SECOND HAND ИЗ ПЕРВЫХ РУК И СТО ШАГОВ К ВЕЧНОСТИ

… Когда у всех зрителей глаза загорелись от любопытства, герцог поднял занавес и король выбежал из-за кулис на четвереньках совершенно голый. Он был весь разрисован разноцветными полосами и сиял словно радуга. Ну а об остальном и говорить не стоит — сущая ерунда, а все же было очень смешно.

Марк Твен «Приключения Гекльберри Финна»

Я пишу этот материал и грызу свои локти. Какая жуткая непредусмотрительность, какая кротовая недальновидность! Откладываю ручку, беру калькулятор — вычисляю, сколько процентов набегает за 23 года при среднемировых темпах роста цен на произведения искусства. Выходят бешеные суммы — куда тому Сити с Каймановыми островами.

В 1980 году (тогда, по утверждению Хрущева, должен был победить коммунизм) мы, десять студентов-архитекторов, отметили очередную сданную (или проваленную — кто как) сессию. Кроме портвейна, радость победы усугубляла еще и андерграундная выставка. Экспозиция была таковой не в протестном, а в прямом смысле этого слова — мы жили (все десять) в темных полуподвальных комнатах, которые сдавала нам старая полусумасшедшая, но жадная, словно Гарпагон, хозяйка.

Какое разнообразие «шедевров» развесили мы тогда на покрытых плесенью с ободранными обоями стенах. Слеза прошибает, как вспомню композицию «Утро», составленную из резиновой лягушки, выжатой на нее зубной пасты «Поморин», сломанной щетки и ржавого лезвия «Спутник».

В главном выставочном зале Союза художников Украины открылась монументальная выставка с претенциозным названием «Первая коллекция». Нескрываемая цель этой акции — обозначить территорию, которая со временем будет называться так: «Единственный настоящий национальный музей модерного искусства». Возможно, название будет и другим, но суть останется именно такой. Что ж, видимо, в стране наконец-то появились свободные деньги и амбиции, достаточные, чтобы утереть нос транснациональным галереям давно покойного Соломона Гугенхейма. Похвальная инициатива. Каждая копейка, вложенная в искусство при умном менеджменте, станет золотым дублоном. Разумеется, этот бизнес не настолько гарантированный, как выдаивание нефтегазовых труб, но он не требует таких значительных капиталовложений, да и золотые жилы потенциально можно раскопать в самом глухом украинском селе. Даже если возникнет здоровая или не очень конкуренция за музейные приоритеты, то художники от этого только выиграют. Хотя даже при самом оптимистическом развитии событий излишек выставочных площадей нашим плодовитым художникам явно не угрожает. Некоторое сомнение в стратегии деятельности собирателей и организаторов современного искусства вызывает то, что слабо просматривается синхронное движение (финансовое и рекламное) в направлении поддержки базовых музеев, художественных учебных учреждений, Союза художников. Состояние прозябания Национального музея украинского искусства позорно показательно. Естественно, весьма анекдотично выглядят потуги поднять искусство до заоблачных мировых высот в стране, декларирующей свои бюджетные возможности на уровне финансирования рядового американского университета. И все же мировой опыт свидетельствует, что двухколесный велосипед намного надежнее одноколесного. Тандемы Лувр — Центр Помпиду, Британский музей — галерея Тейт — достаточно убедительный аргумент в поддержку этого тезиса. Строительство пирамиды вершиной вниз выглядит авангардно, но такая конструкция имеет много шансов быстро превратиться в кучу камня. И не следует забывать, что в отличие, например, от итальянцев, которые в своем большинстве рождаются, живут и умирают в окружении настоящих образцов искусства, являющихся привычными и органичными для них, наши граждане могут за весь свой век так и не увидеть, не зацепиться душой ни за гениальную картину, ни за выдающуюся скульптуру, ни за настоящий образец высокой архитектуры. И не очень они в этом виноваты. Так, мол, исторически сложилось.

Впечатление от выставки? Общее — дежа вю. То, что посетителей в залах непривычно много, скорее, результат умелой энергичной рекламы, чем высоко поднятой эстетической планки. Что ж, публику можно загнать и на просмотр чикагской бойни — чем не перфоманс? На выставку не стоит приходить с детьми. Почему? Как говорили древние римляне: «неприличные зрелища портят молодые души». Вполне профессиональные качественные оригинальные работы Анатолия Ганкевича, Олега Мигаса, Олега Голосия, Перци, Анатолия Дульфана, Олега Тистола, Тамары Бабак и некоторых других художников теряются в доминирующей безвкусице видеоинсталляций и запоздалых римейков с канонических образцов западной масс-культуры. Немного взволнованная увиденным женщина, следящая за экспонатами, сказала мне, что в одном из залов на экране видеомонитора какой-то молодой мужчина занимается мастурбацией. «Что поделаешь, — попытался утешить ее, — возможно, этот «жанр искусства» дается ему лучше всего».

Не знаю, с умыслом это сделано или просто так совпали обстоятельства, но выставка, одновременно с «Первой коллекцией» экспонируемая на первом этаже СХ, называется «Добрая старая живопись». Здесь не увидишь рафинированной и экзальтированной публики, позолоченных рам, видеосопровождения и глянцевых толстенных каталогов. Но работы Виктора Шаталина, Александра Будникова, Виктора Бабенцова, Матвея Когана-Шаца, Алексея Артамонова, Галины Зори, Петра Слёты, Давида Шостака и не требуют адреналиновых шоу-инъекций. Они не пресмыкаются перед толстыми кошельками, не хватают зрителей за горло эпатажными когтями. Поскольку за ними стоит спокойная уверенность таланта.

23 ноября 2003 года исполнилось сто лет со дня рождения Антона Штепы. Этому событию была посвящена выставка в Музее украинского народного декоративного искусства. Ну, мало ли у нас отмечают сто-, двести- или пятисотлетних юбилеев? Выходят перед телекамерами профессиональные чтецы панегириков, произносят длинные и фальшивые речи, звучат жиденькие аплодисменты, разрезаются ленты, открывается покрытая пылью экспозиция из музейных запасников, возможно, еще мемориальная доска. И снова мрак забвения до очередной круглой цифры.

На выставке Антона Гнатовича все было иначе — ведь главной фигурой был он сам — в добром здравии и хорошем настроении — этакий усатый кошевой атаман в вышитой сорочке. Поражает не только его солидный возраст, хотя и это феномен. Жизненный путь и творческое наследие поражают. Родился художник в селе Сваричивка на Черниговщине. Образование — три класса земской школы. Как и надлежит крестьянину — работал на земле. Кроме того, строил дома, клал печи, делал телеги и сани, мастерил радиоприемники, двигатели и даже собрал деревянный велосипед. Он играет на скрипке, был актером, писал драматические произведения.

Но самая большая его гордость — деревянная скульптура, которой он занялся, когда ему было уже за 60. Отсутствие так называемого академического образования он вполне компенсирует, видимо, все же заложенным в генах талантом и чрезвычайным трудолюбием. «Свое искусство не брошу, пока сердце будет биться», — говорит сам художник. При словах «народный мастер» часто закрадывается подозрение, что творец занимается либо исключительно ложками и макитрами, либо продуцирует примитивистский наив-арт. Работы Штепы никак нельзя отнести к созданному трудягой-дилетантом. И технически, и композиционно, и образно они выполнены на близком к совершенству уровне. Например, если бы, не зная автора, анализировать скульптуру «Моя жена» 1977 г., вполне можно было бы заподозрить руку мастеров раннего возрождения. Не может не вызывать восторга умение выстраивать сложные философские, часто ироничные или сатирические сюжеты. И это делается из сплошного ствола дуба, материала благородного, но тяжелого для обработки, как гранит. Вспомню лишь некоторые из экспонируемых работ: «Баба-волшебница» (1970), «В Крым за солью» (1971), «Согрешил» (1977), «В поте чела ели хлеб свой» (1984).

Как сказал Антону Штепе один из многочисленных поздравляющих: «Уважаемый мастер, здесь собрались только ваши друзья, т.к. никто из ваших врагов до ста лет не дожил».