"Синонимы" и антонимы

Гимн Украины прозвучал на Берлинале в исполнении одного из персонажей израильской картины "Синонимы" режиссера Надава Лапида, получившей "Золотого медведя".

Гимн пела слушательница курсов французского языка, желающая получить вид на жительство. Но это лишь эпизод в третьем игровом полнометражном фильме израильтянина Лапида. Картины, которую не все восприняли однозначно, хотя жюри под председательством Жюльетт Бинош и наградило этот фильм "Золотым медведем". В таком решении для одних - закономерность: у картины хорошая пресса, она получила приз ФИПРЕССИ. Тем не менее, есть и недовольные этим, поскольку выбор на Берлинале был широким. Не только "Синонимы", но и "антонимы" - разные контрастные картины, разные кинематографические концепции и миры.

Фильм-победитель, по признанию режиссера, во многом автобиографичен. Лента повествует о молодом израильтянине с библейским именем Иоав. Приехав в Париж, Иоав решает полностью сменить идентичность - стать французом. Зубрит французские слова, подыскивая синонимы. Оставшись после ограбления совершенно обнаженным, без денег и документов, юноша едва не лишается жизни, замерзая в пустой холодной ванне. Пройдя своеобразную инициацию и возрождение, герой пытается найти новую идентичность.

Но процесс оказывается болезненным - словно кожу снять, хотя люди разных культур во многом "синонимичны" - у них схожие проблемы, радости, страхи.

Культовая кинематографическая фигура - Франсуа Озон, в свое время поразивший Берлинале-2002 картиной в стиле американского мюзикла 1950-х "Восемь женщин", представил фильм "Милостью Божьей" (Гран-при): на основе документального материала о растлении священнослужителями мальчиков. Тема - неоднократно поднимаемая в фестивальных фильмах. "Неужто Озон впал в морализаторство?", - вопрос, будораживший почитателей его творчества. Как сообщил режиссер, его попытки снять фильм в документальной стилистике завершились запретительными предписаниями духовенства, поэтому он поставил картину в игровом формате. Фильм состоит из трех взаимосвязанных новелл о жертвах сексуальных домогательств представителя католического клира. Ныне - это взрослые, семейные, успешные мужчины. Их поведение никак не отражает последствий детской травмы. Скорее наоборот, - запоздалое разбирательство в какой-то мере нарушает тоскливую рутину их существования, вносит некоторую новизну, будоражит. Парадокс Озона: режиссер лихо перевернул все с ног на голову и сделал это весьма профессионально.

Более однозначно воспринимается работа испанского режиссера Изабель Койшет. Ее фильм "Элиза и Марсела" органично вписывается в актуальную ныне проблематику однополых браков. В патриархальной Испании начала 1900-х любовь двух школьных учительниц выглядит кощунством. Тем не менее молодые женщины не желают расставаться. Им даже удалось заключить брак, для чего Марсела представилась мужчиной - Марио (вот и прецедент в гонке - кто был первым?). Несмотря на преследования и угрозу тюремного заключения, этот однополый брак не был расторгнут. Для пущей убедительности фильм снабжен титром: "основан на реальных событиях", - еще одна "фишка" фильмов нынешнего конкурса.

Со стороны Изабель Койшет такое разрушение символического принципа, основанного на иерархии ориентаций, - это бунт против "бытовой гомофобии"? Или попросту попытка шокирующего высказывания?

Семь фильмов из 17 картин основного соревнования созданы женщинами-режиссерами.

На фоне бесчисленных телесно-чувственных откровений контрастно выглядит документальная лента "Аньес Варда", поставленная самой Аньес Варда - неортодоксальной художницей, фотографом, мастером инсталляций. Рожденная в 1928 году, Аньес по праву может считаться одной из тех, кто обновлял стилистику искусства в 1960-е, преобразовывая практику повседневности "Тут и теперь" в поэтику. Отрывки ее фильмов, ориентированные на сочувствие, провоцируют приступы острой ностальгии. Мастер инсталляций, Варда снимала картины без актеров, - только атмосфера, декорации реальной жизни. Эту особенность творить по-женски, апеллируя к чувствам и эмоциям, не скрыть. Поэтому автобайопик получился трогательным, хоть и слегка затянутым - соотносимым с неспешным ритмом жизни второй половины ХХ в. Немолодая милая женщина сидит за столом и с улыбкой вещает об основных этапах своего жизненного пути. Перед ней - кинокамера, за спиной - театральная сцена. В нужные моменты занавес раздвигается, и на экране возникают кадры из фильмов Варда, ее инсталляций. В свое время она была новатором, ныне - скорее представительница мощной традиции.

Традицию в современном кино можно сравнить с репликой театрального суфлера, которую слышат те, кому положено услышать. По умолчанию (или по великому театральному заговору) она существует и не существует одновременно. Так и традиции канонизированных мастеров, режиссеров. Их имена упоминаются, рифмуются посвященными зрителями после просмотров. Что свидетельствует об определенной фестивальной тенденции - находить рифмы и резонансы.

Один из самых ожидаемых фильмов конкурсного соревнования - мировую премьеру картины Чжана Имоу "Одна секунда" сняли с показа "по техническим причинам". Говорят, из-за того, что фильм не прошел проверку цензуры, предусмотренную новым китайским законом. Вполне возможно, т.к. события фильма напрямую связаны с временами 1970-х в северо-западном Китае. На сей раз мастер решил признаться в любви к кино, сняв камерно историю о заключенном, сбежавшем из трудового лагеря, чтобы посмотреть материалы какой-то особенной кинохроники.

Однако события китайской культурной истории все же попали на конкурсный экран: в программе основного соревнования состоялась мировая премьера картины "Так давно, сын мой" (режиссер Ван Сяошуай, Китай). Семейная сага живописует драматические повороты в жизни двух супружеских пар. Тридцатилетняя история страны от 1980-х и до наших дней компактно "упакована" автором в три часа экранного времени - 180 минут, вместившие трагедию людей, попавших в жернова экономических реформ в Китае. Автор показывает фатальность последствий и для тех, кто пострадал от нововведений (таких как принудительное ограничение рождаемости - "планирование семьи" путем насильственного абортирования второй беременности), и для тех, кто проводил в жизнь эти человеконенавистнические законы. Фактически китайская картина стала мощной кодой основного конкурсного показа. И первой частью авторской трилогии о Родине. Ван Сяошуай принадлежит к шестому поколению китайских кинематографистов, которым довелось жить и творить в условиях цензуры. Имя его уже вошло в историю Берлинале: в 2001 г. его "Пекинский велосипедист" удостоился Гран-при.

Претендентом на победу значился китайский фильм "Яйцо" (Ondog) Вана Цюаньняня. Действие, как это и характерно для фильмов этого режиссера, происходит в Средней Монголии (часть Китая, около 12%, с преимущественно монгольским населением). В заснеженной степи, среди засохших злаков, находят труп женщины. Полиция оставляет молодого пастуха ночью сторожить ее тело. Ему помочь приезжает женщина неопределенного возраста на огромном верблюде. И тут сквозь квазикриминальную преамбулу прорывается витальная, исполненная юмора история о зарождении новой жизни. Режиссер Ван Цюаньнянь принадлежит к тому же "шестому поколению", что и названные китайские коллеги. Известен своими победами на Берлинале. Его "Свадьба Туи" завоевала главный приз фестиваля в 2007-м.

Хотя картина "Бог есть, ее зовут Петруния" сыровата, исполнительница главной роли Зорица Нушева вполне могла претендовать на награду. Героиню, нырнувшую в ледяную воду и выловившую святое распятие, режиссер фильма Теона Стругар Митевская и ее неизменный продюсер - сестра Лабина - символизировали как проявление феминизма.

Однако очевидно, что за таким неординарным поступком - вызов традиции как полное неверие, порожденное разочарованием молодой женщины, не видящей выхода из навязчивой модели существования в формате "соло".

Тонкая, исполненная мистики картина "Антология города призраков" (фильм Дени Коте, путь которого в режиссуру пролегал через кинокритику) имел шанс получить награду за необычность изобразительного решения.

"Золотая перчатка" Фатиха Акина - психологический триллер немецкого режиссера турецкого происхождения вскрывает механизмы формирования послевоенной нетерпимости. Сделав отчаянный шаг от киноэкспрессионизма 1920-х до посттравматического "депрессионизма" середины 1970-х, фильм представил галерею уродов. Персонажи картины поражены характерными симптомами, являя признаки отчаяния, мачизма, сексизма, романтизации брутальности, силы и власти над жизнью человеческой. Что делает их отталкивающе уродливыми. Главный же персонаж - убийца несчастных женщин Фриц Хонка - наделен необыкновенно отвратительной внешностью. Трудно поверить, что ужасающий грим скрывает вполне симпатичное лицо 23-летнего театрального актера Джонаса Дасслера, превращая его в 40-летнего монстра.

Такие вот контрасты и синонимы недавнего Берлинале, фестиваля, который остается одним из главных кинофорумов планеты.