Сколько GRAMMY нужно джазмену для счастья?

Концерт двух легенд американского джаза Гэри Бёртона (Gary Burton) и Чика Кориа (Сhick Corea) на этой неделе состоялся во дворце «Украина». На балкон билеты не продавались, и переполненный партер взревел от предвкушаемого восторга, когда на сцену вышли два немолодых джентльмена. Они поприветствовали оживленный зал, оценили его внушительные размеры, один встал за вибрафон, второй подсел к роялю. И потекла неторопливая музыкальная беседа. Музыканты разговаривали между собой на языке джаза. Их реплики слушал, оценивал и мгновенно отправлял обратно на сцену свои эмоциональные реакции дышащий и сопереживающий зал.

Американскому пианисту и композитору Чику Кориа в июне исполнилось 65 лет. Вся его жизнь с самого рождения наполнена музыкой. Он появился на свет в семье академических музыкантов в городе Челси (штат Массачусетс). Играл с шести лет так, будто прямо за фортепиано и родился, и с утра до ночи слушал пластинки из семейной коллекции — классику и джаз — Стравинского, Шумана, Мендельсона, Бартока, Диззи Гиллеспи, Чарли Паркера, Дюка Эллингтона, Билли Экстайна. По признанию Чика джазовому журналу Down Beate, в юности его особенно поразили тогдашние новейшие искания пианистов Бада Пауэлла и Хораса Силвера, оказавших решительное влияние на его жизненный выбор. В пятнадцать он стал выступать в небольших клубных инструментальных ансамблях — сначала дома в Челси, а в 21 заключил первый солидный профессиональный контракт и затем переехал в Нью-Йорк, с которым связал жизнь. Регулярного образования не получил. Он, по нескольку месяцев проведя в Джульярде, Беркли и Гарварде, как говорится, «сам себя сделал». С ранней молодости мастера его выдающийся дар постоянно был в поле зрения ведущих американских джазменов, впоследствии предложивших ему свое сотрудничество. Молодой Кориа периодически находился под влиянием крупных джазовых индивидуальностей старшего поколения: Монго Сантамарии, Херби Мэнна, Стэна Гетца. Но ему особенно посчастливилось в конце 60-х, когда он стал играть с великим трубачом и реформатором джаза Майлзом Дэвисом. Они создавали джаз-рок и фьюжн. Среди его партнеров — суперзвезды Бобби Макферрин, Джон Маклафлин, Пако де Лусия, Херби Хенкок, Эл ди Меола, Джон Патитуччи. Творчество Чика Кориа имеет несколько периодов, когда он попеременно отдавал предпочтение то пианистическому исполнительству, то композиторским поискам. Он то «снисходил» к простому року, то увлекался серьезной европейской авангардной техникой Альбана Берга, Арнольда Шенберга и Антона Веберна, то внимательно вслушивался в народные испанские и латиноамериканские мотивы.

Гэри Бёртон входит в пятерку самых прославленных вибрафонистов в истории джаза. И у него были звездные партнеры, но главный из них, безусловно, Чик Кориа. Гэри на два года моложе Чика, но работают и дружат они уже 35 лет. Срок солидный… За прошедшие годы ими было записано и выпущено несколько совместных альбомов, из которых Crystal Silens, Duet и Native Sense — самые известные. Последний в 1997-м получил Grammy. А вообще в арсенале партнеров семнадцать Grammy. Пять у Гэри и двенадцать у Чика. (Кстати, последний, 2006 года, авторский альбом Кориа, выпущенный лейблом Universal, называется The Ultimate Adventure и написан как фьюжн-версия одноименного романа писателя-фантаста и отца сайентологии Л.Рона Хаббарда).

Многие сыгранные в Киеве композиции — из альбома Crystal Silens, которому уже 32 года. Эти пьесы — классика. Я слышала, например, как композицию Senor Mouse играли киевские ударники Сергей Хмелев и Дима Ульянов (дуэт маримбы и вибрафона). Гэри одним из первых начал применять на вибрафоне четыре палочки. Его манера держать их очень своеобразна и так и называется: «постановка Бёртона». Звук у него чистый, прозрачный, «хрустальный» и вместе с тем теплый, бархатный.

Дуэт звучал идеально и мог бы украсить сцену любого филармонического зала. Его стиль — тонкая и свежая смесь простой акустической камерной ансамблевости с испано-латиноамериканской этноинтонацией, одной из составляющих композиторского стиля Чика Кориа, безусловно, крепко опирающегося на традиции академической филармонической музыки (плюс выверенная, точно рассчитанная импровизационность с легким оттенком джазовости).

С первых композиций слушателей привлекли выстроенность и строгость формы, продуманная драматургия — тщательно выверенные кульминации, изысканность нюансировки, очень изящные окончания (нередко пьесы завершались внезапными короткими и свежими гармоническими модуляциями или легкими динамическими «таяниями»…). Ритмическое многообразие, в основе которого лежит скорее не джазовость, а народный испанский колорит, сочеталось с остинатными (постоянными) ритмоформулами. Это простая тональная музыка, очень тонко расцвеченная современным гармоническим языком: повторяющимися гирляндами пряных интервалов, свежих аккордов. Изредка в музыкальной ткани прослушивались приемы коротких полифонических перекличек. Звучали и композиции в стилистике post-bop. Нередко после тихих, нежных соло Чика (у которого кроме блестящей виртуозности в активе идеальное фортепианное туше) зал не аплодировал: очень мягко в звучание рояля «внедрялся» Гэри, и слушатели боялись нарушить хрупкую изысканность музыки. Все у них безукоризненно выучено, рассчитано и сыгранно. Чик показал публике длинную, листов на десять, полосу склеенных нотных страниц, по которым он играл одну из пьес — чистый академизм, который прекрасно сочетается со спонтанностью, игрой «по наитию». Звучат музыканты очень чисто, ничего «лишнего» ни разу нигде не задев, не промахнувшись. Партнеры буквально дышат в унисон, подхватывая мысли друг друга и повторяя, варьируя короткие переклички… И интеллигентность каждого прикосновения к инструментам, каждого музыкального движения. А мышление внешне короткими фразами на самом деле подчинено логике развертывания больших массивов.

Во втором отделении было много тембральных, сонористических (красочных) звуковых приемов — игры Чика пальцами на струнах рояля, потом оба стучали по фортепиано косточками пальцев. Поразило буквально импрессионистическое звучание обоих: акварельная размытость, пряность… Оба постоянно менялись функциями солист—аккомпаниатор. Высокая культура звука, идеальная артикуляция — каждый «слог» тщательно выговаривается в очень быстром темпе. Мельчайший звуковой бисер — сверхточная ритмоинтонационная четкость. Идеальное совпадение, звуковая сбалансированность — полная.

Кстати…

Зимой в Колонном зале им. Лысенко был концерт московской академической пианистки Кати Сканави и киевского вибрафониста Андрея Пушкарева. Он — единственный в Украине обладатель премии Grammy, правда, полученной в составе «не нашего» камерного оркестра «Кремерата Балтика». Выдвигался и украинский CD Валентина Сильвестрова «Реквием для Ларисы» в исполнении Национального симфонического оркестра и хора «Думка». Он стал первым в истории Украины номинантом на Grammy.