, бывая у него каждый день. У него всегда было человек по двадцать посетителей — художники, музыканты, писатели, культурные деятели. Было невероятно интересно наблюдать за гением-безумцем. В один из дней возле гостиницы была устроена акция — Дали выходил на улицу Риволи с цилиндром, заполненным гудроном: вокруг шумиха, пресса, телевидение. Дали был непревзойденным мастером эпатажа общественного мнения, сейчас сказали бы — королем маркетинга. Стоило ему опустить лампу в асфальт, и она взлетала в цене. А как художник он был безусловный гений. Его работы — поразительны! Он тогда как раз приехал из Испании, где был уже достаточно известным, и собирался завоевывать французскую публику. Только что состоялась его первая в Париже выставка — людей было негусто, картины не покупались. Под конец выставки он сжег сто пятьдесят картин… И тут же все приехали посмотреть на сумасшедшего художника…Все только об этом и говорили.

Дали мне очень нравился, как и его жена Гала, которой он тогда говорил:

— Видишь, Гала, это Дидье, молодой композитор. Теперь у меня есть мой собственный музыкант.

И с интересом смотрел на мою реакцию: он был провокатором. Каждый вечер он снова приглашал меня. Мне было всего восемнадцать, и я был необычайно польщен таким вниманием со стороны мастера.

А женщина, познакомившая меня с Дали, никто иной, как Аманда Лир — его любовница и муза, первый транссексуал…

Мы вместе ходили по ресторанам, у Дали всегда собирались люди, просили сфотографироваться, автографы. В одном большом ресторане на Елисейских полях он подписал скатерть и сказал толпе, что теперь эту скатерть можно обменять на ресторан!

Через неделю знакомства Дали пригласил меня провести три-четыре недели в его доме в небольшом испанском городке Кадакес. Сейчас там находится дом-музей художника. Он предложил написать мой портрет. Это было заманчиво — обрести бессмертие на полотне великого мастера. Я колебался — меня смущало его окружение, его гости. В его доме происходили странные вещи. Скажем, однажды я зашел в туалет и заметил, что зеркало в ванной просматривается, и кто-то наблюдает за мной из соседней комнаты. У меня, конечно, к тому времени уже был сексуальный опыт, но совсем другого рода... Я подозревал, что в Кадакесе меня ждут самые неожиданные сюрпризы. Да и все эти разговоры о гомосексуальных наклонностях Дали… Короче, от поездки я отказался.

***

Во время турне по Советскому Союзу многие советские люди совершали отчаянные для них поступки — нарушали правопорядок, рисковали многим, они увидели окно в свободный мир.

Особенно мне запомнился один случай… Последний концерт наших первых гастролей в Советском Союзе. Уже отыграно 20 концертов на крупнейших сценах Москвы, Ленинграда и Киева. Гастроли прошли удачно, мы собирали полные залы и более полумиллиона зрителей. Во время наших выступлений зрители, а особенно молодые девушки, часто дарили нам цветы — розы. Я помню, что в то время розы были удовольствием дорогим. Но и подарить нам цветок было не просто — сцену окружал кордон из милиционеров. И вдруг, после очередной композиции, когда одной из девушек удалось подняться на авансцену, ее тут же схватил и бросил на землю милиционер. Я был шокирован его поступком! Как?! С человеком, который держит в руках подарок, цветок для музыканта, и абсолютно мирно поднимается на сцену, обращаются так жестоко, словно он бандит! Не контролируя себя, я подошел к краю сцену и на глазах пятнадцати тысяч зрителей с размаху ударил милиционера ногой в лицо... Публика на мгновение замерла, но тут же раздались оглушительные овации. Зрители аплодировали и в течение десятка минут кричали: «Браво, Маруани!». Я совершил невероятный для советского человека поступок — ударил представителя власти! Власти, способной и за меньшую провинность отправить человека в лагеря или просто физически уничтожить. Пятнадцать тысяч моих зрителей увидели, что и власть может получить по морде. После этого концерта ко мне подошел мужчина, который держал на руках маленького ребенка и со слезами на глазах благодарил меня:

— Спасибо вам, но не от меня, а от моего ребенка, который видел ваш поступок и запомнит.

***

Главное впечатление от первых гастролей в СССР — шок. Было так много всего: и негативного, и позитивного, что мы поначалу не могли вместить и осознать все впечатления от пережитого. Возвращение во Францию было ужасным. Месячные гастроли измотали нас настолько, что все мы были физически и морально жутко истощены. Я сразу отправился на Атлантику отдыхать. Я держался в форме только благодаря моей семье, родителям. Благодаря им все проходило намного легче. На гастролях вместе со мной были жена и сын. Когда я вернулся, то первым делом пошел в супермаркет за покупками — чтобы обрести ощущение реальности. Ведь во время путешествия обо мне заботились другие… Когда тебя обожают фанаты, когда тебя превозносят, окружают пристальным вниманием, о тебе со всех сторон трезвонит пресса, когда ты слышишь бесконечные комплименты и аплодисменты — очень сложно оставаться адекватным человеком. И если в твоей жизни происходит такой крен, то необходим очень существенный противовес, центр интересов должен находиться вне музыки, например в твоей семье. Но когда ты в центре внимания самых красивых девушек, у тебя вечные амурные приключения — семью создать очень трудно. Мне повезло, что я не потерял голову. Еще в юности я очень хотел иметь семью, пустить корни. Если бы у меня выбор: семья или музыка — я бы выбрал второе. Недаром мой астролог сказала, что мой знак в картах таро — человек, двумя ногами прочно стоящий на земле.