Слишком много тьмы Любка Дереша

Путь к «истине» через циклодол

Информационные порталы будоражат воображение: всего за месяц было продано 16 тыс. экземпляров новой книги 22-летнего украинского писателя Любка Дереша «Трохи пітьми». Сам литератор утверждает, что сейчас средний тираж одной новой книги отечественного автора — только 2—3 тыс. экземпляров. Значит — рекорд?

…Когда стало понятно, что я все же решил покинуть родной дом и податься на учебу в Киев, моя мама вздохнула и посоветовала мне почитать произведения Эмиля Золя.

Не скажу, что я осилил все двадцать шесть томов, обнаруженных в библиотеке. Золя не стал моим любимым писателем. Однако получить представление о его творчестве я смог. Немного позже понял, почему мама порекомендовала ознакомиться с творчеством именно этого откровенно натуралистического автора: она надеялась, что выдающийся француз с его почти вивисекторским анализом человеческих недостатков станет для меня чем-то вроде противоядия, которое поможет избежать ловушек, подстерегающих молодую неопытную душу в большом городе...

Воспоминание о Золя расшевелила, как это ни странно, новая книга Дереша «Трохи пітьми», которую я нашел в небольшом отделе украинской литературы большого книжного супермаркета. Жанр произведения на титульной странице не указан. Роман? Повесть? Эссе? Драма-феерия? Эпиграф печальный, но авторитетный — из Редьярда Киплинга: «У него в голове была трещина, и немного тьмы вошло через нее, что и привело его к смерти». Приятно, что это не из «Маугли», не из «Рикки Тики Тави» — можно сделать вывод, что автор — нестандартно начитанный человек.

В короткой интродукции Л.Д. (Любко Дереш?) предусмотрительно объясняет, что «цей твір не можна вважати ані художнім, ані терапевтичним — жодної з таких цінностей до нього не закладалося». Очень уместное предупреждение или подостланная соломка? Но, доверяя совету Антона Чехова, который говорил, что читать можно все, даже медицинские справочники, я решил немного погрузиться в «тьму».

Произведение стилизовано под расшифровку аудиозаписи диалога психолога V. с неким Л.Диалоги, дополненные ремарками, создают впечатление, что новое произведение Любка Дереша — это авангардная пьеса. Однако через несколько страниц психолог почему-то умолкает, и далее повествование становится сплошным монологом Л. Я понемногу начинаю понимать фон, на котором закручивается сюжет: Украинские Карпаты, сборище всяких групп нонконформистской молодежи (с вкраплениями потрепанных реликтов первичного хиппизма).

Что ж, карпатские горные долины с палатками и вигвамами — вполне подходящая основа для любого литературного жанра, от сентиментальной пасторали до кровавого триллера. Но то, о чем и как пишет Любко Дереш, начинает меня понемногу удивлять (если бы я был холериком, то, возможно, и раздражало бы). Автор злоупотребляет сленгом, и я иногда не понимаю, то ли Любко тщательно копирует жаргон молодежной тусовки, то ли просто не знает украинского языка (бедные литературные редактора, готовившие «Пітьму» к печати!).

Кстати, если писатель берется разгребать пласты малоизвестного широкой общественности фольклора, неплохо бы немного просветить читательскую серую массу. Не упала же корона с нашего земляка Николая Гоголя, когда он к своим «Вечерам на хуторе близ Диканьки» приложил толковый словарь: «Парубок — парень, пейсики — жидовские локоны, пекло — ад, переполох — испуг» и т.д. А у Любка в пяти строчках я нашел целое созвездие полупонятных или совсем неизвестных мне словосочетаний «бухий в дупель хіпусьо», «хайр чувака», «обвішані феньками», «сталевий пацифік». Далее — хуже — автора понесло в темные глубины патологии. В сущности, это не литературное преступление, Достоевский тоже из романа в роман гонял целые табуны демонов, которыми кишит человеческое сознание. Но зачем Любко Дереш начал препарировать персонажей съезда суицидников, собранных им под елями? Писатель хочет узнать истину? Но неужели путь к ней — в подробном описании того, какого циклодола или кетамина нажрались герои и что им потом примерещилось. Для этого есть другая литература, которой пользуются наркологи, сексопатологи, судмедэксперты.

Абсолютно потерял интерес к творчеству Любка Дереша я после того, как на страницах «Пітьми» заблестел бисер ненормативной лексики. И он туда же? Лавры Подервянского захотелось прицепить на гениталии? Не то чтобы я страшный пуританин — общепринятого литературного запаса временами не хватает, когда, например, нужно запихнуть руками тридцатикилограммовый снаряд в танковую пушку. Попутно я вспомнил вполне реального майора Пунделя (свободная ассоциация с персонажем «...пітьми» по прозвищу Пудель). Примерно тогда, когда родился Любко Дереш, тот упражнялся в искусстве мата перед целым мотострелковым полком. Демосфен! Цицерон! Любко, поверьте, есть вершины недосягаемые, как улыбка Джоконды. К этой категории относился и мат Пунделя. Бросьте это гиблое дело. Пишите лучше о природе. Я обнаружил у вас весьма достойные большой литературы строки: «Сонце золотить повітря. Часом вітер приносить холодні аромати лісу». Конечно, на пейзажах денег и славы быстро не заработаешь. Лучше — натюрморт. Мертвая натура. Желательно, совсем мертвая. Разлагающаяся.

P. S. «Трохи пітьми» Любка Дереша я прочитал где-то треть. Маловероятно, что когда-то снова открою эту книгу. Лучше возьму с полки роман старого знакомого Эмиля Золя. Нет, пожалуй, сказки Всеволода Нестайко. Его солнечные зайчики быстро прогонят тьму в самые глубокие щели подсознания.

Даже сквозь душевую был слышен его противный храп. У него был гайморит, и он во сне не мог дышать как следует. Все у него было: и гайморит, и прыщи, и гнилые зубы — изо рта пахнет, ногти ломаются. Даже как-то жаль его, дурака.

Дж.Д.Сэлинджер
«Над пропастью во ржи»