Полеты Мавки во сне и наяву

Киевский Театр юного зрителя на Липках, завершая юбилейный, 80-й сезон, поставил красивую творческую точку. Премьерой знаменитой драмы-феерии Леси Украинки «Лісова пісня». Украинская классика, сегодня, в театре для подрастающего поколения? Смело. Как же она должна прозвучать, чтобы не осталось равнодушным это самое подрастающее поколение?

Известно, для того чтобы спектакль состоялся, нужна оригинальная постановочная идея. Она родилась у режиссера, художественного руководителя ТЮЗа на Липках Виктора Гирича, нашла подтверждение у известного сценографа Михаила Френкеля, хотя и живущего в Америке, но не порывающего связей с родным театром, закрепилась хореографией Аллы Рубиной, музыкально озвучилась видением Владимира Борисова и оделась в костюмы Константина Кравца. Из этих общих усилий появился спектакль, который под занавес нынешнего киевского театрального сезона по-настоящему порадовал.

В первую очередь, серьезностью и масштабностью получившегося результата усилий творческого коллектива театра. Небанальность решения, искренность и отдача актеров, цельность замысла и органика его воплощения, яркая театральная форма, заставили зазвучать хрестоматийный сюжет о любви Мавки лесовой и сельского парубка Лукаша удивительно свежо. В очередной раз убеждая в гениальности написанного Лесей Украинкой, творцы тюзовского спектакля доказали: поле многовариантности прочтения этого произведения безгранично.

На сцене создается атмосфера жизни настоящего леса. Слышен его голос — поют птицы, раздаются шорохи и звуки, шелестят листья деревьев, тревожны взмахи крыльев, серебрится на авансцене настоящее лесное озеро. Все это помогает включить фантазию зрителей, ибо нет перед их глазами темных чащ лесных. Есть заключенное зеркальными, движущимися плоскостями пространство сцены, образующее треугольник, центральная вершина которого то смыкается, то размыкается. Зеркальность этих плоскостей делает объемными все предметы, персонажи множатся в них, причудливо варьируясь в отражаемых изображениях. Реальность химерно превращается в фантастический мир. Игра перемещающихся зеркал напоминает меняющиеся узоры калейдоскопических картинок. Подсвеченные разноцветными потоками изображения складываются в разнообразные визуальные комбинации. Составленные под прямым углом плоскости создают эффект образного решения «раздвоения», «растроения» и дальнейшего умножения фигур героев. Лаконичный, эстетский, с привкусом авангардизма, дизайн сценографии не входит в противоречие с реальными стихиями, предметами. Совершенно органичной воспринимается настоящая вода и в озере, и когда она проливается на сцену грозовой тучей. Такие же настоящие топор, серп, деревянные ведра не «диссонируют» в общем условном визуальном ряду. Они изобретательно «звучат» в пластически решенных сценах жатвы, рубки леса, пожара, тем самым находя свое место в фантасмагорической жизни придуманной Лесей Украинкой природы.

Начинается действие звучанием сопилки Лукаша. Мелодия словно пробуждает лес. Присев на берегу озера, Лукаш, а вслед за ним и зрители будто оказываются «за кулисами» леса. Выходят актеры и актрисы в костюмах русалок, лесовика, перелесника, ветра, тех, кто греблю рвет и в скале сидит, общаются между собой, гримируются, одеваются, кофе прихлебывают и как бы невзначай проговаривают текст. И зритель не замечает стыка между закулисной подготовкой и собственно начавшейся историей, которая оказывается органично вплетенной в актерское перевоплощение. Как показать качанье Мавки на ветвях вербы? Здесь опускается она с колосников в качелях, увитых зеленью. Раскачивается счастливая на них, и этот полет в любовь такой романтичный…

В.Гирич ставит эту любовно-философскую притчу о красоте чувств и о катастрофе потери самого себя в современном ключе. Сохраняя первозданную атмосферу произведения, он учитывает особенности своей зрительской аудитории и чутко реагирует на время, бушующее за стенами театра. Более всего в этом ему помогает пластическое решение, выстроенное А.Рубиной убедительно, до мельчайших подробностей. В хореографии угадываются национальные мотивы, пластически переосмысленные языческие обряды, суперсовременные театральные поиски. Движения актеров напоминают все ту же графическую вязь калейдоскопических узоров, они стремительны, ритмичны, логично завершены. Вообще вся пластика летящая, парящая, вибрирующая, словно выплывающая из фантастических снов. Полеты, кружение, виртуозные па…

Сложнейший образ Мавки — очередная творческая удача Анжелики Горб. Она «пишет» образ пастельными красками искренности. Все три действия интересно наблюдать за перевоплощениями актрисы, лишенной предсказуемости. В Мавке А.Горб ищет новые черты, иные человеческие мотивы. Она не играет бурную страсть, ее любовь тиха, огромна и неизбежна. Мавка, как сама природа, знающая, что весной она должна проснуться, а зимой умереть-затихнуть, понимает, что обречена на эту весеннюю любовь. Надежда, правда, была, что пересилит она природу, и станет ее чувство вечным, но зимний снег выпадает всегда… Красноречивы перепады состояний Мавки, — от чувственной, восторженной, непосредственной и естественной, как дитя природы, до робко пытающейся бороться за свою любовь и позже безвольной и сломленной, раздавленной невозможностью быть с Лукашом. Кульминациями становятся финальные сцены актов. Сдвигаются зеркальные плоскости, и Мавка, «загнанная» в угол своей любви, вопрошает судьбу: «Что суждено мне, счастье иль мука?!» Сделав шаг вперед, она множит свое зеркальное изображение, словно разрывается на части ее мятущаяся душа. Эффектно решена сцена с Тем, что в скале сидит. Тут зеркальные плоскости разверзаются. В кровавых всплесках света пропадает Мавка, утягиваемая в пропасть страшной марой.

Интересны находки Валерии Чайковской в образе матери Лукаша. Она сочетает два способа существования. Яркая по форме первая часть роли в финале сменяется психологическим наполнением. Острый, необычный рисунок. Так человек, переживший прозрение, сожалеет о содеянном. Вслед за матерью переживает драму сожаления и сын. Дебют молодого актера Валентина Томусяка в роли Лукаша многообещающий. Он показывает образ в развитии, играет всю палитру чувств — от влюбленного юноши до сломленного, разуверившегося мужчины. Погубив Мавку, то бишь свою душу, будет бродить он между холодными зеркалами и натыкаться только на собственные отображения. Звуки сопилки Лукаша, разбудившие природу, вызвали к жизни Мавку, под звуки той же сопилки, будто закольцевав природный цикл, он и слился с вечностью.

Остальные персонажи спектакля не менее колоритны и убедительны. Все работают в слаженном ансамбле, и каждым актером найден свой характерный оригинальный рисунок. Они интересны, потому что сумели отойти от традиционных трактовок образов.

Вслушиваясь в текст Леси Украинки, опять оказываешься под впечатлением глубины ее мыслей, обобщений. Спектаклю Театра на Липках удалось эмоционально «укрупнить» их и создать, восприняв идеи автора (а она хороший подсказчик), цельное сценическое произведение. Лесино слово здесь не входит в противоречие с современной музыкой, неожиданной пластикой, стилизацией костюмов, способом существования актеров. Режиссером выверен баланс органики такого решения.

В финальном монологе Мавки есть просто-таки, извините за кощунство, цитата для рекламного проспекта спектакля: «Будуть приходити люди, вбогі й багаті, веселі й сумні, радощі й тугу нестимуть мені, їм промовляти душа моя буде». Будет открываться занавес и продолжаться этот полет бессмертных героев в фантастическом сне и не менее фантастической яви. Будут сменяться времена года, просыпаться весной Мавка и снег безжалостно будет засыпать Лукаша с сопилкой в руках… И любовь будет расцветать вновь и угасать…