РАЗОБЛАЧЕНИЕ РОКОВОЙ ЖЕНЩИНЫ

31 марта в Молодом театре состоялась первая премьера-2001 — публика увидела еще одну интерпретацию знаменитой пьесы Ибсена «Гедда Габлер». В Молодом театре ибсеновской пьесой занялись не шутя и с оглядкой на длинную и пестрящую знаменитыми именами сценическую историю «Гедды Габлер». Правда, результат вышел несколько противоречивый.

Осовременивание пьесы, предпринятое режиссером-постановщиком Станиславом Моисеевым и художником-постановщиком Сергеем Маслобойщиковым, было направлено в основном на главную героиню, и в итоге Гедда выглядела этакой роковой женщиной постмодерного образца, с сигареткой, манерой вызывающе или истерически отвечать на самые невинные вопросы и снобизмом не первой свежести.

Заслуженная артистка Украины Лидия Жук играла, конечно, мастерски, но играла она не «чудесную женщину» из «чудесной пьесы», а всем знакомый персонаж — фатальную мужепожирательницу, которая книг не читает, но цитаты заучивает, заимствуя их из речей поклонников, презирает скучных специалистов, ценит веселых дилетантов и, конечно, по мере сил портит жизнь окружающим. А поскольку сил у Гедды предостаточно, то на ее счету не просто чьи-то потрепанные нервы, а «героическое» самоубийство бедного Эйлерта Левборга. Впрочем, в финале спектакля подобная трактовка образа Гедды Габлер дала сбой — не верилось, что героиня может кончить жизнь самоубийством. Это уж слишком всерьез...

Создавалось впечатление, что героиня воюет не с жизненными ограничениями, как это следует из пьесы Ибсена, а переставляет фигурки окружающих на шахматной доске своих капризов. Противостоял ей только демонический асессор Брак (А.Вертинский), и линия их столкновения-поединка была выдержана талантливо и оригинально. Правда, лидировал в этой паре Вертинский, игравший не мелкого постмодерного бесенка, а настоящего крупнокалиберного беса, спасовавшего только перед самоубийством героини.

Собственно говоря, ибсеновской жутью веяло только от притяжения-отталкивания Гедды и Брака. Остальные линии спектакля несколько смахивали на водевиль: будоражившая умы немецких романтиков, символистов и декадентов идея «тройственного союза» — любящая пара и их верный друг — обернулась тривиальной историей о муже-рогоносце, обманутом лучшим другом, и ловкой жене, обводящей муженька вокруг пальца. Правда, сам несчастный муж — Йорген Тесман — в интерпретации С.Боклана выглядел очень трогательно и напоминал русского интеллигента дореволюционного образца, деликатного, доверчивого и добродушного.

Если Вертинский играл крупнокалиберного беса, то заслуженный артист Украины В.Легин (Эйлерт Левборг) напоминал одержимого. Эйлерт Левборг в его трактовке пополнил галерею ибсеновских моральных самоубийц, которые губят себя, повинуясь соблазну дойти до края. В «Гедде Габлер» этот соблазн воплощает главная героиня, для которой величие жизни заключается в прыжке в пропасть. С прямотой генеральской дочери она советует познакомиться с бездной всем окружающим, пока не прыгает в нее сама.

В Гедде Габлер из постановки Молодого театра гораздо больше мелкой женской стервозности, чем в ибсеновской героине, которая все-таки играет по-крупному. За неимением «качелей жизни» Гедда (Лидия Жук) раскачивалась на их заменителе, кресле-качалке, — иногда одна, иногда в паре с асессором Браком. Правда, азарта в этом раскачивании было меньше, чем претенциозности «роковой женщины», которая, как в рассказе у Тэффи, и селедку ест с вызывающим видом.

Постановку Молодого театра вообще можно назвать разоблачением роковой женщины с ее истерическим эгоцентризмом. Как выяснилось, ничего демонически-обольстительного в этом персонаже нет. Впрочем, как по мне, это слишком уж карикатурно. Роковую женщину в этой постановке, конечно, разоблачили, но на опустевший пьедестал никого не возвели. Остается только обожествить кого-нибудь еще. Или прислушаться к небезызвестной заповеди и не сотворить себе кумира.