РЕСТИТУЦИЯ И ВСЕ-ВСЕ-ВСЕ

Чем больше времени проходит с момента окончания Второй мировой войны, тем более туманной выглядит судьба культурных ценностей, лишившихся в ее годы своих законных владельцев. Определенная часть произведений искусства, принадлежащих жертвам холокоста, их наследникам была возвращена союзниками сразу же после победы. Однако значительная часть рассеялась по всей Европе, осев в музеях и частных коллекциях, и особых надежд на их возвращение не было. Но в конце прошлого века политический климат в мире резко изменился, достоянием гласности стали многие документы, считавшиеся ранее секретными, и любой намек даже на попытку извлечения некоей выгоды из последствий холокоста могли стоить политику его карьеры. Тем не менее, несмотря на многочисленные заголовки в мировых СМИ, лишь крайне незначительная часть перемещенных ценностей была действительно возвращена. Алан Райдинг провел для International Herald Tribune собственное расследование на эту тему.

Прежде всего, отмечают специалисты, несмотря на многочисленные усилия, так и не удалось добиться гармонизации законодательной практики по этому вопросу даже в пределах ЕС, не говоря уже обо всем мире. Во многих европейских странах были созданы специальные комиссии, в задачи которых входило отслеживание происхождения всех произведений искусства, менявших своих собственников с 1933 года. Сделать это даже по отношению к музейным ценностям оказалось гораздо сложнее, чем предполагалось. Зато предметы из частных коллекций имеют шанс попасть в поле зрения подобных комиссий преимущественно при выставлении их на аукцион. Однако организаторы аукционов, усомнившись в «репутации» данного произведения, чаще всего просто не принимают его на продажу, предпочитая не отягощать себя сложными юридическими и бюрократическими разборками. Ведь подтвердить или опровергнуть справедливость притязаний на спорные произведения искусства чрезвычайно сложно. Со времен тех трагических событий сменилось три поколения, нынешние наследники нередко живут уже в других странах и говорят на других языках, и денег на проведение соответствующих экспертиз и оплату юридических услуг у большинства не хватает. Даже в США, где решение этих проблем активно спонсируется средствами еврейских организаций и частных музеев, многие иски остаются неудовлетворенными.

Впрочем, до оформления иска еще нужно дойти. В Великобритании, например, 66 музеев идентифицировали в своих коллекциях сотни предметов «подозрительного» происхождения. Сотрудники ожидали целой лавины претензий на них от потенциальных наследников прежних владельцев. Однако на данный момент поступило лишь пять подобных заявлений, а поддержано — специальной комиссией — и вовсе одно. Причем, согласно новому закону, который скоро должен вступить в силу в Великобритании, наследник получит денежную компенсацию, а произведение искусства останется в коллекции музея. Теперь уже на законных основаниях.

В Германии список культурных ценностей, попавших в руки нацистов или конфискованных советскими войсками, насчитывает 70 тысяч наименований. Из них, по предварительным оценкам, 1800 предметов разыскиваются представителями 90 еврейских семейств. Однако Майкл Франц, директор специального координационного управления, имеет сведения лишь о 10 случаях реституции предметов из этого списка. Из шести тысяч немецких музеев лишь 18 опубликовали полные каталоги своих коллекций, указав в них 20 тысяч объектов неясного происхождения. Из этого списка пять произведений были возвращены наследникам прежних владельцев федеральными музеями и 15 — местными. Правда, Вольфганг Маркус, ведающий проблемами реституции в министерстве культуры, утверждает, что определенная часть спорных вопросов решается в конфиденциальном порядке, без огласки.

Наиболее впечатляющих успехов в этом направлении добилась Австрия. Принятый в 1998 году закон о реституции предметов искусства сделал возможным рассмотрениеение 92 исков, решивших судьбу 2 659 предметов (картин, книг, фарфора). Софи Лили, автор 1500-страничного исследования 148 довоенных еврейских коллекций, считает, что австрийское правительство дало четко понять всем, что культурные ценности должны быть возвращены законным владельцам. Правда, информация по этому вопросу публикуется в основном на немецком языке, что существенно осложняет доступ к ней из других стран.

Правительство же Голландии, наоборот, до недавнего времени демонстрировало явное нежелание расставаться с несколькими крупными коллекциями, захваченными в свое время нацистами. Однако в 2002 году был создан специальный комитет по реституции, который за первые два года своей работы получил 16 заявок, девять из которых были удовлетворены, а три отклонены. Остальные пока еще находятся в стадии рассмотрения.

Во Франции значительную роль сыграла книга американского журналиста Гектора Феличиано «Потерянный музей», в которой отслеживалась судьба
2 143 произведений искусства. Французское правительство, напрямую обвиненное в этой книге в нежелании расставаться с ценностями, принадлежащими ранее еврейским семьям, создало специальный веб-сайт, на котором и обнародовало информацию, собранную американцем. В результате 25 предметов из этого списка уже возвращены законным наследникам. Однако самостоятельных усилий по изучению происхождения всех коллекций своих многочисленных музеев Франция проводить не спешит.

Учитывая, что в большинстве случаев основным доказательством права собственности на произведения искусства служит выцветшая фотография, на которой чей-то прадедушка сидит в кресле под смутно различимой картиной, решение реституционных споров все чаще будет приниматься в пользу музеев. Однако в любом случае время замалчивания и засекречивания музейных коллекций уже прошло. По крайней мере, в Европе.