ПАРТАКТИВ И ЕГО КИНО

Україно моя!

Серце скочило.

Обійняв би тебе, —

Руки скорчило.

Уже стало привычным в дни премьер украинских фильмов в Доме кино видеть его залы буквально ломящимися от публики. Главная тому причина на поверхности: давняя тоска по-хорошему «своему» кино, неутоляемая редкими показами. В прошлую субботу помещение и вовсе грозило развалиться из-за дополнительных оргусилий авторов «Непокоренного»: на премьеру пришел премьер и министры, депутаты и дипломаты, прилетели спецгости из Сайгона, Лондона и Нью-Йорка, сошлись активисты патриотических движений и партий, национальной интеллигенции и студенчества. На сцене парой — флаги Украины и США. Почему-то отдельно из будки техоператора свисал стяг Канады. 40 минут представления участников, заказчиков, спонсоров и содействующих съемкам учреждений. Овации и авансы: режиссер Олесь Янчук объявлен «нашим» Стивеном Спилбергом, а Григорий Гладий, исполнивший роль легендарного генерала УПА Романа Шухевича, соответственно «нашим» Мэлом Гибсоном. В финале торжественной части, вполне смахивающей на политический митинг, директор студии им.А.Довженко Николай Мащенко также по обыкновению подобных акций сурово пожурил «могильщиков» украинского кино: дескать, вот вам неоспоримое свидетельство его бессмертия. Снова овация. В общем, профессионально-патриотическое «гоп!» было возглашено раз с дюжину, но в конце концов гаснет свет и хочешь не хочешь нужно преодолевать планку искусства...

Первый вопрос, который на манер зуда начинает одолевать сознание после просмотра, таков: что имелось в виду при определении в титрах Василия Портяка в качестве сценариста? Если предполагалось, что он создал некую драматургическую конструкцию, в которой образные протагонисты в сюжетной борьбе реализуют некую авторскую идею, то ничего подобного в «Непокоренном» нет. А есть серия, как это называлось на заре кино, «живых картин», хронологически бессистемно перетасованных и столь же произвольно подающих действие то с точки зрения закадрового голоса погибшего героя («Меня выследили 5 марта...»), то с любой иной позиции. Ничто ничем здесь не мотивировано ни внешне, ни изнутри, а просто следует друг за другом, вперемешку описывая житие генерала. Вот, скажем, совсем юный и обаятельный Роман Шухевич (Валерий Галицкий) начинает свой боевой путь в еще мирной Польше с политического убийства: вполне хладнокровно расстреливает на улице фатоватого господинчика в котелке и с бабочкой. Он мочит «полонизатора» украинского народа весело, энергично, устроив себе железное алиби и эффектно уйдя от погони с друзьями. Перед собственной смертью Роман вспомнит о том дне, как о самой светлой странице жизни. Так почему уже в нежном возрасте для Романа убить —вообще, да еще из-за угла, безоружного и по абстрактным политсоображениям — не проблема? Как он столь скоро дозрел до подобного безразличия к чужой и собственной жизни? Вот в чем можно было бы увидеть предмет искусства, но ни тени подобных интересов не высказывает сценарист. Он просто составляет список сцен (в примитивном немом кино это называлось «сценариус»), не драматический конфликт живописует, а серию схваток, стычек, боев по определению положительных «наших» с такими же изначально заслужившими своего врагами. Это — нарратив агитки, политпоказа, пропагандистского клипа, основанных на контрастном противопоставлении, но не произведения искусства... Причем в истории советского политического кино, к которому невзирая на весь свой «Кодак» тяготеет эстетика и идеология «Непокоренного», подобный примитив был преодолен уже в 30-е годы в «Чапаеве». (Да простят меня тени бр.Васильевых за упоминание их в этаком контексте). Силы небесные, а диалоги-то какие у г-на Портяка! Тоном и текстами лекторов или политпропагандистов вещают за кадром и в кадре Шухевич и Бандера, а также энкаведисты и простые местные жители. Иногда и вовсе смешно: один функционер другому (а вообще-то зрителям) расшифровывает общеизвестную аббревиатуру.

Шершавым языком элементарной символики вещает и режиссура. Вот гэбистский майор, отдавший приказ на уничтожение мирных жителей, обтирается, как тряпкой, «нашей» вышиванкой; а вот сапоги «москаля», забрызганные украинской кровью... Просто и понятно. Но не всегда. Скажем, идет маршем по родной сторонке войско повстанцев в тылу врага и зачем-то громовым хором выгукует строевую песню. Нехорошо это, не по-партизански. Впрочем, глупо ожидать естественности поведения от плоских, будто вырезанных из картона, фигурок, коими населен фильм. В центре — сакрализуемый контур генерала: вытянутый, как бы иконописный, лик; подтянутые, почти невидимые губы; рубленые слова и фразы сухим тоном; жестикуляция двумя параллельными открытыми и негнущимися ладонями... Шухевич Григория Гладия на кого-то неотразимо похож из нашего вовсе не героического настоящего, но уж точно — не на Мэла Гибсона. В редкие минуты «утепляжа» герой может даже заплакать, но ведь и иконы иногда пускают слезу. Жаль отличного актера, которому попросту нечего играть, а остается фигурировать. Примерно так в плане художества выглядел бы, скажем, Куприн за написанием телефонной книги. Однако и гражданская вдохновенность и страсть неощутимы. В общем, «нема драйву», хоть ты плачь, ни в исполнителях, ни в авторах. Откуда взяться кассовому или фестивальному успеху? Режиссер Олесь Янчук, получивший начатки кинопрофессии на местном кинофакультете, вот уже в третьем полнометражном случае обращает их всего лишь на дизайн актуальных политических тем. Осмысление, переосмысление, авторская трактовка — явно не его жанры. Собственно, даже в промоутерстве своих картин их изготовитель вполне откровенен: заказано — сделано. Берется «наш» Спилберг за темы исторически сложные и исключительно трагические («Голод-33», «Атентат. Осеннее убийство в Мюнхене») и, не собираясь изначально мыслить авторски, самостоятельно, низводит все до уровня агитки.

Янчук упорно клеймит и разоблачает советский тоталитаризм, но делает это так, как его он же и научил, т.е. по-советски — элементарно, конформно, огульно, без каких-либо угрызений. Кому такое кино («производственное», «военно-патриотическое», «историко-биографическое» и т.п.) было нужно ТОГДА, известно. Заказчиком выступала партноменклатура, «воспитывающая» партактив и прочее население в духе верности «идеям основоположников». Показывали обычно этакую казенную нудотину после торжественных заседаний «своим» или на добровольно-принудительных сеансах прочему населению. Вопрос: кому и зачем ЭТО нужно сейчас, к тому же в качестве светлого будущего национальной кинематографии? И еще можно понять Николая Мащенко, который на премьере по- братски поддержал своего молодого коллегу по жанру. Но уж вовсе горько сознавать, что при общеизвестном дефиците средств госзаказчиком подобного «партийного кино» снова выступает Министерство культуры и искусств. Ведь ни одно из двух последних понятий в его названии, по- моему, к случившемуся отношения не имеет. Нет, вовсе не денег нам не хватает, господа.