ПОСЛЕДНИЙ ИЗ МОГИКАН

Старейший в СНГ, а может быть, и в мире кинооператор живет в Петербурге. Человек, начавший снимать еще в эпоху немого кино, сохранил живость мысли, ясность рассудка и желание работать. Имя Евгения Вениаминовича Шапиро многое говорит верным рыцарям «величайшего из искусств». Перед его глазами прошла вся история советской кинематографии. Камера Шапиро снимала любимые многими поколениями картины: «Медведь» (1938 г.), «Золушка» (1947 г.), «12 ночь» (1955 г.), «Любовь Яровая» (1970 г.), «Соломенная шляпка» (1975 г.), «Пропавшие среди живых» (1981 г.). «Собака на сене» - тоже его работа, и мало кто знает, что камеру в этом искрометном, насыщенном блестящими операторскими ходами фильме направляла рука семидесятилетнего мастера. Всего же глазами Е.В.Шапиро Советский Союз и мир увидели более сорока фильмов, спектаклей, опер.

- Вы помните свои ощущения, когда первый раз переступили порог студии?

- Ощущение святого дома. Для нас студия была святым местом, и работа там казалась мечтой.

- Работать вы начали

в 1930-м?

- В 30-м я снял первый свой фильм. А до этого работал помощником у А.Симбирцева, затем - у А.Москвина.

- Помните сюжет первого фильма?

- Это был немой фильм, назывался он «Человек из тюрьмы», но о чем фильм, мне сейчас трудно вспомнить. Могу только сказать, что все снятое, от первого до последнего кадра, для меня одинаково дорого и ценно. Помню, переживал очень, пока не увидел то, что снял.

- Картина имела успех?

- Признание она получила, но в то время на студии шли повальные сокращения, и я остался без работы. Тогда же решил, что с кинематографом покончено.

- ?!

- Да, так было. А через несколько дней меня встречает Андрей Николаевич Москвин и говорит: «Женя, вы уезжаете в Грузию. Я вас продал Чиаурели». В Грузии я проработал три года. Снимал с Чиаурели, Колотозовым, Геловани.

- А когда вы вернулись в Ленинград...

- Я работал на студии Белгоскино, где снял две картины: «Медведь» и «Человек в футляре».

- Следующим вашим фильмом был «Антон Иванович сердится».

- «Антона Ивановича» мы закончили снимать в ночь с 21 на 22 июня 1941 года. У меня родилась дочь, я поехал утром в Сестрорецк и там загорал. В это время пробегает мальчишка и кричит мне: «Дяденька, война!». Я ему ответил мягким ударом по мягкому месту, но он оказался прав. Через два дня я ушел на фронт. А фильм увидел уже только в фронтовом кинотеатре.

Много лет спустя, в Доме кино, когда отмечали мое 50-летие, меня попросили рассказать, как я узнал о войне. Затем на сцену поднялся наш звукооператор Викдорчик и признался, что тем мальчишкой был он. Когда в госпитале, где я лечился после ранения, меня представили начальству как оператора, было решено, что после выздоровления Шапиро продолжит службу в фронтовой кинохронике.

- Вы работали на хронику, но у вас нет художественных фильмов о войне. Хотелось снять?

- Если бы в нужное время попался хороший сценарист и хороший режиссер - конечно, да. К сожалению, не сложилось.

- А чем запомнилось первое послевоенное время?

- Ну, это, конечно, «Золушка» и «Черевички».

- «Черевички» - первая опера в кино?

- Да, потом мне довелось снимать еще - «Евгений Онегин», «Пиковая дама», «Крепостная актриса». Основное отличие обычного фильма от музыкального в том, что оператор полностью подчиняется тому ритму, который задает музыка. Это главное.

А «Золушку» я недавно смотрел по телевизору и был поражен тем, как могли всего год спустя после войны, когда сама студия находилась в разбитом состоянии, построить такие декорации, сшить такие костюмы... Это заслуга не одной съемочной группы, а всего коллектива студии.

- Я.Жеймо на роль Золушки нашли сразу или ее утверждению на роль предшествовал долгий поиск?

- Другая актриса на эту роль и не пробовалась. Работать с ней было одно наслаждение. Это невероятно дисциплинированная женщина, которая обязательно приходила на съемки со своими творческими предложениями. И прекрасно сыграла Золушку, хотя ей было далеко не 18. Великолепная актриса, к сожалению, ее уже нет.

Зритель картину принял хорошо, а худсовет сначала отнесся настороженно: думали, кому нужен такой фильм сразу по окончании войны... Ну а потом пришел успех, и все сомнения отпали. Кстати, говорят, что «Золушку» смотрел Сталин и она ему понравилась.

- Приходилось ли вам сталкиваться с цензурой?

- Я расскажу только один случай, как принимали фильм «Преступление и наказание», снятый по рассказам Зощенко. Зощенко как-то встречает меня и говорит: «Женя ( мы с ним были в дружеских отношениях), сними». Я снял. Картина получилась замечательная, прежде всего благодаря хорошей драматургии и великолепной игре актеров. А снимались Маша Миронова, Игорь Ильинский. Снимали мы тогда в синхроне и тишина на площадке была обязательна. Я себе губу прикусывал до крови, стараясь не смеяться. Но актерская игра и текст Зощенко могли рассмешить и мертвого. Режиссер мне шептал: «Ну, Женька, все в порядке». А когда зажегся свет, Большаков встал, повернулся и сказал: «Смыть негатив». Это был очередной удар по Зощенко. Вы знаете его судьбу? Он же голодал, он не получал карточки, ни он, ни Ахматова. Встретились мы однажды на канале Грибоедова, пошли вместе. Я ему и говорю: «Михаил Иванович, вы бы послали Сталину письмо, так дальше нельзя». Он написал. Через несколько дней я ему позвонил и спросил, получил ли он ответ. «От Сталина? Нет. Но карточки я и Ахматова получили».

- С «Первороссиянами» тоже возникали проблемы?

- Это моя любимейшая картина. Ее не приняли тоже. Не принял Товстиков - секретарь обкома.

Когда шла премьера «Первороссиян» в «Коллизее», зал был переполнен. Аплодисменты. Ольга вышла (Ольга Бергольц - автор сценария). Она была в вечернем платье, хотя не умела и не любила изысканно одеваться. Ее спросили, за что она получила Госпремию. Она стоит - медаль приколола на платье. Я, говорит, получила премию как Сталинскую, а теперь ее называют Государственной. Шел 1969 год... Ах, какая была женщина! Какой талантливый человек!

- Вы хотели бы еще снимать?

- Безусловно. Я великолепно понимаю, что возраст не тот, но хочу и чувствую, что могу снять картину.

- Встречаетесь ли вы с коллегами, с которыми работали раньше.

- Видите ли... Из «Золушки» осталось в живых два человека: Консовский и ваш покорный слуга. На студии я нахожу общий язык со многими, но это не мое поколение.

- Что бы вы пожелали молодым кинематографистам?

- Честно работать во имя искусства.